По лицу Галла сложно было что-то прочесть, но, кажется, слова Келлена попали в цель.
– Это ведь не записка, – вдруг сказала Неттл. – Это нижняя часть письма. Смотрите, видно, что ее отрезали ножницами.
– Погодите-ка! – воскликнул Келлен. – Когда мы встретили Харланда на площади Ясности, у него было при себе письмо. Он говорил, что хочет попросить инспектора расторгнуть контракт с Галлом. Что, если Харланд передал письмо какому-нибудь клерку и оно попало в руки агенту Освободителей? Этот кусок вполне может быть окончанием письма!
Галл забрал у него записку и еще раз внимательно ее изучил.
– Значит, Харланд не получил ответа на свое письмо, – тихо сказал он. – Может, поэтому он сдался и поехал домой. – Галл вернулся к лошади и принялся вычесывать листья из ее гривы. – Вот и хорошо, – добавил он едва слышно. – Ферма без него пропадет.
Глава 30Подарок
В голове у Келлена план сложился с ослепительной ясностью. Он казался восхитительно четким и верным. Но то, что Галл с ним согласился, стало для Келлена настоящим потрясением. Хорошо хоть, Неттл была по-прежнему настроена скептически.
– Мне все равно кажется, что это не озеро, а клякса, – бормотала она, разглядывая карту.
– Послушай, – вздохнул Келлен, понимая, что убеждать ее – все равно что стегать дохлую лошадь. – Не мог бы твой брат сэкономить нам немного времени и слетать туда, чтобы проверить, есть ли там красная башня?..
Чайка разразилась возмущенным гоготом.
– Да, он мог бы, – холодно ответила Неттл. – Мог бы в одиночку слетать в глубь Мари, туда, где я до него не докричусь. И есть небольшая вероятность, что он не забудет, зачем его туда понесло, и даже вернется обратно. Или же присоединится к какой-нибудь стае чаек и вспомнит о нас только следующей весной. Хватит и того, что ты собираешься послать его из сердца Мари с письмом в Канцелярию!
– Ладно, ладно! – сдался Келлен.
Тем временем болотный всадник с лицом напряженным и сосредоточенным копался в каретном сундуке.
– Что ты ищешь? – спросил Келлен.
– Подарок, – прорычал в ответ Галл и хмуро посмотрел на бутылку, которую извлек на свет. – Медовое вино, – пробормотал он. – Будем надеяться, этого хватит.
Келлен понял, о чем он. Иногда в дремучей Мари можно было обойтись без подарка, но все-таки лучше иметь что-нибудь при себе. Людям дозволялось заходить в эти леса, но существовали правила, во всяком случае правила этикета, не соблюдать которые было опасно для жизни. Не иметь при себе железа. Не причинять вреда деревьям и не тревожить землю без особого на то разрешения. И приносить подарки, если вас об этом попросили.
Даже если вы следовали правилам, никто не гарантировал, что вы вернетесь оттуда целыми и невредимыми. Это лишь немного снижало вероятность катастрофы. Марь по-прежнему таила в себе немало ловушек, которые могли убить вас, свести с ума или оставить с барсучьей головой на плечах. Все это проносилось в мозгу Келлена, когда его взгляд снова упал на карету. В основном она была сделана из дерева, но оставались еще металлические болты, стальные подпорки, рессоры под кузовом…
– Погодите-ка! – воскликнул он. – В карете есть железные детали. Мы не сможем поехать на ней в Глубокую Марь! Ей там будут рады, как свечке на пороховом складе.
– Верно, – согласился Галл. – Поэтому мы бросим карету на границе и продолжим путь пешком. – Он, прищурившись, посмотрел на солнце, которое пробивалось сквозь плотный полог листвы. – А теперь забирайтесь внутрь. Если поднажмем, то к ночи уже проедем Мелководье.
Келлен опустил взгляд на перчатки и понял, что их он тоже не сможет взять с собой в Глубокую Марь. «Я должен радоваться, что мы следуем моему плану, – сказал он себе. – Я ведь этого хотел». Но ему не нравился влажный солнечный свет, который придавал всему вокруг глянцевитый блеск. Не нравился крадущийся утренний туман – призрак ночной росы. И ему не нравилась мысль о том, что им придется оставить карету на границе, а потом идти без перчаток по Глубокой Мари. Он почти чувствовал, как она тихо поджидает его, словно открытая пасть, готовая заглотить добычу.
Остаток дня карета, подпрыгивая, катилась по извилистой заросшей дороге среди деревьев. Поначалу она почти летела, сминая колесами папоротник. Но с каждым часом грязь становилась все гуще, подлесок – все непролазнее. Янник то появлялся, то исчезал, иногда взлетая над лесом.
– Я думал, твоему брату не слишком нравится быть разведчиком, – заметил Келлен.
– Он говорит, что не имеет ничего против, если нужно всего лишь подняться над деревьями и не улетать далеко, – объяснила Неттл. И тем не менее она беспокойно ерзала на сиденье, пока Янник не вернулся.
К закату карета донельзя замедлила ход. Галлу даже пришлось остановиться, чтобы пассажиры вышли и освободили колеса от терновника и плюща, которые застряли в спицах. Над головами у них время от времени проносились летучие мыши; к спеленутым паутиной кронам они старались не подлетать.
Пока Келлен и Неттл воевали с колючими плетями, Янник снова уселся на плечо сестры. Неттл мысленно переговорила с ним и испуганно посмотрела на спутников.
– Впереди, где-то в миле от нас, виден дым, – сказала она. – Янник думает, что там жгут костры.
Галл поморщился:
– Значит, придется ехать в объезд. Как раз вон там развилка.
Келлен выглянул из-за кареты и только тогда увидел то, о чем говорил болотный всадник. От главной дороги влево убегала узкая, поросшая мхом тропа. А где-то далеко раздался тихий треск, как будто кто-то наступил на ветку.
– Внутрь, живо, – прошептал Галл. В сумерках повязка у него на глазу казалась зияющей дырой.
Неттл с Келленом не заставили себя уговаривать и быстро забрались в карету, которая, вздрогнув, тихо тронулась с места. Когда они свернули на тропу, по стенкам зловеще заскребли ветки. Впрочем, скоро дорога расширилась, и ехать стало даже легче, чем по главной. Карета стремительно набирала скорость, и мягкий мох скрадывал шум колес.
Миля за милей оставались позади. К старому пути они не смогли вернуться, но это уже было неважно. Новая дорога была и удобнее, и прямее. Вот только тихий навязчивый голосок в голове Келлена никак не желал умолкать. «Остерегайся удобства, – все повторял он. – Остерегайся коробейника, который в точности знает, что тебе нужно; вещи, которую находишь в кармане, когда она больше всего необходима; золотой монеты на тонком льду. И дороги, которую ты не сразу заметил, хотя и должен был». Но Келлен слишком устал, чтобы прислушиваться к этому голосу. Он сомкнул глаза, и сон укрыл его разум, подобно темному пеплу.
Келлена разбудил резкий толчок, который сбросил его с сиденья. Он услышал, как кричит в темноте Неттл. Не было времени разбираться, что происходит, почему карета несется с невидимого холма, а болотная лошадь оглушительно шипит и в этом шипении почему-то отчетливо слышится страх…
Не успел он опомниться, как карета опрокинулась набок и полетела кувырком. Келлена швыряло от стены к стене, словно тряпичную куклу, пока темнота наконец не сжалилась над ним.
– У тебя кровотечение? – спросил чей-то добрый голос.
Келлен моргнул, и солнечный свет затопил его разум, смывая мысли. Он сидел на земле, и чья-то теплая рука поддерживала его под спину. Вокруг валялись обломки досок; на некоторых еще сохранилась краска. На противоположной стороне поляны, подобно мертвому животному, темнели останки кареты. Оглобли разлетелись в щепки, и не хватало колеса.
– Мои друзья?.. – спросил Келлен.
– С ними все в порядке. – Незнакомец был одет в простой добротный костюм охотника и ботинки с раздвоенными носками для лазания по деревьям. – Они вон там и там.
Келлен бросил взгляд через заросшую травой поляну и увидел Неттл: еще один человек в добротной одежде, обшитой полосками меха, помогал ей выбраться из-под обломков. Галл стоял поодаль, в тени берез.
– Повезло, что мы вас нашли, – продолжал незнакомец. – И не трогай листья на лице. Они уменьшат отек.
На лбу Келлена действительно было что-то влажное и липкое. Несмотря на совет незнакомца, он не удержался и прикоснулся пальцами к компрессу. Тот упал к ногам Келлена и тут же иссох, превратившись в клубок лиственных жил.
– Простите, – пробормотал Келлен, силясь собраться с мыслями. Ну почему солнце светит так ярко? – Нам нужно починить карету. Поможете найти колесо?
– Оно вон там. – Незнакомец ткнул куда-то пальцем. – Но вряд ли оно на что-то сгодится.
Келлен посмотрел в указанном направлении, вернее, попытался: он никак не мог сфокусировать взгляд. Размытые пальцы множились, их было то два, то три, то девять, и все показывали в разные стороны. «Сними перчатки, – жужжал голосок то ли в ушах, то ли в голове. – Сними – и увидишь». Келлен послушался и сразу заметил сбежавшее колесо: оно застряло среди корней дерева. Корни успели оплести обод, и колесо само уже пустило ростки и зазеленело.
– У тебя дар, – любезно подметил незнакомец.
Келлен открыл было рот, чтобы сообщить, как он устал от своего дара, что тот скорее напоминает проклятие и что он сильно сомневается, будто его «одарили» с какой-то целью. Но потом сообразил, что неправильно понял собеседника. Незнакомец спрашивал, а не утверждал.
– Дар у тебя? – повторил он тепло и выжидательно.
«Дар, – смутно подумал Келлен. – Верно. Мы собирались привезти подарок. Только не помню зачем. Но эти люди заслуживают того, чтобы их отблагодарили за помощь».
– Да, – сказал Келлен, роясь в закоулках памяти, где царил ужасный беспорядок. – Да, конечно.
– О, вижу! Вы действительно привезли подарок! – Незнакомец уставился на что-то, лежащее на земле. – Занятная штучка!
В траве валялась резная деревянная бутылка, утыканная гвоздями и осколками слоновой кости. Она показалась Келлену знакомой, но он никак не мог вспомнить почему.
Выглядит жутковато, но, если она им так понравилась, пусть берут…