Блейк обернулся ко мне:
— Люк возвратился из Франции раньше нас. Сказал, что у него здесь дела. Мы прилетели вчера, но его нигде не было видно, а Оскара нужно было показать врачу. Вероятно, Люк объявился рано утром, когда мы еще спали. Мы проснулись уже в этом разгроме.
Офелия первой прошла в гостиную, где из глубокого кожаного кресла нам навстречу поднялся высокий мужчина лет шестидесяти, с беспорядочно вьющимися рыжими кудрями, в жилете и галстуке-бабочке, которые, казалось, были взяты из гардероба семейного доктора девятнадцатого века. Я узнала его. Он пришел на вечеринку Офелии вслед за нами. В тот день я во второй раз увиделась с Люком.
— Знакомьтесь, Генри. — Офелия приблизилась к нему и кивнула в мою сторону. — Это доктор Рэйчел Гудчайлд, она принимала Люка в своей клинике несколько месяцев назад.
Генри крепко пожал мне руку. Его ладонь была сухой и прохладной, а моя — влажной.
— Я психиатр Люка, — любезно пояснил он, разглядывая меня сквозь бифокальные очки. — Я наблюдаю его уже несколько лет.
Люк не говорил, что у него был психиатр.
— Генри приехал час назад. — Офелия выбрала стул с высокой спинкой и села прямо, как королева среди своих придворных. — Мы заподозрили у Люка очередное обострение, когда увидели, в каком состоянии дом. А как только заметили кровь на его рубашке, поняли уже наверняка. Мы позвонили Генри, и он примчался так быстро, как только смог.
— Кровь на рубашке?
«Что я пропустила?»
Я присела на краешек дивана, надеясь, что никто не заметил дрожь в моем голосе.
— Блейк помог его переодеть, это было непросто.
«Неужели он поранился?»
Никто не озаботился ранами Люка, вместо этого его затолкали в машину, как преступника.
Блейк налил всем виски, доверху наполнив хрустальные стаканы темно-янтарной жидкостью. Генри принял свой с улыбкой, но когда Блейк направился ко мне, Офелия нахмурилась.
— Не глупи, Блейк, — произнесла она ровным тоном. — Рэйчел, должно быть, зашла к нам по пути на работу.
— Люк не сказал, что наблюдается у психиатра, когда приходил к нам в клинику.
Я была потрясена, убита горем и страдала от чувства вины, но старалась не показывать этого. Он упомянул о прошлых нервных срывах на вечеринке Офелии, но легко, мимоходом, будто о пустяке. Я и представить не могла, что его дела настолько плохи.
— У Люка нет привычки выкладывать всю подноготную посторонним людям, — сказал Блейк. — Даже таким очаровательным докторам, как вы. — Он отсалютовал мне стаканом, но в этот раз без улыбки.
Генри наклонился вперед, устремив на меня пристальный взгляд.
— У Люка уже много лет биполярное расстройство, но он скрывает свой диагноз. — Психиатр говорил очень спокойно, словно обсуждал погоду. — Ему стыдно. Как большинство больных с маниакально-депрессивным психозом, он стремится держать свое состояние в секрете.
«И от меня тоже?»
— Последний эпизод случился после смерти его дедушки, около трех лет назад, — холодно проговорила Офелия, не сводя глаз с моего лица. — В последнее время он был чересчур возбужден, но я понятия не имела, что приближается приступ. Он прятался в соборе пять дней, с тех пор, как вернулся из Франции. Кто знает, чем он занимался все это время.
Тут она ошибалась. Если он и скрывался там, то максимум два дня, предыдущие три он провел со мной, беспокойный, сумасбродный, одержимый. У него развивалась маниакальная стадия, теперь я это понимала, а тогда мой рассудок затуманили болезнь, лихорадка и любовь. Я не задавала ему вопросов и не анализировала поведение, я не смогла применить свои знания.
Офелия перевела взгляд на Генри:
— Полиция нашла его спальный мешок за штабелем досок в углу галереи. Он ночевал там, пока нас не было, хотя непонятно, как он ухитрился так долго не попадаться на глаза.
— Он явно был напуган. — Я обвела взглядом нашу маленькую компанию. Все выглядели слишком невозмутимыми. Генри потягивал виски. Блейк, перегнувшись сзади через спинку стула Офелии, смотрел на нее сверху вниз, будто лично отвечал за ее благополучие, а сама она спокойно изучала меня. Казалось, никто не был расстроен тем, что Люка только что вытащили из дома, как собаку. — Мы должны ему помочь!
— «Мы»? — Голос Офелии прозвучал чрезвычайно холодно. — Очень любезно с вашей стороны было включить в этот список и себя, Рэйчел, но это не ваша забота.
Я вскочила на ноги слишком быстро, комната закружилась перед глазами.
— Как врач я…
— Но вы ведь не его врач, не так ли?
На самом деле я совершенно не знала Офелию. Я только думала, что знаю, потому что она была замужем за мужчиной, которого я любила, и ее образ преследовал меня во сне. Для нее же я была соседкой, которая по случайности оказалась врачом и однажды, несколько месяцев назад, приняла ее мужа в клинике. Она не была обязана считаться с моими чувствами.
— Пожалуйста, дайте мне знать, если понадобится моя помощь.
— Вы помогли достаточно, — ответила Офелия. — Даже больше, чем можно было ожидать.
Я взглянула на нее, но она уже снова смотрела на Генри.
Блейк проводил меня до входной двери, где на время оставил, сбежав по ступенькам к полицейскому, который ждал у ворот с сумкой в руках. Прежде чем Блейк поспешил обратно, они тихо перекинулись несколькими словами.
— Что происходит? — спросила я.
Блейк проследил взглядом за полицейским, который укладывал сумку в багажник машины.
— Когда Эбби провела полицию в комнату Люка, чтобы передать ему смену одежды, те нашли на полу окровавленную рубашку и насторожились. Эксперты вернутся с криминалистическим чемоданчиком, чтобы забрать ее и произвести обыск как положено. Они хотят выяснить, чем он занимался.
Блейк смотрел с печалью.
— С криминалистическим чемоданчиком? Что вы хотите этим сказать? Кровь — забота врачей, но никак не полиции. Вы что, совсем не беспокоитесь о нем?
Блейк улыбнулся и обнял меня за плечи:
— Вы так же носитесь и с остальными вашими бывшими пациентами?
— Нет, но…
— Не волнуйтесь. Он сильный, он поправится, как бывало и раньше.
Если бы я знала о болезни Люка, я бы успокоила его, помогла заснуть и предложила бы записаться на прием к Роджеру, чтобы получить лекарства и направление к психиатру. Но я не знала и даже не догадывалась. Я не могла поделиться своими мыслями с Блейком, но его объятие успокаивало, и мне не хотелось из него высвобождаться.
— Я дам вам знать, чем закончится. — Блейк сжал мое плечо еще крепче. — Люк слишком много работал, в будущем мы должны обеспечить ему жизнь попроще.
Он отпустил меня и направился было к дому, но обернулся и сказал:
— Простите мою сестру, она выглядит несколько холодной, когда волнуется.
Добравшись до клиники, я припарковала машину, но осталась внутри. Розы Виктории на соседнем сиденье поникли, потеряв свою свежесть. Мне не хватало воздуха, я дышала часто и неровно, кончики пальцев покалывало. Это была паническая атака, я знала все признаки, я наблюдала их у своих пациентов множество раз. Всего несколько месяцев назад моя жизнь была другой. Я спешила в клинику, кивала Кэрол, готовая услышать ее очередную шпильку, и внутренне стонала, увидев имя Брайана в списке пациентов. Еще несколько месяцев назад я слыхом не слыхивала о Люке.
Глава 25
Июнь 2017 года
Инспектор Уэйнрайт поудобнее устроился в кресле. Я уже до малейших деталей разбиралась в каждом его жесте, в том числе в манере сидеть, широко расставив ноги, и в угловатых движениях квадратных плеч, когда он менял позу. Мне почему-то подумалось, что так бывает, когда досконально изучишь любовника. Нейтан всегда сидел ссутулившись, а Люк, в отличие от него, неизменно был расслаблен и располагался раскинув руки с открытыми ладонями на спинке кресла, словно полностью доверял пространству вокруг себя.
Уэйнрайт сидел прямо, положив локти на стол и сжав кулаки. Он не собирался доверять пространству, он хотел доминировать в нем.
— В каких отношениях вы состояли с Брайаном Олдером?
— В сугубо профессиональных. Он был моим пациентом.
— Он следил за вами два раза как минимум.
«Кто ему рассказал? Нейтан? Блейк? Люк?»
Больше не знал никто. Когда я сообщила полиции, что за мной следили возле кустов, я понятия не имела, что это был Брайан.
— Вы можете не отвечать, — вмешалась Джуди.
— Вы не сказали полиции, что Олдер следил за вами, даже после того, как тело Кэрол Уайт было обнаружено в том же месте. Почему вы этого не сделали?
— И на этот вопрос вы можете не отвечать. — Джуди наклонилась ко мне так близко, что я ощутила запах ее помады. — Вы не обязаны отвечать, если не хотите.
Она была права, и на несколько минут я почувствовала себя в безопасности. Я чувствовала себя так, даже когда инспектор Уэйнрайт наклонился к сумке возле своих ног и достал из нее коричневый конверт. В конверте была пачка фотографий, которую он веером разложил на столе, будто открыв выигрышную карточную комбинацию.
На снимках я увидела себя и Люка — обнаженных, вместе. У меня закружилась голова, мне захотелось закрыть фотографии руками и спрятать. То, что на них было, принадлежало лишь нам одним.
— Вы, конечно, уже их видели. — Инспектор внимательно наблюдал за мной.
Я отрицательно покачала головой.
— Они лежали в конверте, который мы нашли в сумке у вас дома. Он адресован вам и, судя по почтовому штемпелю, отправлен в прошлый понедельник. Конверт был вскрыт, вы наверняка их видели.
Я снова посмотрела на конверт и на этот раз увидела тот слабый отпечаток ботинка, менее заметный, чем раньше, но довольно отчетливый.
— Вы отчасти правы, — медленно проговорила я. Мне казалось опасным соглашаться с инспектором, будто я ненароком могла признать свою вину. — Этот конверт доставили мне домой, но я не знаю точно, когда. Я увидела его только в среду утром, подняла с пола и взяла с собой на работу. Я даже вскрыла его, когда туда добралась, но внутрь не заглядывала. У меня уже начинался прием, поэтому я положила его назад в сумку, а потом совершенно забыла.