– Боюсь, что в таком положении, когда ты истекаешь кровью, у тебя не самая лучшая позиция для переговоров.
Хирург откашлялся кровью и повторил:
– Отпустите Макса! Время работает против вас. Скоро вас все равно схватят.
– И что? Может, я не хочу бежать!
– Но вы хотите увидеть страдания Макса и его. – Фри-дер кивком указал на Беркхоффа. – А это у вас не получится, если вам помешают.
– Ничего. Время у меня есть.
Собрав последние силы, Фридер отодвинул пистолет от своего лба, но Трамниц снова вернул оружие на место.
– Чего-чего, а времени у вас как раз нет, – вновь прохрипел хирург. – Моя карточка-ключ постоянно посылает сигнал. Так ее легче найти, если она потеряется. Зенгер знает, где я нахожусь, и скоро полиция будет здесь.
– Не держи меня за слабоумного, – рассмеялся Трамниц. – Ты не такой дурак и наверняка уничтожил все следы, которые могли бы указать на твою причастность к моему побегу.
– Сколько раз повторять, – собравшись с силами, запротестовал Фридер. – Я понял, что не перенесу этого, и передумал, решив во всем признаться.
В ответ Трамниц пожал плечами и заявил:
– Если даже и так, то ты все равно блефуешь. Никаких сигналов твоя магнитная карточка-ключ не посылает. Но лжешь ты неплохо, признаю. Мне очень понравился спектакль, который ты разыграл, якобы разговаривая по телефону с санитарами.
Поднеся пистолет к уху, как мобильный телефон, маньяк передразнил хирурга, изобразив его разговор, повторив слова Фридера: «Мне известно, что это нарушает имеющиеся предписания. Но у нас возникла ситуация с заложником…» Затем он снова приставил ствол пистолета ко лбу врача и сказал:
– Ну все, хватит дурачиться.
– Нет, подождите, я умоляю вас, не трогайте Макса…
Закончить фразу Фридер не успел, так как Трамниц спустил курок. Прогремел оглушительный выстрел, и пуля, пробив хирургу лоб, вышла через затылок и застряла в гипсовой стене.
– Однако он прав, нам следует поторопиться, – сказал маньяк, словно не видя осколков костей, кровь и мозговое вещество, расплывавшиеся на белой стене позади мертвого Фридера.
Но это зрелище так повлияло на Беркхоффа, что шум у него в ушах прекратился, и он наконец-то вышел из состояния шокового оцепенения.
Глава 69
– Что ты делаешь? – спросил Беркхофф Трамница, осматривавшего карманы убитого хирурга.
Тилль не рассчитывал на ответ, но психопат, найдя то, что искал, в карманах брюк Фридера, торжествующе проговорил:
– Что и следовало ожидать.
С этими словами он показал Тиллю четырехгранный стержень и пояснил:
– Ключ для клапана.
Маньяк хотел уже пройти мимо Тилля, но тот нашел в себе мужество встать у него на пути.
– Прекрати. Ты не должен этого делать.
– Если бы я должен был делать подобное, то это была бы работа, – кивнул Трамниц. – Мне же это доставляет удовольствие.
Затем он вынул магазин из своего пистолета. Убедившись, что в нем остался еще один патрон, маньяк показал его Тиллю, вставил обойму на место и, перезарядив оружие, двинулся мимо Беркхоффа.
– Что ты собираешься делать? – спросил несчастный отец.
– Как что? Пора позаботиться о Максе, – ответил Трамниц.
Заявив это, он постучал стволом пистолета по стеклу на изголовье «инкубатора» и воскликнул:
– Эй! Ты меня слышишь, парень? «Лечение» начинается. «Черт! Что же делать?» – подумал Беркхофф.
Он огляделся, лихорадочно ища какой-нибудь предмет, чтобы противостоять вооруженному психопату. Затем размотал повязку на голове и закричал:
– Прекрати! Иначе я ухожу!
В ответ Трамниц даже не обернулся. Вместо этого он поместил четырехгранный ключ на штифт клапана и заметил:
– Что за нелепая угроза?
– Фридер был прав, не так ли? Меня ты взял с собой только для того, чтобы увидеть мои страдания.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Если я сейчас уйду, то из твоей затеи ничего не получится. Ты не увидишь мою боль, и все твои усилия окажутся напрасными.
На этот раз Трамниц обернулся, и его лицо скривила зловещая улыбка.
– Ты переоцениваешь свою важность, – заявил он. – Ты здесь вовсе не для того, чтобы смотреть, как мальчик умирает.
«А для чего?» – пронеслось в голове у Тилля.
– Оставшись один на один с мальчиком, я все равно получу удовольствие, а ты – просто бонус, который мне хотелось приберечь на потом.
«Что я упустил из виду?» – вновь подумал Тилль.
– Когда я покончу здесь с Максом, тебе предстоит пережить нечто такое, что тебя полностью уничтожит. Этого я и добиваюсь. Мне хочется посмотреть тебе в глаза и насладиться твоими страданиями. – Трамниц зашмыгал носом, а потом заявил: – К твоему сведению, тебе не удастся далеко уйти. Пиа все предусмотрела. Ты не сможешь выйти отсюда, ведь вход в подвал блокирован, а дверь на первый этаж закрыта. Конечно, ты можешь подождать в коридоре, пока с Максом будет покончено. Его останки я обязательно тебе покажу, а потом мы продолжим.
С этими словами маньяк стал поворачивать четырехгранный ключ, уменьшая подачу воздуха в «инкубатор».
Бум… бум – почти сразу же послышались изнутри удары, наносимые по стеклам и деревянному корпусу ящика.
– Жаль, что у нас не так много времени! – воскликнул Трамниц. – Иначе я проделал бы с ним совсем иное. Однако посмотри! Теперь видимость стала гораздо лучше, и ты сможешь увидеть, как он задыхается!
В ту же секунду Тилль накинул на шею убийце веревку, которую скрутил из бинтов своей головной повязки. Но это ничего не дало.
Отчаянная попытка Беркхоффа оказалась настолько жалкой, что маньяку хватило всего одного удара локтем, чтобы вызвать в голове несчастного отца настоящий фейерверк. Из глаз у него посыпались искры, а всего его пронзила острая боль.
– Кто научил тебя таким манерам? – спросил Трамниц.
Между тем удары изнутри ящика начали напоминать барабанный бой.
Бум, бум, бум…
– Какую прекрасную музыку я слышу! – заявил Трамниц, склоняясь над «инкубатором».
Между тем Тилль, лежа на полу, отчаянно думал, как ему спасти Макса. Но в голову ничего не приходило, ведь он даже не мог встать.
Глава 70
«Дорогая фрау Зенгер, вы впервые держите в руках дневник, в котором описываются не прошлые события, а то, что произойдет в будущем.
Все, что вы будете читать, маленького Макса пока только ожидает. Моим фантазиям еще предстоит воплотиться в жизнь. Возможно, уже сейчас, как раз в данный момент.
Доктор Фридер полагал, что заставит меня действовать по его плану. При этом он явно блефовал, утверждая, что отравил меня во время операции.
На самом же деле это он танцует под мою дудку (хотя я сильно сомневаюсь, что тогда, когда вы будете читать эти строки, он вообще сможет танцевать).
Я убедил его привести «Трикси» (вы потом поймете, что это такое) в место, которое ему было мною указано, чтобы мне можно было приступить к «лечению» Макса. Взамен моих услуг он помог мне сбежать. Причины такого его поступка я объясню, когда мы с вами встретимся вновь.
Я твердо убежден, что мы с вами еще увидимся, когда меня вернут под ваше крыло. Вы переживете дисциплинарное взыскание и возбужденное против вас следственным комитетом дело, которое он наверняка откроет после моего бегства.
Причина, по которой я пишу вам столь откровенно, заключается в том, что у меня нет намерения оставаться на свободе. Ведь мне так комфортно пребывать в упорядоченных условиях психиатрической клиники, в которой есть все, в чем я нуждаюсь: крыша над головой, бесплатное питание, наркотики и даже проститутки. Причем все это с доставкой прямо в палату. Кроме того, у вас мне спасли жизнь, хотя психологические эксперименты Фридера немного раздражали. Однако сейчас это, к счастью, уже в прошлом.
Есть и другая, пожалуй, основная причина, почему я хочу вернуться: будет второй судебный процесс. На нем у меня появится возможность посмотреть маме маленького Макса в глаза, и она узнает, что ее мальчик прожил еще год. Узнает, что был даже реальный шанс освободить его, заключить в свои объятия, поцеловать, ласкать и смотреть, как он растет, превращаясь во взрослого мужчину. А после вынесения приговора я вновь взгляну ей в глаза, чтобы увидеть ее ярость, боль и отчаяние. И этот образ я сохраню в своих мыслях, чтобы иметь возможность вызывать его из своей памяти, когда мне захочется им вновь насладиться.
Да, чуть не забыл. Чтобы это пожелание сбылось, вам просто нужно немного подождать. Я свяжусь с вами, когда все закончится.
В радостном ожидании,
– «Трикси»? – строго спросил тучный комиссар по уголовным делам, фамилию которого фрау Зенгер опять позабыла.
Эта фамилия походила на название какого-то животного – не то лисица, не то куница, а может быть, и олень.
Комиссар сидел в кабинете руководителя клиники, где фрау Зенгер и передала ему послание Трамница.
– «Трикси», «Трикси»… – повторил комиссар. – Вы, случайно, не знаете, что под этим подразумевается?
Его люди уже занимались поисками, и вся местность была оцеплена. Однако он заметно нервничал, что можно было понять: пока на след беглецов выйти не удалось.
– К сожалению, нет. А что скажете вы, Симон?
Санитар тоже был вместе с ними, и все трое расположились за маленьким круглым столиком, на котором обычно стопками лежали папки с личными делами пациентов, которые руководитель клиники по этому случаю убрала.
Симон, которого комиссар попросил дать свидетельские показания, откашлялся и сказал:
– Я не уверен, но в газетах об этом что-то писали. Мне кажется, что так Трамниц называл свой «инкубатор», в котором…
– А каковы размеры этого изделия? – прервала его фрау Зенгер, к явному удивлению комиссара, который привык сам задавать вопросы.
– Помню только приблизительно. Что-то около полутора метров в длину и шириной, достаточной для одного человека. А что?