«Первый» внимательно посмотрел сначала на Женю и, увидев по его реакции, что это и есть Чрезвычайный и Полномочный с супругой, решительно двинулся к ним. Было заметно, как он склонился, снял шапку на короткое время и поздоровался.
- С приездом, Виталий Андреевич! Первый секретарь райкома партии Литвиненко Владимир Сергеевич.
Несколько растерявшийся отец мгновенно оценил ситуацию и протянул, улыбаясь, руку. Улыбнулась широко и мама, будто прибыла уже на сингапурскую, только почему-то заснеженную, землю, тоже подала руку, и, казалось бы, негнущийся Литвиненко живо наклонился и поцеловал ее.
По очереди секретарь райкома представил встречающих, отец поздоровался со всеми: сначала с Чубарем, потом с Бойко, Кириленко. Винокуров и Соколов отдали честь.
Настала очередь Жене приложиться к руке, а он уже и не хотел подходить, стоял несколько в стороне и, когда отец обратился к нему, чуть расставив руки для объятий, неожиданно приложил руку к шапке и выпалил:
- Товарищ Чрезвычайный и Полномочный Посол Советского Союза! Младший сержант Миляев…
- Женя!
Это мама стала его обнимать и мазать помадой щеки. Встречавшие умиленно наблюдали за ними с чувством выполненного долга.
На привокзальной площади вышла некоторая заминка. Секретарь райкома открыл дверцу своей машины, пригласил приехавших:
- Прошу вместе со мной.
Туда же уселся было и Чубарь, но Владимир Сергеевич, заметив некоторое беспокойство Изольды Яковлевны, вспомнил:
- Нет-нет, Лука Терентьевич. С нами поедет Евгений Витальевич.
Он выглянул из машины и позвал Женю, который забирался в газик. И мама позвала. А Чубарь вылез из райкомовской «Волги», едва удостоив взглядом приближающегося сержанта, пошел, набычившись, к своей машине, в которой переднее место занял Бойко и теперь спешно пересаживался назад к Кириленко.
Наконец все расселись и тронулись в путь, оставив на площади одного начальника станции «Тетерев», который, несмотря на мороз, вытирал платком вспотевший лоб.
Их привезли на небольшую дачу близ Петривцев. Это был двухэтажный домик под черепичной крышей, срубленный в закарпатском стиле.
Вокруг тишина была такая, что звенело в ушах.
В доме вкусно пахло снедью, от камина волнами накатывало тепло. В большой комнате был накрыт длинный стол. Владимир Сергеевич лично показал гостям апартаменты на втором этаже, спальню. Был он внимательным и радушным хозяином, а Виталий Андреевич, в отличие от Изольды Яковлевны, все же был несколько смущен.
За столом первый тост провозгласил первый секретарь райкома:
- Уважаемый Виталий Андреевич, уважаемая Изольда Яковлевна…
Секретарь говорил о том, насколько рады они видеть представителей советской дипломатии у себя, сказал несколько самокритичных слов о положении дел в районе, полностью поддержал внешнюю политику СССР.
Потом говорили все. Приветствовали объявленную перестройку, огорчались медленному ее продвижению. Чубарь доложил о показателях прошлого года, а Владимир Сергеевич Литвиненко интересовался событиями в верхних эшелонах власти: кого куда перевели, у кого какие перспективы, рассказал, с кем из дипломатов познакомился на прошлом съезде и в заграничной поездке в ГДР. Хвалил посла Абрикосова.
- Душевный человек Павел Алексеевич, хорошо нас принимал, и руководство республики им было очень довольно.
- Потом он был послом в Японии,-сказал Виталий Андреевич без особого энтузиазма.
- Надо же! - восхитился Литвиненко.- Он и тогда мне показался перспективным работником.
- Да. Теперь на пенсии.
- Что так? Он же еще молод. Здоровье?
Виталий Андреевич пожал плечами.
- Другие причины.
Литвиненко, поняв, поперхнулся.
Некоторое время обед проходил хоть и в дружественной, но молчаливой обстановке. Женя встретился глазами с отцом. Казалось, отец очень не хотел, чтобы сын все это видел. Виталий Андреевич опустил глаза за толстыми стеклами очков. А вскоре, сославшись на усталость, поблагодарил за обед, остальные заторопились.
- Машина будет в вашем распоряжении, Виталий Андреевич,- сказал на прощание секретарь райкома.- В ближайшее время, я надеюсь, вы навестите райком партии, ознакомите нас с основными международными событиями. Мы соберем актив.
Майор Винокуров, пожимая руку Чрезвычайного и Полномочного, пригласил ознакомиться с жизнью войсковой части, а Женя подумал, что теперь ребята будут ночью драить казарму, чистить снег и тому подобное, чтобы, упаси боже, не ударить лицом в грязь перед высоким московским гостем.
Родители и сын наконец поднялись на второй этаж в небольшой холл, сели в кресла. Мама, впрочем, тут же поднялась, подошла к сыну, обняла.
- Ну вот, официальная часть закончилась. Теперь можно и наедине побыть. Как ты, Женечка, Поживаешь? Ты не сердишься, что приехала и я? Отец не хотел меня брать.
- Ну что ты, мама. Я рад.
Но в голосе особой радости не было. Конечно, не мама тому причиной. Весь этот помпезный прием расстроил.
- Я собрался жениться.
- Час от часу не легче! - сказал отец, но Женя не заметил, чтобы он очень огорчился.
А Изольда Яковлевна стала ходить по холлу и заламывать руки.
- Господи! Он женится! Виталик, ты посмотри на него - он женится!
Отец посмотрел, но, похоже, не увидел ничего особенного- перед ним сидел взрослый, хорошо сложенный парень.
- Кто она?
Женя пожал плечами.
- Простая девчонка, папа,- он был доволен этой незаметной поддержкой отца.
- Работает? Учится? Где живет?
- Здесь живет, в Петривцах. И работает здесь же.
- Боже мой! - ужаснулась мама.- В Пет-рив-цах!.. Работает! В колхозе?
Женя был абсолютно спокоен:
- В колхозе, мама, в колхозе.
У Изольды Яковлевны не хватало слов. Она стала задыхаться,- и Виталий Андреевич подошел к ней, обнял за плечи, усадил в кресло.
- Успокойся, ну что ты в самом деле? - Потом обратился к Жене: - Принеси ей что-нибудь попить.
Сказал и подмигнул, предупреждая, чтобы задержался внизу ненадолго.
Когда через некоторое время Женя поднялся наверх с бутылкой «Ирпеньской», мама сидела все так же в кресле, но была занята привычным делом - открыла косметичку и тщательно припудривала щеки. Это был добрый знак. Вода не понадобилась.
- Ты бы хоть показал невесту,- сказала она, не глядя в сторону сына.
- Покажу. Завтра вечером и сходим в гости,
- Но я не одета для гостей! -всполошилась Изольда Яковлевна, потом спохватилась, будто вспомнив, где находится.- А впрочем, ладно, сойдет и так… для Петривцев.
Они переглянулись с отцом весело.
Вечером, после отдыха, Женя с отцом пошли погулять в окрестностях дачи. Мама осталась в постели. Мороз усилился, но ветер стих. Величавые сосны, будто притомившись от борьбы с ветром, умиротворенно отдыхали, только едва слышно шумели кронами. Где-то стучал о вибрирующий сук дятел, и эхо шло от этого треска по зимнему лесу.
- Хорошо здесь… Как в Подмосковье. Люблю зиму,- сказал Виталий Андреевич, потом посмотрел на сына.- Ты думаешь остаться здесь?
- Не знаю, папа, пока не решил. Но Москва стала мне чужой. Туда не тянет. Я никогда не думал, что существует вот такая жизнь, как здесь, не знал, чем живут эти люди. Это удивительно, папа, у них масса проблем, но они не унывают и живут весело, - он помолчал, потом добавил: - А девчонка она хорошая, тебе понравится. В школе работает пионервожатой и заочно заканчивает первый курс пединститута.
- Ты же говорил - в колхозе.
- Ну… ты пойми, для кого я это сказал.
- Понимаю, но не одобряю. Маму ты тоже должен понять. Это не просто для матери, когда ребенок уходит насовсем.
На следующий день к даче была подана машина, и Женя с отцом отправились на аэродром.
В гарнизоне, как и предполагал Женя, все блестело. Снег на аллеях был убран, в казармах сияли полы, дневальные громко кричали «Смирно!» при появлении командира с высоким гостем, а Женя тем временем, пока шла экскурсия отца, угощал в кочегарке своих ребят съестными припасами, которые вынес с «барского» стола.
…Когда машина остановилась у знакомых ворот, из калитки вышел прапорщик Циба. Был он в парадном кителе, при медалях. Виталий Андреевич удивился, увидев прапорщика, которого днем уже встречал на аэродроме.
- Это вы и есть отец Оксаны?
Циба рассмеялся:
- Та ни, это моя племянница, брата моего Михаила дочь. Пойдемте в хату. Ждут они. Волнуются, будто экая невидаль - посол приехал!
Циба держался уверенно, но было видно, как непросто это ему удавалось. В доме - тепло, стол накрыт, а в прихожей томились родственники Оксаны.
- Здравствуйте,- сказал Виталий Андреевич.
Все дружно, хором поздоровались. Прапорщик Циба представил стоявших. Они кланялись слегка, пожимали мозолистыми руками ручку Изольды Яковлевны осторожно, будто она была из тончайшего фарфора и ее боялись сломать.
- А где же…- оглянулся было Виталий Андреевич, как Циба-старший окликнул:
- Тут, тут она. Оксана!
Дверь из комнаты отворилась, и вышла Оксана, раскрасневшаяся от волнения. На всякий случай она держала за руку брата.
- Ну, здравствуйте, Оксана,- Женя сразу заметил, что она понравилась отцу, а вот на мать боялся взглянуть.
- Здравствуйте, милая,- Изольда Яковлевна протянула Оксане руку.
Некоторое время все топтались на месте, не зная, что делать дальше. Хорошо, что командование взял на себя Циба-старший, а то так бы и стояли в прихожей весь вечер.
- Ну что-же стоять? Прошу всех к столу.
Расселись. Циба разлил «казенки» мужчинам, женщинам вина. Молодых посадили рядом, и они сидели, боясь пошевелиться.
Виталий Андреевич понимал, что нужно что-то сказать, и начал было:
- Что ж… Ваша куница, а наш купец… Или как это?
Циба-прапорщик гоготнул:
- Да чего уж там, проще будем…
Но тут инициатива перешла в руки бабки Христи. Вынула из буфета специально заготовленную круглую буханку хлеба на рушнике, подошла к Изольде Яковлевне.