- Н-да, много я бреда слышал, но такого… И что, оружие с собой?
- Да, и форма с документами. Спрятал на поезде. Хочу до столицы добраться, в комендатуру, и спросить, что дальше делать? Война же идёт, а я почти восстановился, воевать смогу. Тем более стрелял, винтовка отличная, с восемьсот метров попадаю в ложку. Понятно медкомиссию придётся проходить, изучать воинские знаки и звания, а то вон вижу вы командир, а кто такой без понятия. Обучаться надо, а там и на передовую направят, думаю.
- А память?
- Не вернулась. По комсомольскому билету, выдан в Минске. Видимо местным был. Узнать хочу. Нужно выяснить через какие службы можно узнать. Документы же есть.
- При себе?
- Ну да.
- Могу изучить?
- А зачем? Кстати, что за род воск?
- Госбезопасность.
- О… - я замер, явно анализируя. - Н-да, даже и не знаю, удачно мы встретились или нет.
- Удачно-удачно, - хмыкнул капитан, принимая у меня красноармейскую книжицу и комсомольский билет, и стал их изучать, после чего сказал. - Надо будет письменно всё оформить.
- Ну я не особо умею красиво…
- Не ты будешь писать. Посиди пока, я скоро вернусь.
Тот оставил при мне проводницу, кликнул её, а сам ушёл, вернулся минут через десять, да не один, а с лейтенантом госбезопасности, видимо в другом вагоне ехал.
- О, ещё один связист.
- Мы из ГБ, я тебе говорил, - напомнил капитан.
- Это сарказм был, производная от юмора. Смеха, когда один пошутил, другие смеются. Или у вас хирургическим путём это вырезают?
- Боец, держите субординацию, - потребовал лейтенант, что так и не представился.
- А что это?
- Я командир, вы боец, подчинённый. Вот и держите дистанцию.
- Для, меня это темный лес, будут обучать, разберусь, а пока вы для меня странные командиры, с непонятным интересом.
Именно лейтенант, устроившись за столиком, его уже протёрли, пищу убрали, нам проводница чаи носила, и начал вести опрос. Особенно обоих командиров заинтересовало как полицаи деревню сожгли.
-… обложили соломой, подперли ворота и подожгли сарай. А у меня оружие с формой в схроне, пока доковыляю, пока вернусь, тут никого не будет. Даже угли остыть успеют. Весь кулак искусал, но смотрел. Я полицаев теперь принципиально в плен брать не буду. Сожгли, двадцать шесть человек, из которых одиннадцать дети. Потом ещё бражничали, самогон пили, насиловали двух дивчин из деревни, они так кричали… Потом убили их штыками….
Всё это те оформили и записали. Кстати, долго стояли на какой-то станции, время полночь, лейтенант со мной, а капитан уходил, скорее всего передать информацию, что нашёлся тот, кто на самолёте прибыл, наверняка, там немалая волна была поднята, поиски, а тут вот он в СВ едет. Я уже и форму принёс с оружием, в ней теперь был, прибрав костюм, и привыкал носить. Тело моё тоже изучили, даже врач, ехал с нами в поезде, нашли через проводниц, осмотрел и дал заключение по шрамам. Их у меня багровых хватало. Щупал кости на местах переломов, но тут он не уверен, рентген точно покажет были они или нет. Однако не было поездки до Москвы. В Иркутске самолёт ждал, нас троих, лейтенант тоже был, на самолёте, как раз нас и ждал, это рейсовый из Владивостока, полный был пассажирами, и вот на Москву. Так что уже тринадцатого сентября, вечером я ступил на плиты столичного аэродрома. Винтовка при мне. Ремень с подсумками, гимнастёрка с шароварами, а вот пилотки или каски, ничего не было, утеряно в Крепости. Сапоги начищены, порядок. Оружие при мне, а вот патроны приказали сдать, что и сделал. Машина ждала, так что усадили меня, мои попутчики стиснули по бокам на заднем сиденье, и на Лубянку. Уже считай родное здание, всё тут знаю. О, знакомая камера, я тут уже как-то был. Оружие сдал, документы мне итак не возвращали, ремень с подсумками, и всё. Определили, теперь начинаются серьёзные следственные мероприятия. Как понял, прилёт «Каталины» вызвал куда как большую волну чем я думал, да и не верили мне похоже.
С утра меня с конвоем в одну из больниц, тут уже свои врачи, ведомственные осматривали, рентген, зачем дважды-то облучать? Потом вернули на Лубянку. А к вечеру, видимо врачи дали экспертное заключение, спокойно, без насилия, начались опросы и допросы, работал следователь, старший лейтенант Томилин. Похоже моя версия, рассказанная капитану Иванову, это фамилия попутчика, сыграла. Мне поверили. Ну, наверное, рад. Так что три дня допросов и опросов, взяли подписку о неразглашении, запретили освещать это, выбрался из крепости и до своих добрался, этого хватит. Так что выпустили, даже оружие вернули и справку, что проведена проверка. Дальше в комендатуру, за время пути получив шесть нарядов от командиров за отсутствие головного убора. А нет у меня его. В комендатуре седьмой наряд. Дежурный, выдав его, выслушал, и пока приказал винтовку сдать в арсенал, временно, ну и выдал справку. Для прохождения медкомиссии, и место в казарме столичного гарнизона, для питания и проживания. Два дня проходил комиссию, и прошёл, хотя и натугой. Мол, нагрузки мне пока рано такие получать. Так что меня оснастили, даже новую пилотку выдали, и я получил направление во… Вторую мотострелковую бригаду Особого Назначения, в третий батальон, штатным снайпером в первую роту.
Осназ. Вот и в его составе повоюем. Прибыв на место, оформился, документы забрали, новые получу, а пока меня стали пичкать теорией. Я же беспамятный и травмированный, физические нагрузки ослабленные, тут спортивные врачи, знали, что и как. Помогали освоиться. Так что теория как будто я память потерял, давали всё по службе, по знаниям снайпера, ну тут уже я могу учить, и даже иногда на плацу маршировал, отрабатывал строевую. Так время и полетело, три недели прошло, у меня всё как замкнутый круг, но и учили здорово, стрелял на стрельбище много, разным оружием, обучался маскировке. Сложнее всего с девчатами находить укромное место и сбрасывать напряжение. Так вот, было двенадцатое октября, когда наш отряд дёрнули. Меня в том числе, раз я в этом подразделении числюсь. Командиру в штабе ставили боевую задачу, пока у нас сборы шли, ранцы набивали необходимым, оружие и оснащение проверяли. Группа идёт в двадцать два человека, высадка воздухом, как я и думал, сейчас нас на аэродром. Задачу так и не озвучили, на месте узнаем, секретность навели, как стемнело старый «ТБ-3», переделанный в десантную машину, поднялся в воздух, и потянул в нужную сторону. Я прикрыл глаза и дремал на лавке. Кстати, многие в форме нашей, обычная красноармейская без знаков различия, и камуфляжные костюмы, цвета осень. А у меня ватные штаны и телогрейка армейская, камуфляж свёрнут и тюком на ранце. Только пилотка и всё. Ну ранец, подсумки, оружие, мне ещё «ТТ» выдали. Ручных гранат с два десятка. Также оделся ещё один боец нашей группы, опытный боксёр, остальные налегке. Ну-ну. Они уже на высоте мёрзнуть начали, от холода, то что тёплая погода пока, ничего не значило, скоро так похолодает, не только немцы взвоют, но и мы. Помнится, снег уже через две недели первый выпадет. Так что не знаю сколько мы будем в тылу врага, но иметь тёплую форму лучше, чем не иметь. Это кстати недоработка командира группы, старшего лейтенанта Зосимова, ему стоило приказать в какой форме быть, хотя сам тот тоже налегке.
Не скажу, что поспал, но часа через два сигнал. Там открыли двери и мы, держась за леера, ступили на крылья. Одна группа выходила на левое крыло, сильный ветер трепал одежду, вторая на правое. Я был на правом, и как сигнал, отпустил, как и все, стал падать. Не вместе, по одному, чтобы не столкнутся в воздухе. Друг за другой шагали во тьму и дёргали за кольцо. Скорость машины я определил в сто восемьдесят километров в час, летели от силы часа два, надо было засечь, часы наручные имею, значит находился километрах в трестах пятидесяти от окраин Москвы. Это если прямо летели, что вряд ли. Хм, тут или передовая, или ближний тыл у немцев. Что за задание-то? Я думал там мост рвануть, важный объект или склад, тот же топливный, а тут явно что-то другое. Увидим. Толчок, рывок и я вишу на стропах, сверху светлел купол парашюта, так что стал ожидать приземления, заранее сгруппировавшись. Кстати, ранцы у нас спереди висели, сзади они мешают, винтовка на боку. Нечего, принял удар земли на ноги, перекатился, гася скорость, и стал быстро наматывать на руки стропы, уложив парашют, потом его небрежно смятый запихал в парашютную сумку, а ту в хранилище. Пусть по инструкции нужно спрятать, утопить или закопать, я лично ценной вещью разбрасываться не собираюсь. Да у меня полтонны свободного в одном хранилище и четыреста во втором, а убрать нечего. Три любовницы есть, которых я желаю увеличить до четырёх. Про Майю помним, сейчас та в Минске служит, но ничего, будет где-нибудь там задание, вот и заберу. Так что порядок.
Осмотревшись на месте, я побежал дальше, там сигналили фонариком, общий сбор. Бежал не один, рядом двигался голем, а он сканером показывал все неровности, так что видел куда ступаю, и подвернуть, уже не опасался. А было убранное, даже вспаханное поле. По остаткам стеблей, на перепаханном поле, тут похоже пшеницу сняли в начале осени. Пока же добежал до командира группы, сюда все стекаются. Ну и принесли девушку, плавчиха наша Надя, подвернула ногу при приземлении, ходить не может.
- Вот чёрт, - сказал командир группы, когда штатный медик закончил работу с Надей. - Так, снайперов у нас два, остаётся Фёдоров. Истомин, тебе задача, вынести Надю к нашим, дальше её в госпиталь, тебе на базу. Будешь ждать нас. Ты по вражеским тылам побегал, опыт есть, смотри, мы на тебя надеемся. Сейчас мы находимся с севера от Калуги, вчера её взяли немцы. Километров десять. Чтобы ориентиры понял, в этом районе вроде наши должны быть. Или немцы. Смотри в оба.
- Есть, - козырнул я.
Я это только и успел сказать, старлей построил группу, попрыгали и убежали, скрывшись в темноте. Похоже действительно сильно торопились. Я же, осмотревшись, голем лежал левее, его не засекли, сканер работал и всё видел, повернулся к девушке, что морщась потирала н