Я нашла гигиеническую прокладку в комоде у Лиззи и надела хлопковое платье песочного цвета с тонким кожаным пояском. Синяки на руке я скрыла под летним кардиганом.
Я решила оставить все в прошлом или притвориться, что оставила. Нетвердыми руками я нанесла макияж — подводку для глаз, тушь, губную помаду — и побрызгалась духами. Ради нашей дочери я решила, что останусь женой Нейтана, по крайней мере, формально, но перейду спать в свободную комнату, и мы будем вести себя как цивилизованные люди. Я яростно расчесала волосы и велела себе сосредоточься на предстоящем дне, вспомнить о Кэрол и о том, что она вынесла. Она была уверена, что я справлюсь. «Ты всегда справляешься, Рэйчел».
Я взяла чашку кофе и вышла в сад. Уже потеплело, но небо не было голубым, как вчера; за ночь на нем появились серые облака, разделенные тонкими малиновыми полосками. Я предположила, что наконец пойдет дождь. Вернувшись в дом, я заперла дверь в сад и сполоснула чашку. Нейтан, как обычно, оставил кухню в порядке, только стул стоял не на своем месте, а был придвинут к высокому шкафу, будто с него пытались дотянуться до самого верха. Я переместила стул обратно к столу и отнесла свою сумку в машину. Когда я открывала дверцу, меня хлопнули по плечу. Это была Виктория!
— Привет! — Она поцеловала меня в щеку. — Выглядишь уставшей, дорогая. Неплохо, но как-то помято. — Виктория сунула мне в руки букет оранжевых роз.
Я спрятала лицо в еще покрытые росой цветы и почувствовала, как подступают слезы. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не выложить то, что произошло ночью.
— Я болела, но мне уже лучше. Эти розы великолепны.
— Хочу тебе кое-что сказать. Или ты уже в курсе?
Мое сердце болезненно сжалось.
— Это связано с Лиззи?
— Нет, — торопливо ответила она. — С Лиззи все в порядке, я пригласила ее на ужин сегодня вечером. Вы с Нейтаном тоже обязательно приходите. Еще будут Деншемы.
Виктория провела меня к себе во двор. На брусчатке стояли два синих пластиковых стула — на случай, если явившимся гостям сначала потребуется отдышаться. Я считала это очень предусмотрительным со стороны хозяйки. В ожидании того, что она скажет, я оперлась рукой на спинку одного из них.
— Прошу тебя, Ви, не тяни.
— Звонила Эбби, это было в новостях. — Виктория накрыла ладонью мое запястье. — Убит пациент вашей клиники. Тело обнаружили вчера поздно вечером, но полиция считает, что все произошло пару дней назад. Доктор Моррис слышал лично.
— Кто это был?
— Некий Брайан Олдер.
— Это невозможно, — нелепо возразила я. — Вчера была среда, я несколько раз звонила ему с работы!
Он не отвечал, но я решила, что он просто не хотел брать трубку. Это не мог быть Брайан, он был не из тех, кого убивают, никто не желал его смерти. Убили кого-то другого с похожим именем, у нас ведь сотни пациентов, тысячи!
— Мне очень жаль, дорогая, но все подтвердилось.
Герань во дворе расплылась у меня перед глазами, превратившись в пунцовое облако. Я почувствовала руку Виктории на своем плече — подруга усаживала меня на стул.
— …найден у себя дома. Я пыталась с тобой связаться, звонила несколько дней. Я волновалась, все ли с тобой в порядке.
— Вчера я слышала звонок, но не успела подойти. А перед тем я болела, но со мной был Люк. Нейтан вернулся только вчера вечером. — Я взглянула на нее снизу вверх. — Как это произошло?
Виктория опустилась на соседний стул.
— Не нашли никаких признаков взлома. Полицейские считают, что он знал нападавшего.
Должно быть, Брайан широко распахнул дверь, радуясь, что в кои-то веки к нему пришли, и предложил убийце чашку чая. Я надеялась, что все произошло быстро — с помощью пистолета или ножа.
— Как его убили?
— Говорят, это дело рук какого-то психа.
— Почему?
— Лицо было изуродовано до неузнаваемости. — Виктория помолчала. — И отрублена кисть. — Она продолжала говорить, но ее голос, казалось, доносился откуда-то издалека. — Полиция считает, что это случилось поздно вечером во вторник. Вчера утром он не появился с газетой, и дочь соседей заглянула к нему через щель между занавесками. Стены были в крови. Бедняжка испугалась, что ее отругают, и рассказала об этом матери только вечером.
Вчера я звонила и тщетно надеялась, что Брайан возьмет трубку, а его тело уже лежало на полу. Рассеченные сухожилия белели на обрубке запястья, вокруг лужей растеклась кровь. Он не любил сдавать кровь на анализы. Говорил, что ему от этого дурно.
— У полиции нет никаких зацепок, но они связывают эту смерть с гибелью Кэрол — оба раза убийца забирал с собой трофей. — В голосе Виктории послышалась забота. — Я ужасно напугала тебя, дорогая, прости. Я хотела успеть, прежде чем ты услышала бы это по радио, но получилось слишком неожиданно.
— Нужно рассказать Лиззи. — Я нащупала свой телефон. — Она должна оставаться дома.
— Я ей сообщила, когда приглашала на ужин. Она ответила, что способна сама о себе позаботиться, хотя ее голос показался мне слегка рассеянным. Она обещала прийти сегодня вечером.
Я встала, и двор словно накренился. Пришлось ухватиться за спинку стула.
— Ты выглядишь так, будто вот-вот хлопнешься в обморок. Тебе обязательно идти на работу?
— Конечно. Со мной все будет хорошо. — Двор постепенно принимал горизонтальное положение.
Виктория дошла со мной до машины.
— Поезжай осторожно и не забудь, я жду вас к ужину. Мы все сейчас нужны друг другу.
Через Подворье я ехала очень медленно, ничего вокруг не замечая, не в силах ясно соображать. Я не сразу обратила внимание на скорую помощь и три полицейские машины, стоявшие в линию возле Норт-Кэнонри. Я едва не проехала мимо.
Глава 24
Июнь 2017 года
Я остановила машину и вышла. Эта картина испугала меня. Перед глазами невольно возник образ Люка, лежащего на полу с ужасными ранами, с отрубленной рукой или даже двумя, ведь размер трофеев с каждым разом увеличивался. Мне было трудно идти, трудно дышать. «Нет, только не это, пусть будет что-то другое!» — мысленно кричала я. Блейк мог разбить машину и кого-то покалечить. Это было вполне вероятно, ведь он не знал меры, когда пил. Или Оскар мог упасть с велосипеда, а Офелия слишком бурно отреагировать на это. Я предложила бы помощь, от которой вежливо отказались бы, а затем тихо ретировалась. Я толчком открыла ворота пошире, и по подъездной дорожке направилась к дому.
Шок был внезапным, как удар в живот.
Трое полицейских пытались удержать человека, вырывавшегося из их рук. Тот издавал низкое, звериное рычание. Потребовалось время, чтобы узнать в нем Люка — грязного, босого, в брюках, испачканных в промежности, и с оскалом на лице. На лбу у него был синяк, на щеке кровь. Всего за два дня он изменился до неузнаваемости. Пока я справлялась с потрясением, Люк высвободил одну руку и с силой ударил самого высокого полисмена. Тот отшатнулся, прижав ладонь к носу, кровь заструилась между его пальцами. Другой тут же обхватил Люка за шею, а третий завернул ему руки за спину, защелкнул наручники и, навалившись сверху, поставил на колени. Не помню, как я подбежала, но секунду спустя оказалась рядом с самым крупным полицейским — коренастым мужчиной в потемневшей от пота рубашке.
— Этот человек — мой пациент! Он болен. Отпустите его!
Люк больше не был моим пациентом, но какое это имело значение?
— Леди, прошу вас отойти.
— У него явный психоз, и вы его только усугубляете!
Как я могла не предвидеть это? Задним умом я осознала то, что было до боли очевидно. Бессонница Люка, его отчаянное беспокойство, потливость, тахикардия, та сумасшедшая комната из желтой бумаги — все указывало на наступление маниакальной фазы. Любой врач заметил бы это. Любой, кроме того, который был в него влюблен.
— Вы обязаны действовать в соответствии с параграфом 135 закона о психическом здоровье!
— Все согласовано. — Полицейский с новой силой надавил на плечи Люка.
— Необходимо присутствие двух медицинских работников, вы должны их дождаться!
Это было все, что я могла сделать. Я с трудом сдерживалась, чтобы не оторвать руки этого человека от Люка и не оттолкнуть его в сторону.
— Мы дождались, — резко оборвал меня полицейский, не отводя глаз от задержанного.
Я посмотрела на крыльцо, где плечом к плечу стояли Офелия и Блейк. Они выглядели печальными. Врач, который подписал согласие, вероятно, уже уехал или был где-то внутри.
Я опустилась на колени рядом с Люком, его дикий взгляд пронзал как меч.
— Я найду тебя, — прошептала я всего за несколько секунд до того, как полицейские оттеснили меня в сторону. — Найду, где бы ты ни оказался.
— Прочь! — Полисмен говорил со мной, как с преступницей. Люка подняли на ноги и поволокли к полицейской машине. Ему пригнули голову, когда заталкивали на заднее сиденье. Два полисмена сели рядом по обе стороны, и машина отъехала. За ней еще одна, а затем скорая помощь.
Офелия застыла на крыльце. Ее лицо ничего не выражало. Таким оно бывает у человека, перенесшего глубокое потрясение или, напротив, не испытывающего абсолютно никаких чувств. Она была одета в шелковый халат с рельефным рисунком в виде павлинов, волосы были собраны сзади в «конский хвост». Даже без макияжа она выглядела идеально. Блейк стоял рядом с сестрой, обняв ее за плечи так крепко, что она кренилась к нему, привстав на цыпочки, и ее ноги почти отрывались от земли. Мне подумалось, что я впервые вижу Блейка без улыбки.
— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила я, подойдя к ним.
— Я просто счастлива, что Оскара здесь нет и он ничего не видел. — Голос Офелии звучал ровно.
— Доктор только что ушел, — сказал мне Блейк. — Это личный врач Офелии, отличный парень. А Генри в доме. Пойдемте, я вас познакомлю.
«Что еще за Генри?» — подумала я и последовала за Блейком, который вошел первым, все еще поддерживая Офелию. Мне казалось, что мое лицо выражало естественное беспокойство, а не смятение, но при виде заплаканной Эбби, стоявшей в холле, моя уверенность в этом дала трещину. Я было направилась к ней, но она взглянула на Офелию и начала подбирать перевернутые стулья, разбросанную обувь и рваную бумагу, покрывавшую пол, как конфетти.