Мы все переглянулись — логика в словах Брагина явно была.
— Члены Совета, которые активно продвигали провокативные действия в вашу сторону, их трое, на Худала совсем не похожи, но при этом по озвученным мною параметрам они одинаковы, практически неотличимы друг от друга. Так что мы теперь знаем образ врага: пожилой и скорее всего одинокий, многого добившийся в жизни беспринципный богатый человек.
— Почему обязательно пожилой? — поинтересовалась Василиса.
— С точки зрения условного дьявола можно найти достаточное количество беспринципных молодых людей. Но есть нюанс: на организацию жертвоприношения в Мюррене Худал потратил ориентировочно, по самому минимуму, около двух миллионов франков. Не у каждого молодого беспринципного есть такие деньги, хотя и таких можно найти, со средствами. Но ведь возможности измеряются не только в деньгах — без связей Худал просто не смог бы подготовить жертвоприношение. Хоть за два, хоть за двадцать, хоть за двести миллионов. Кроме того, молодых ведь можно легко вернуть на сторону света, особенно если этим займется какая-нибудь избранница Афродиты. Ну или Венеры, Айне, Лады или Апполона, если на темную сторону перейдет молодая девушка. С коллективным Хьюго Худалом, прожившим почти век, возвращение к свету с помощью любви вряд ли возможно, а держаться в этом мире им больше не за что. Ни любви, ни жалости, вообще никаких привязанностей кроме как к самому себе. И на этом я свое оправдание закончу. Дальше давайте так: Анатолий Германович, вызовите дополнительных специалистов, усильте безопасность в Бельведере. Анна Николаевна, подготовку продолжайте по плану, выездные мероприятия отменяем. Я сейчас еду к президенту, по пути пообщаюсь с Советом Ковенанта… — Брагин вдруг заглянул в пустоту невидимой нам дополненной реальности. — Ну да, трое наших друзей, на уровне Совета продвигавших мероприятие по провокациям, на связь не выходят. Геометки выключены, биометки неактивны. Ушли в сумрак, так скажем.
Брагин помолчал, осмотрел всех собравшихся в кабинете поочередно.
— Да не грустите вы сильно. План врага не удался, а спасать мир гораздо легче, когда тебя любят, чем когда тебя боятся или ненавидят. Нам ли, русским, этого не знать? — вдруг усмехнулся Брагин. — Враг уже не неведом, аж целых три персоналии знаем, цели ясны, задачи определены. Счет в нашу пользу, вы молодые и красивые, умные и сильные, мы тоже борозды не портим, продолжаем работу! Не унываем друзья, не унываем!
Похлопав по столу, Брагин попрощался и подмигнув нам с Василисой, двинулся к выходу. Остановился у самой двери, глядя в пространство.
— Урсула Ингерман погибла в ДТП, — ровным голосом сообщил нам Брагин. — Ехала с нарушением правил принудительно выключив автопилот, не справилась с управлением.
Едва он сфокусировал взгляд, возвращаясь из восприятия текста в дополненной реальности, линза его омнифона еще раз моргнула красным оповещением. Взгляд Брагина снова устремился в невидимое нам пространство, ознакомляясь с новым сообщением.
— Полковник Панин покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна своих апартаментов в Москва-Сити.
Судя по взгляду и интонации, Брагин был озадачен — похоже не ожидал, что видимые им в корневой системе люди окажутся простыми ветками.
— Ну, что ж, никто не говорил, что будет легко, — вздохнул Брагин, глядя на нас с Василисой, после чего повернулся к нашему куратору. — Анна Николаевна, мне бы хотелось знать, готовы ли вы занять должность Урсулы, возглавив медиа отдел Ковенанта. Это то место деятельности, где хотелось бы иметь доверенного и проверенного человека, утвердить ваше назначение влияния мне хватит. До встречи с Советом есть еще несколько минут, дайте пожалуйста к этому времени ответ.
Атаманов и задумчивая после полученного предложения Анна пошли провожать Брагина, а мы с Василисой остались в кабинете. Спрыгнув с подоконника, она неторопливо прошла вокруг стола, уверенно уселась в высокое кресло руководителя, покачалась туда-сюда. Закинула ногу на ногу, потом взяла ручку из бронзового органайзера на столе, закусила кончик с задумчивым видом.
— Анна Николаевна от такого предложения не откажется, — произнесла Василиса многозначительно.
Я только плечами пожал.
— Ты расстроен?
— Нет.
— С кем же вы, Максим Александрович, теперь будете проводить горячие томные ночи?
Надо же, отчество мое в личном деле не только посмотрела, но и запомнила.
— Во-первых, Василиса Андреевна, никаких горячих томных ночей у меня больше не предвиделось.
— Почему это?
— Потому что после посещения сумрака я не совсем принадлежу этому миру, и полагаю, что близкий контакт между ковенантом и обычным человеком может быть опасен.
— Ты мог сказать попроще?
— Мог бы. Воспитание не позволяет.
— Слышь, ты соседу дуплетом в жопу всадил, так что он еще долго по двору ползал и кровью истекал! — Василиса отложила ручку в сторону и села, положив на столешницу локти.
— Я не специально. Выше целился.
— Тем не менее, человека казнил, а слово [ш-ш-ш] произнесли не может.
Василиса заметила, как я головой покачал.
— Ты же не слышишь обсценные слова и выражения, да?
— Да.
— Я сказала тра, парам-пам-пам, ха, парам-пам-пам…
— Не утруждайся.
— Ну ты понял. А во-вторых?
— Скорее всего ты не поверишь, но после того как я сегодня целовался с твоей сестрой, для дальнейших постоянных отношений с Анной Николаевной у меня возник непреодолимый барьер.
— Ух ты какие мы принципиальные!
— Вот так бывает, да.
— Но с сестренкой замутить тебе не судьба, потому что на горизонте маячит злобная избранница богини Морриган, которую вывернет шерсткой наружу если ты вдруг продолжишь окучивать нашу семейку.
— Моя бабушка бы тебе по заднице настегала давно и заставила бы еще рот помыть.
— Хорошо, что здесь нет твоей бабушки, — мило улыбнулась Василиса. — Так как ты собираешься решать проблему?
— Какую проблему?
— Не включайте дурачка, Максим Александрович.
Голова реально гудела от всего только что услышанного от Брагина, а у нее на первом плане совершенно не беспокоящий меня вопрос. Впрочем, ума не озвучивать это вслух хватало — представляю, как ее вывернет если я скажу, что «окучивание ее семейки» для меня сейчас относится к разряду третьестепенных дел.
— Да уж решу как-нибудь, Василиса Андреевна.
— Самостоятельно?
— Ну а что делать, — показательно вздохнул я.
— То есть даже не допускаешь мысли, чтобы подойти к единственно доступной прекрасной деве и предложить ей… Ладно, ладно, не смотри так. Предложить близкий контакт ковенанту с ковенантом. Нет желания?
— Нет.
— Правильно боишься, я же над тобой потом долго смеяться буду.
— Нет.
— Не боишься? А что тогда?
— Ты же сама сказала: не допускаю мысли.
— Ну да. Кто у нас ты, и кто я.
Все давящие мысли вдруг хоть и не исчезли, но отошли на второй план, стало легко и спокойно. Как будто защитная планка упала, реагируя на грядущий перегрев. Я успокоился, мысленно рукой махнув — все равно сразу полностью осмыслить причины, следствия и последствия не удастся, ну и зачем переживать по этому поводу?
— Хочешь историю жизненную расскажу? — отвлекаясь вообще от всего, спросил я у Василисы.
— Жги, — она взяла ручку и опять закусив кончик, снова откинулась на спинку кресла.
— Возвращается как-то простой работяга Коля с работы, уставший вусмерть. Ждет последний автобус на остановке, на улице снег, слякоть, холод. Вдруг рядом останавливается внедорожник AURUS, опускается окно, а там шикарная девушка, блондинка. Вам куда? — кричит. Коля озадаченный, говорит, что в Бирюлево живет. Блондинка такая, просящим голосом: Послушайте, у меня сегодня грустный день, позвольте я вас до дома довезу? С вас только свободные уши, мне надо душу излить, а некому. Ну Коля не против, садится в машину, слушает её жалобы на жизнь. Она в паузе спрашивает: не возражаете, если заедем за моей подругой? Заезжают за подругой, спускается не менее ослепительная дева, но брюнетка, усаживается рядом. Слово за слово, едут в гостиницу, доставка в окно только успевает завозить коньяки Икс-О, икру черную, устрицы-лангусты-лобстеры, фуа-гра, после все втроем в кровать, в общем ночь удалась. Через пару месяцев на гламурной тусовке встречаются брюнетка с блондинкой, и начинают жаловаться друг другу, как эта вся столичная богема им надоела. И тут блондинка спрашивает: Слушай, а может позвоним Коле из Бирюлево? Брюнетка: Коле⁉ Коле из Бирюлево⁉ А ты думаешь он нас вспомнит?
Василиса сидела некоторое время с каменным лицом, потом не выдержала, хмыкнула.
— Ты это к чему?
— Да так, просто вспомнилось.
— Какая мерзость этот ваш деревенский фольклор. Еще есть?
— Решил как-то у нас в деревне один барин жениться, только не знал, какую из трех нравящихся ему прелестниц выбрать. Думал-думал, а потом по совету гештальт-терапевта выдал каждой по три тысячи золотых рублей и сказал, что это с целью посмотреть, как они ими распорядятся. Первая вложилась во внешность по полной, процедуры-коррекция-омоложение — мол, смотри, какая я красавица, вторая дом облагородила и двор забацала с фонтанчиками и ландшафтным дизайном, а еще борщ сварила, показывая какая хозяюшка, третья вложилась в акции и неплохо капитальчик приумножила. Барин еще подумал-подумал и по итогу выбрал ту, у которой сиськи больше.
Василиса слушала меня с легкой полуулыбкой, которая сейчас постепенно исчезала. Лицо приняло каменное выражение, а мгновением позже Василиса вдруг рванула ящик стола, достала лист бумаги. Быстро написала на нем что-то, отбросила ручку — проскользившую по столу и улетевшую в угол. Порывисто поднялась и проходя мимо передала лист, хлопнув мне вместе с ним ладонью по груди. Глаза сощурены, взгляд злой. Хлопнула дверь и только тогда я посмотрел, что написано.
«ТЫ МУДАК!»
Надо же, как обошла цензуру. И как близко к сердцу приняла намек на свою небольшую грудь, хотя я вообще-то ничего такого в виду не имел, на самом деле.