– К чему вы клоните?
– Вам надо найти вашего мальчика, иначе страховки вы не получите.
Прошло некоторое время, пока до Рикарды дошла наконец вся чудовищность подобного необоснованного заявления. Между тем Шульц снова оказался на два шага впереди, и ей пришлось ускорить шаг, чтобы его догнать.
– С чего вы это взяли? – запыхавшись, спросила она.
– У вас есть договор страхования жизни, а без трупа выплаты страховки не будет.
В ответ Рикарда язвительно рассмеялась, желая наказать его за абсурдность подобного предположения, но смех ее прозвучал несколько истерично.
– Нет, – заявила она. – Вы ошибаетесь. Никакой страховки не существует, а деньги мне действительно нужны для дальнейших поисков, например, чтобы заплатить вам.
– Ах, перестаньте, я не возьму с вас денег, – отмахнулся он. – Я не могу вам помочь.
С этими словами Гедеон встал под крышу автобусной остановки и снял бейсболку. Рикарде вновь бросилось в глаза то, как молодо выглядел Шульц для человека, утверждавшего, что видел в жизни гораздо больше многих других людей.
– Вы не можете или не хотите мне помочь? – спросила она, закрывая зонтик.
Шум дождя под навесом напоминал звуки ураганного артиллерийского огня из гороха.
– Все, что я чувствую, не соотносится друг с другом, – ответил Гедеон, изучая расписание движения автобусов. – Вы, деньги, ваш муж. Все может быть и так, как вы говорите, фрау Беркхофф, но я не могу этого проверить. Что-то здесь не сходится.
– Что?
Прежде чем ответить, Шульц взглянул на часы и только потом снова повернулся к Рикарде.
– Дело не только в вас, вашем муже и вашем сыне. Есть еще один человек.
От этих слов у Рикарды перехватило дыхание. У нее возникло ощущение, что дождь впитал в себя кислород из воздуха, и если раньше для наполнения легких ей хватало одного вдоха, то теперь приходилось делать два.
– Вы имеете в виду похитителя? – поинтересовалась она.
– Возможно, – пожал он плечами. – Когда вы дали мне во время нашей предыдущей встречи фотографию Макса, я увидел рядом с ним больного человека.
– Вы имеете в виду больного маньяка, который держит его у себя?
– Этого я не могу утверждать, но чувствую, что очень скоро этот человек отведет вас к Максу.
Произнеся эти слова, Гедеон отвернулся и глянул вверх по улице, чтобы убедиться, не подходит ли автобус. И действительно, сквозь завесу дождя вдали показались два световых пятна. Тогда Рикарда схватила Шульца за плечо и спросила:
– Скажите, Макс все еще жив?
– Не знаю, – сочувственно покачав головой, ответил он. – Видение было слишком коротким.
Рикарда жестом указала в сторону своей машины и умоляюще произнесла:
– У меня и сегодня фотография с собой. В сумочке есть и другие предметы, с которыми Макс играл. Детали конструктора и…
– Не сегодня, – прервал ее Гедеон и, тряхнув головой, надел бейсболку. – Сейчас я не готов. У меня была тяжелая смена.
Между тем рокот дизельного двигателя автобуса стал угрожающе приближаться, и появившийся железный колосс явно намеревался похитить собеседника Рикарды.
– А в последний раз? – поспешила задать она вопрос. – Вы видели что-нибудь еще?
– Не видел, а скорее почувствовал запах.
– Запах чего?
– Крови, выстрела… Не могу описать это иначе, но, когда я взглянул на фотографию, мне показалось, что пуля попала в голову.
«Он чувствовал запах от выстрела?» – пронеслось в голове у Рикарды.
– Чья это была голова?! – воскликнула она.
В этот момент автобус подъехал к остановке, подняв тучу брызг, но ни на Шульца, ни на Рикарду они не попали.
– Я не знаю. Могу сказать только одно, – повернулся к ней Гедеон и, глядя прямо в глаза, заявил: – Вы снова увидите своего сына.
От таких слов сердце у Рикарды чуть было не остановилось.
– Так он еще жив? – в который уже раз спросила она.
– Трудно сказать. В том подвале много умерших. Кто-то выживет, но не все. Но я не могу с точностью утверждать, что ваш сын там.
В этот момент двери автобуса открылись, а сама машина несколько наклонилась в сторону бордюрного камня, чтобы пассажирам было легче в нее забираться. Гедеон уже поставил ногу на ступеньку, когда Рикарда, тщетно пытаясь удержать его за руку, спросила:
– А если я найду Макса? Что будет потом?
Шульц нервно прищурился и заявил:
– Это я вижу вполне отчетливо. Вы стоите перед закрытой дверью и плачете.
– В каком месте? Почему перед закрытой дверью? Где вы меня видите? – сыпала она вопросами, пока Шульц поднимался по ступенькам.
Гедеон медленно повернулся к ней и, прежде чем двери закрылись, сказал:
– В тюрьме.
Из-за шума дождя его слова было трудно разобрать, но Рикарда все же их услышала, и они раскаленным железом врезались в ее мозг, вызвав неописуемую волну страха. В этот момент двери закрылись, и автобус уехал, оставив ее на остановке наедине со зловещим пророчеством, от которого у нее перехватило дыхание.
Глава 50
– Я… Что я должен сделать?
– Ты отлично меня понял, – сказал Трамниц. – Наша сделка довольно проста: если ты вытащишь меня отсюда, то я приведу тебя к Максу. И чем быстрее у тебя это получится, тем больше вероятность того, что твой мальчик будет еще жив.
От таких слов Тиллю показалось, будто весь мир зашатался, и он, чтобы не грохнуться на пол, непроизвольно схватился за металлический каркас кровати, хотя и понимал, что это всего лишь игра его воображения. Да и сам разговор с психопатом представлялся Беркхоффу нереальным.
Все его существо отказывалось понимать, что убийца предлагает ему сделку. Ведь всякий раз, когда раньше Тилль мысленно представлял себе первую встречу с Трамницем, в его мозгу всплывали какие-то несвязные образы, наполненные неконтролируемо сильными эмоциями, напоминая бред больного, мечущегося в лихорадке. И даже если бы он попытался все проанализировать и внутренне подготовиться к этой встрече, то такого развития разговора предвидеть Беркхофф все равно бы не смог.
– Это какой-то абсурд, – наконец выдавил он из себя.
– Почему?
– Потому что, потому…
Причин считать предлагаемую маньяком сделку абсурдной было так много, что Тилль даже не знал, с чего начать. Собравшись с мыслями, Беркхофф попытался разъяснить Трамницу совершенно очевидные факты, которые должен был понимать даже психопат.
– По сути, мы являемся пленниками в заведении с режимом наивысшей безопасности. Как мне это сделать?
В ответ Трамниц выпятил нижнюю губу, пожал плечами и заявил:
– Ты ведь как-то проник сюда. В одиночку у тебя это ни за что не получилось бы. Следовательно, люди, которые тебе помогали, обладают нужными связями. Убеди их употребить эти связи для меня, и я отведу тебя к Максу.
У Тилля в мозгу отпечатывалось каждое его слово: «проник», «помогали», «связи». И их значение было ему понятно. Они походили на канцелярские кнопки, с помощью которых воображаемое письменное требование Трамница крепилось к его мозгу. Но в этой записке отчетливо читалось только одно: «…и я отведу тебя к Максу».
А ведь именно для этого он и был здесь, перетерпев уколы, удары, боль и страх. Зачем теперь прислушиваться к доводам разума, если до этого Тилль следовал только голосу отчаяния?
– Хорошо, – проговорил наконец Беркхофф, слыша себя как бы со стороны и не узнавая свой бесцветный голос.
Тилля не оставляло мерзкое ощущение, что его разум отделился от тела и наблюдает за тем, как он заключает сделку с дьяволом в тщетной надежде вновь обнять своего сына.
– Я попытаюсь, – прошептал Беркхофф и выдвинул ящик из тумбочки.
Дрожащими руками он взял фолиант, раскрыл «Улисса», но телефона в книге не оказалось. Тилля пробил озноб, а когда он взглянул на Трамница, то ему почудилось, что в палате стало очень холодно.
– Где он? – спросил Беркхофф.
– Где что?
– Мой мобильник.
– Твой телефон? – делано удивился Трамниц.
– Да, ты, должно быть, нашел его в книге, – ответил Тилль, постучав пальцами по отверстию, выдолбленному в фолианте, и снова захлопнул его.
Сначала Трамниц разыграл недоумение, но потом расхохотался. Убийца подошел к телевизору, висевшему на стене, встал на цыпочки, чтобы достать до его верхнего края, и вытащил какой-то предмет, который, по-видимому, был зажат между экраном и стеной.
– Ты это имеешь в виду? – с простодушным видом спросил он.
«А что же еще?» – подумал Тилль и со вздохом облегчения схватил телефон, протянутый ему Трамницем.
При этом у Беркхоффа сложилось впечатление, что пластиковый корпус мобильника на ощупь стал почему-то грубее и вообще каким-то другим.
– Зачем ты спрятал его?
– Я подумал, что ты не хочешь, чтобы его у тебя нашли.
– Почему ты не забрал его себе?
– Потому что я, в отличие от тебя, не знаю, кому позвонить, чтобы нас вытащили отсюда.
– Я тоже не знаю, – сказал Тилль.
– Гм, это было бы плохо, – произнес Трамниц и подошел к Беркхоффу ближе.
Он положил руку Тиллю на плечо, сжал его и тихо, но весьма настойчиво проговорил:
– Неужели ты хочешь прожить остаток жизни с мыслью о том, что твой сын умер только из-за того, что тебе не удалось убедить кого надо?
С этими словами Трамниц убрал руку с плеча Беркхоффа, и тому показалось, что под ночной рубашкой на теле остались следы от ожога.
– Звони! Используй свой шанс! – воскликнул маньяк.
«Какой, к черту, шанс? Как мне это сделать?» – подумал Тилль, чувствуя, что телефон буквально выскальзывает у него из руки. Настолько сильно он вспотел.
– Я ухожу, – заявил Трамниц. – Не буду тебе мешать.
Беркхофф подождал, пока психопат покинет его больничную палату, а потом, приняв отчаянное решение, нажал на кнопку быстрого набора номер один.
Ему был нужен Скания.
Глава 51
В телефоне слышались гудки – шестой, затем седьмой, – но на другом конце не отвечали. И это после третьего набора номера! Тилль дождался, наверное, тридцатого гудка, когда короткие сигналы засвидетельствовали окончание вызова.