на связь, и лучший их ас, предложил подраться, один на один, над передовой. Прикрытие в стороне будет находится. Бой без правил, но без подлянок вроде засад или зениток. И я согласился. До того, как из Москвы запрет пришёл. Доложили уже. Бой был жаркий, этот полковник, действительно серьёзный специалист, и машина у него явно не серийная, доработанная. Когда я вернулся на аэродром, пришлось на брюхо садиться, изрешечена, система выпуска шасси не работала. Однако, победа была за мной, тот опускался на парашюте. Выпрыгнул, из горевшей машины. Ветер дул в их сторону, так что избежал плена. И знаете, как поветрие, мне начали кидать вызовы, разные асы, а для меня такая отдушина, это как глоток живительной воды. Тот полковник второй раз вызов кинул, через месяц после первого, погиб в этот раз. Однажды, даже сам предложил сразу двум парам против меня одного выйти. Не отказались. Я хотел проверить себя, тренировался же. Трёх сбил, один ушёл с дымами. Но и мой самолёт рухнул в снег у нас в тылу у передовой. Сам цел, но машина в хлам. Восстановлению не подлежала. Посчитали что ничья. Ну не знаю, я троих сбил. Мне запрещали участвовать, а я участвовал. Ещё дважды будучи командующим фронтом, пока Сталин лично не запретил. Знал уже, что многие приказы из Генштаба я просто игнорирую.
Кстати, среди тех, кто бросал вызов, было и двое финских лётчиков. Забавно, один вышел на меня на трофейном «ЛаГГ-3». Этот погиб. Однако такая рулетка видимо доставляла немало удовольствия не только мне, но и немцам, вызовы не прекращались. Но после запрета от Сталина, я сначала в газетах это дал, и когда новый вызов был, мой переводчик по рации пояснил, причину отказа. Не обиделись, поняли, что такой запрет не обойти. Хотя сбить меня была мечта многих вражеских лётчиков. Так что к тому моменту у меня уже было двадцать два сбитых, да подтверждённых, при множестве глаз происходило. Вот так бои и шли. До Москвы немцы не дошли, на Ржеве застряли, на подступах к Калинину. Крым взяли, до Кавказа так и не дошли, ну а дальше уже мы их погнали. За штурвалом я не сидел до конца войны, под охраной был постоянно, меня возили. Как под конвоем всё. Да конвой и был, я его так и называл, под смешки штабных. Так что нет, управлять войсками было интересно, но не особо радовало. Я лётчик, и мне с сорок второго подрезали крылья, какие уж тут хорошие воспоминания? После окончания войны, Парада Победы на Красной площади, я управлял группировкой войск во Франции, почти год, пока наконец не получил разрешение на отставку. Войны с бывшими союзниками так не случилось, как многие опасались из наших. А вот две ядерные бомбы на Японию, это было. Так долго не давали, а я закидывал Генштаб рапортами. Всё же смог получить что хотел. Ну а тут такое, арест. Выясню откуда ветер дует.
А пока по улочкам Москвы крутился, продолжил вспоминать. Аурное хранилище уже накачалось на восемнадцать тонн, с мелочью. Много что там держал. Свободного много, трофеев мало добыл, медальон тоже почти пустой. Я вот после выхода в отставку, получив пенсию уровня маршала, собирался провести до лета время с семьёй, а потом за границу. Добывать нужное. Голодно в Москве и всё дефицит. Страна восстанавливалась после войны, продуктовые талоны действовали. И начну с финнов. Слишком легко те соскочили, став нам союзниками. В сорок третьем, осенью, подписали перемирие. А тут первый арест, пятеро было, двое ещё держали меня на прицеле. Видимо знали, как я в сорок первом такую же группу уничтожил. Дал себя взять и касаниями убрал в медальон, потом также позволил себя арестовать второй группе, и снова в медальон. Ну а дальше знаете, рота прибыла. Всё это было в течении двух суток проведено, кто-то спешил с моим арестом. Так вот, аурное хранилище, медальон, они пустые, и буду добывать, но позже. А так у нас с Ириной родилась дочка в сорок втором, а в сорок четвёртом ещё один сын. Четверо у меня уже. Майя, так звали любовницу, уверен, что не настоящее имя, отработала своё прям отлично, и перед отставкой я её отпустил во Франции. Устроил даже, обеспечив. Заслужила. Ну и всё. Общие потери в войне подсчитываются, но около двадцати миллионов точно есть. Да уж, война проклятущая, надеюсь в следующих перерождениях будет попроще, чем сейчас. Груз ответственности давил на плечи.
Ладно, пока не об этом. Выкрал я Абакумова на лестничной площадке дома где он жил. Привезли с Лубянки. Дом под охраной, но я сканером нашёл возможность проникнуть незаметно, и касанием со спины, он меня не видел, убрал его в аурное хранилище. Тем же путём и покинул здание, и уехал за город, в лес. Тут не везде снег сошёл, апрель же ещё, так что развёл костёр, нашёл сухое дерево, достал Абакумова, вырубив и связав, приготовив всё для допроса. И приведя в сознание, сначала ноги в костёр сунул, очень я был зол на него, а потом выдернув кляп, серьёзно допросил. Да он визжал как поросёнок, сразу всё выложил. Боль терпеть не умел. Да личная месть это. Сталин приболел, вот тот и решил воспользоваться ситуацией, подпись под признанием вины, сейчас железные доказательства. Меня бы «убедили» подписать. Да, во время войны мы не раз входили в конфронтацию. Выдёргивал своих людей из кровавых лап его мясников, один раз Андреев был, сильно не любил тот меня. По остальным военачальникам, о которых я слышал, где от Сталина приказ был, где также личная месть. Пользовался гад своим положением в личных целях. Вот так и держал головой в костре пока дёргаться не перестал. Говорил же, что зол был. Вот и повторюсь. Так что тот получил всё что заслуживал. И да, последствий не будет, тот уже всё подчистил. Не мой зад, а свой прикрывал. Решил затаиться на время. Тело пока в аурное хранилище, избавлюсь на территории Финляндии, заодно подкинув им проблем. Как будто их это работа. Пока же на личной «эмке», да, я её сохранил, в отличном состоянии, заехал на квартиру, и принял душ, сменив одежду, а то воняла горелым. Достал родных и горничную. Сообщив что вывез с дачи сюда. Так что разошлись по своим комнатам, ужин стали готовить.
К слову, недолго мне квартирой владеть, я уже не действующий военный, скорее всего скоро отожмут, намёки были. А пока решил прокатиться к Жукову. Он в сорок третьем ногу потерял, сейчас на даче должен быть. Мы общались, приятельствовали, не смотря на разницу в возрасте. У него много связей, надеюсь бригаду подскажет для ремонта дачи. А дальше буду жить, меч над головой убрал, и ничего не мешало. А лет через двадцать сменю личность, Шевченко официально умрёт, а я, изменив внешность и омолодившись, буду жить дальше, такие вот планы.
***
Приходить в себя было тяжело, но я смог это сделать. Кто-то приподнял мне голову и дал напиться. Воду я пил жадно, новое тело явно страдало от обезвоживания. Подняв веки, я зажмурился, солнце било прямо в глаза. Тут Солнце заслонил чей-то силуэт и прищуривавшись, я рассмотрел незнакомца. Хм, в красноармейской форме, со споротыми знаками различия. В пилотке звёздочки нет. На вороте ещё видны следы и обрывки ниток, недавно, и скорее всего даже оторвали петлицы. Думать было тяжело, но сразу предположил, что это лагерь для военнопленных. Всё тело болело, голова. Но не контузия, слышу хорошо, как и гул голосов вокруг, поэтому и предположил, что лагерь.
- Где я? Как меня зовут?
- Что, ничего не помнишь?
- Вообще ничего.
- Ну судя по знакам различия ты сержант. Молодой совсем лётчик.
- Лётчик?
- Истребитель, - подтвердил неизвестный. - Да ты у нас на глазах сбил «мессер», на своей «чайке», а другие тебя сожгли. Прям над нашим лагерем бой шёл, прыгнул с парашютом. А тут тебя охрана наша встретила. Долго били. Их лётчик погиб. Потом сюда затащили, а сегодня вот очнулся. Так что только по петлицам вижу, что сержант, а кто ты, не знаю.
- А день какой? Где мы?
- Да уже двадцать пятое июня. А лагерь наш в поле, рядом с городом Кобрин. Надо объяснять где Кобрин?
- Белоруссия вроде.
- Верно. Вот мы между Брестом и Кобрином. Погоди, там насчёт тебя один лётчик интересовался, капитан вроде. Сейчас позову, раз очнулся. Может знает тебя. Это он мне приказал за тобой приглядывать.
- Воды бы.
- С водой у нас беда, уж извини, что было, уже дал. Вечером ещё раздача будет, попробую набрать.
- А вы кто?
Мужчине было лет сорок, но форма красноармейская, сидит справно, на мобилизованного тот не похож. Скорее всего из кадровых, и тот подтвердил мои предположения.
- Ротный старшина я. Лавкин фамилия. Всё жди давай.
Старшина ушёл, я лёг на бок, со стонами, вроде тело не сильно травмировано, и стал вспоминать прошлую жизнь. Надо сказать, вспомнить было чего. Насколько мне не понравилось время пока шла война, и настолько я был счастлив в послевоенной жизни проживать. Жаль погиб через тридцать шесть лет. Уже и личность сменил. Бывший маршал Шевченко официально погиб, тело кремировали, как он и хотел. А я проживал в США, уехал туда, просто изучал как там живут. Года три, потом купил яхту, и путешествовал, посетил почти все страны. Мне такая жизнь очень нравилась. Погиб банально, в шторм разбило яхту о скалы. Мыс Доброй Надежды. Рискнул там пройти. У меня парусно-моторная яхта, но не повезло. Что по тому как я воевал. Почему не рад был, поясню. В принципе, я всем доволен, глупо отрицать очевидное, маршал Победы, сплошные почести, приглашения посетить разные организации или школы, много общественной работы. В основном зимой. Летом меня в Союзе не было, хотя официально я уходил на долгую рыбалку. Детей вырастил, жену богатой вдовой оставил. Шесть детей у нас, почему бы и не сменить личность? Долг Владимиру отдал, что занял его тело, дальше жил для себя. Наложницы разные были. Две последних со мной и погибли, в аурном хранилище находились на тот момент. Так вот, всё отлично было по началу, пока я не принял ВВС Ленинградского фронта. Там случай был, я финнов сильно достал, и по мне диверсанты работали, если бы не личная защита, достали бы. Мне снова прислали охрану, специалисты высшего класса. Я не смог отказаться, даже летал в Москву, личный приказ Сталина. Он меня очень ценил и не хотел потерять. Ладно они, но за мной присматривали со стороны. Контрразведка работала. Если бы не сканер, и не понял бы. То есть, по сути меня лишили радости жизни, оторваться от души на этой войне.