В моей руке зажужжал телефон.
— Как ты? — Роджер говорил другим голосом, не таким, как всегда. Более глухим и хриплым, скрывая слезы. По его понятиям, мужчины должны быть стойкими и защищать женщин. Он и защищал. Меня от Кэрол, Кэрол от меня. — Нейтан с тобой?
— Он уже на пути домой. — Я солгала по необходимости, иначе Роджер взволновался бы и предложил приехать к нему.
— Я с Китом с тех пор, как узнал о Кэрол из новостей. Он пьет чай. Чашку за чашкой. Кажется, он еще не верит в случившееся.
Я отчетливо представила мужа Кэрол, сидевшего в растерянности на ситцевом диване в их гостиной, где все еще пахло ландышем, и понадеялась, что Роджер добавил виски в его чай.
— На следующей неделе регистратурой займется Бетти, — с грустью продолжил Роджер.
Бетти, жена Роджера, была его тихой гаванью. Слегка полноватая, она выглядела по-домашнему и не стремилась быть в центре внимания на вечеринках, оставаясь почти незаметной, но вкусно и с фантазией готовила, старалась подбодрить беседой сидевших в сторонке застенчивых стажеров и никогда не забывала поздравить меня с днем рождения. Сегодня я в очередной раз оценила тот факт, что в жизни Роджера была такая женщина.
Нейтан не велел беспокоить Лиззи, но я все-таки написала ей. Я просто не могла удержаться.
«Надеюсь, с тобой все в порядке, дорогая. Не выходи на улицу одна».
Тоска по Люку прочно засела внутри и совсем не собиралась ослабевать. Вдобавок у меня ужасно разболелась голова и стало ломить суставы. Я поступила так, как моя чистоплотная мама, когда бывала чем-то огорчена, — устроила генеральную уборку. Все казалось бессмысленным, и я попыталась навести порядок хотя бы в вещах. Я начала с чердака и двигалась вниз, избавляясь от старой одежды и протирая пустые шкафы после нее. Выбросила все детские вещи, студенческую форму Лиззи и платья, которые носила беременной. Мода давно переменилась, глупо было думать, что они еще пригодятся. Открыв старую картонную коробку, я обнаружила в ней крестильную рубашку дочери, сшитую из тонкой шерсти и теперь изъеденную молью. С ней мне было трудно расстаться. Лиззи была такой крошечной, я прижимала ее к себе в нашем огромном соборе, испытывая один из тех моментов, в которые ощущаешь всю полноту жизни, слияние счастья и любви. Нейтан сделал снимок, но я давным-давно отдала его Лиззи и не видела много лет. Скорее всего, дочь его потеряла: близость со мной — это последнее, что могло ее теперь волновать; во всяком случае, она старалась держаться от меня подальше.
Я сунула испорченную рубашку в пакет с прочей ненужной одеждой и столкнула его вниз по лестнице, а потом пропылесосила чердак и взялась за свою комнату. Я очистила шкаф от севших от стирки кардиганов и старых кроссовок, протерла полированные поверхности и дверные ручки, но когда добралась до обратной стороны двери в спальню, застыла на месте. Кофр все еще висел под моим халатом — в таком идеальном тайнике, что я сама о нем забыла. Я сдернула халат, сняла кофр с крючка и, охваченная неодолимым желанием немедленно увидеть картины Люка, села на кровать и стала доставать их одну другой. Дом и солнце, освещающее ряд его окон, спящая Коко, оливковые деревья, ласточки в небе, лимоны в миске. Вид на горы. Как будто Люк снова стоял рядом со мной у окна спальни и касался меня плечом. Когда я убирала картины обратно в кофр, мои пальцы наткнулись на футляр с фамильной реликвией — картиной прапрадеда Люка. О ней я тоже забыла. Я достала футляр и расстегнула застежки. Содержимое было упаковано в несколько слоев черной бумаги и полиэтилена. Я развернула картину. На ней был изображен вид из окна, выполненный в стиле Ван Гога и совсем непохожий на тот, что написал Люк. Оливковые деревья изгибались вдалеке, но не зеленые и серые, как у него, а в виде вытянутых вширь синих окружностей, расположенных на охряных стволах. Горы цвета слоновой кости вздымались на фоне желтого неба. Трава была голубой, фиолетовой, красной и зеленой. Между мазками проглядывал голый холст, словно художник торопился запечатлеть эту сцену до того, как изменится освещение. Картина производила захватывающе-мощное, почти гипнотическое впечатление.
Когда в дверь позвонили, я не открыла — я была далеко, в прованской жаре. Слушала шелест ветра в оливковых деревьях и наблюдала за игрой света на их листьях, трепетавших, как язычки пламени. Через какое-то время я снова обернула картину черной бумагой и полиэтиленовой пленкой и вернула ее в футряр, а футляр — в кофр. Я повесила кофр обратно на крючок, аккуратно накинула сверху халат и пошла убирать бывшую комнату Лиззи, хотя та давно уже была пуста. Дочь освободила свой туалетный столик и гардероб, забрав с собой всю одежду. Остались только вещи из ее детства: плюшевый медвежонок с оторванным ухом, набросок собора, который я сделала для нее много лет назад, ожерелье из ракушек, подаренное бабушкой Адой. Я взяла мишку в руки и держала, пока снова набирала сообщение дочери.
«Береги себя, Лиззи. Пожалуйста, не выходи одна».
Ответное сообщение пришло мгновенно:
«Мам, выдохни и прекрати писать мне одно и то же!»
Я отложила телефон. Чего я ожидала? Нейтан просил оставить дочь в покое, надо было прислушаться к нему. Лиззи в порядке, а это главное.
Я убрала все комнаты и, дрожа от усталости, вычистила последний шкафчик на кухне. В дверь позвонили снова, когда я выливала мыльную воду из ведра. Виктория стояла на пороге и рассматривала мой пыльный рабочий комбинезон и заплаканное лицо. Она была в широких брюках и простой темно-синей штормовке. Сам ее вид успокаивал.
— Я только что вернулась. Сегодня ты ужинаешь со мной, — спокойно объявила она. — Эбби рассказала мне, что случилось.
— Похоже, у меня начинается грипп, Ви. Вдруг ты его подцепишь?
— Мой иммунитет крепче скалы, дорогая, так что не отвертишься.
Багаж Виктории все еще стоял в ее прихожей, сверху лежала небольшая косметичка, которую она всегда брала в поездки, чтобы держать под рукой самое необходимое: алую помаду, духи, зубную щетку, мыло и крем для лица.
— Как твоя мама?
— Хорошие новости. — Улыбка Виктории была бодрой, слишком бодрой. — Оказалось, что это всего лишь крошечный рак в ее правом легком, и он излечим.
Новости о раке легких никогда не бывают хорошими.
— Я могу чем-то помочь?
— Ничем. Доктор сказал, что не стоит волноваться. — Виктория рассмеялась своим характерным гортанным смехом. — Она нас всех переживет.
— Если ты захочешь перевезти ее к себе, мы с коллегами из клиники позаботимся о ней, найдем онколога…
— Спасибо, дорогая, но ей лучше там, где она сейчас. Она уже проходит курс лечения, и все ее подруги рядом. Я поеду к ней, когда буду нужна. — Виктория вручила мне бокал с вином и провела в гостиную. — А теперь расскажи, как ты перенесла этот ужас.
Пока она зажигала свечи и застилала стол кружевной скатертью, я, слегка путаясь в словах, рассказала все, что знала о смерти Кэрол.
— Вряд ли она успела что-то понять, — сказала Виктория, когда мы сели за стол. Она подала ароматное, щедро посыпанное кориандром карри из морского окуня и креветок, но мне не хотелось есть. Мое лицо начинало гореть, озноб усиливался. — Страх ускорил процесс, для нее все закончилось быстро.
Виктория наполнила мой бокал вином.
Я не могла с ней согласиться. По моим собственным ощущениям, время как бы останавливается, когда человек охвачен страхом. Все чувства обостряются, и ты более четко видишь силуэт изогнутой ветки, металлический блеск лужи, темный край тени. Хруст шагов по гравию и треск сучка под ногой оглушают, как пистолетный выстрел. Что уж говорить о лезвии ножа? Оно обожгло Кэрол, скользнув между ребер, кровь заклокотала в ее горле, во рту появился привкус железа.
Я отодвинула тарелку в сторону и потянулась за бокалом.
После ужина, сидя на брошенных на пол мягких подушках, Виктория закурила самокрутку с турецким табаком; его резкий аромат быстро наполнил комнату.
— Ты не обязана рассказывать о твоих переживаниях, милая, но если захочешь поделиться, то давай.
Мы сидели в уютно освещенной комнате, через открытую дверь из сада доносились крики стрижей. И я рассказала все, от первой встречи с Люком в клинике до поездки во Францию и событий, случившихся со мной с тех пор: о падении Ады и отъезде Нейтана; о том, как Брайан следил за мной, а Блейк пришел на помощь; о недовольстве Лиззи.
Виктория выслушала и снова зажгла самокрутку.
— Тебе выпало пережить незабываемое чувство, а это большая редкость. Не всякому так везет.
Мы немного помолчали. Виктория прожила с мужем тридцать счастливых лет, до самой его смерти. Они никогда не расставались, повсюду путешествовали вместе и обожали друг друга. Ей пришлось собрать все силы, чтобы продолжить жить, но мало кто это понимал.
— А меж тем, не люби я тебя так сильно, я бы безумно взревновала. — Она снова рассмеялась своим гортанным смехом. — Что касается остального, то следил за тобой именно тот безобидный пациент, а моя крестница сердится, потому что, как любая выросшая дочь, хочет освободиться от опеки матери, но пока не придумала, как это сделать. — Виктория закашлялась и затушила самокрутку в привезенной из России эмалированной пепельнице.
— Тебе нужно бросить курить, Ви. — Диагноз ее матери незримо напомнил о себе.
— Ох уж эти чертовы врачи! — Она слегка подмигнула. — Завтра я уезжаю в Эдинбург снимать интерьеры для «Вог», вернусь через несколько дней и проверю, как твои дела.
Когда я пришла домой, уже стемнело. Мысли о Кэрол снова закружились в моей голове. Несмотря на теплый вечер, меня охватила дрожь. Вирус в моем организме набирал силу, мои ладони стали ледяными. Я открыла кран и подставила их под горячую воду, но тут на телефон пришло сообщение.
«Только что услышал ужасную новость. Посылаю лучи поддержки из Франции. Крепитесь! Блейк ххх»[10].
Я порадовалась, что Блейк в отъезде, иначе он мог заявиться сюда. Каким бы дружелюбным он ни был, мне хотелось покоя и нужно было собраться с мыслями. Но двадцать минут спустя тишину разорвал дверной звонок. Я чувствовала себя совсем больной и не хотела открывать, но звонки продолжались. После третьего мне пришло в голову, что это может быть Лиззи, забывшая об обещании сидеть дома, приехавшая в поисках утешения или чтобы утешить меня. Эту мысль заглушал другой, здравый, голос, который шепотом запрещал мне открывать двери в полночь, когда поблизости мог разгуливать убийца, но я его не послушала.