Он положил тяжёлые руки мне на плечи и заглянул в глаза.
— Конечно! Мне нужно проследить за мистером Фарроучем, потом…
Он мягко накрыл мой рот ладонью.
— Сейчас тебе нужно вернуться в замок, выпить кружку горячего молока с печеньем, самым большим, какое сможешь найти, и хорошенько выспаться.
Я попыталась возразить, но он лишь теснее прижал ладонь.
— А завтра выкинуть всё это из головы и спокойно вернуться к работе. И постараться ни во что больше не ввязываться.
Я мотнула головой, высвобождаясь.
— Я приехала сюда только из-за Матильды. А в последний раз её видели в замке.
— Энн, почему ты упорствуешь? — устало отозвался он. — Кого ты там перечисляла? Граф? Он просто кобель, а это не преступление.
— С чего ты взял? — смущенно пробормотала я.
Он кинул на меня быстрый взгляд.
— Это все знают… да и тебе следует.
Я сделала вид, что не заметила намёка.
— Дальше, графиня… побойся Бога, она всего лишь женщина, к тому же несчастная.
В этом месте я хмыкнула: видел бы он, как развлекается эта несчастная женщина.
— Кого ещё ты называла? Мистер Фарроуч? Ты ведь сама сказала, что он немощный калека. Кому из них и зачем понадобилось бы причинять Мэтти вред?
— Леди Фабиана очень ревностно относится к другим девушкам в замке, — заторопилась я. — А Матильда очень красива.
Ваухан приподнял брови.
— И поэтому графиня, по совету зачарованного зеркала, велела охотнику принести её сердце и печень. О, прости… — тут же спохватился он, увидев, как я изменилась в лице.
— А мистер Фарроуч — он невзлюбил меня с первого дня! И, кажется, не переносит вообще всех гувернанток.
— Вот это действительно преступление, — улыбнулся Ваухан.
— А…
— Ну всё, хватит.
Когда он так всё это преподнёс, моя версия и правда прозвучала неубедительно. Очень трудно возражать человеку, который заранее настроен тебе не верить. Но, помимо интуиции, существует такая вещь, как улики. Я запустила руку в карман и вытащила оба колокольчика.
— Что это? — удивился он, подцепил один и повертел в руках.
— Это колокольчики Матильды. Видишь, — я закатала рукав, — они связаны с нашими метками. И, по словам «немощного калеки», после увольнения они ликвидируются. И если Мэтти действительно уволилась, то почему они всё ещё целы?
— Откуда они у тебя?
— Один я нашла в её комнате. Она нарочно оставила его там для меня. А второй принёс сюда мистер Фарроуч.
— Зачем?
— Не знаю…
— А почему они так выглядят? Граф экономит на железках?
— То-то и оно, что они не должны быть такими! Колокольчики остальных слуг как новенькие. И это значит, что Матильда в беде.
Я не стала уточнять, что не знаю, как должен выглядеть колокольчик в случае смерти владельца.
Ваухан ещё немного повертел колокольчик, а потом раздраженно вернул мне.
— С меня довольно. Не знаю, что всё это значит, но только не то, что ты думаешь. Идём. Иветта наверняка уже вернулась, и скоро здесь будут крестьяне с вилами и кольями.
— Очень в этом сомневаюсь.
Он подхватил меня под локоть и потащил к выходу. На этот раз я не сопротивлялась. Всё, что я могла предъявить, это колокольчики и серёжка. К констеблю с таким не пойдёшь. Даже Ваухан не стал меня слушать. Что ещё я могла добавить, чтобы убедить его: жестокость графини? использование графом магии в обход запрета? пугающий взгляд мистера Фарроуча? Нет, здесь необходимо что-то посущественней.
Почти всю обратную дорогу мы молчали. Я еле переставляла ноги. Заметив это, Ваухан остановился.
— Давай… забери немного у меня.
— Что?
Он неуверенно затоптался.
— Ну, как это делается… ты ведь совсем без сил.
Сообразив, что он имеет в виду, я заколебалась: искушение было велико. Помедлив, я покачала головой.
— Нет… нельзя. Только не для себя.
Мы продолжили путь в молчании.
Свет в окнах не горел. У ворот Ваухан обернулся и мягко накрыл мою руку своей.
— Послушай, я понимаю, как тебе тревожно за Мэтти. Но ещё я знаю, что влиятельные люди не терпят, когда в их дела суют нос. Не хочу, чтобы с тобой что-то приключилось.
— Но я здесь лишь по одной причине.
— Которую ты сама же и придумала.
— Хочешь сказать, что мне лучше уехать и обо всём забыть? — холодно осведомилась я.
Он помолчал, подбирая слова.
— Хочу сказать, что тот, кто ищет неприятности, обязательно их находит.
Я выдернула руку, отступила на шаг и уже открыла рот, чтобы пожелать ему доброй ночи и заверить, что больше не побеспокою своими глупостями, но почувствовала, как в ступню, сквозь тонкую кожаную подошву, что-то впилось.
— Ой.
Я нагнулась и подняла лежавший на траве белый прямоугольник.
— Что это? — без особого интереса спросил Ваухан.
Я недоуменно покрутила находку.
— Клавиша, — растерянно сообщила я. — Клавиша от рояля.
— Я не шибко разбираюсь в роялях, но разве клавиши не должны быть внутри?
— Должны…
Оглядевшись, я заметила ещё несколько белеющих в траве островков. Наверняка тут были и черные, но они оставались невидимыми в темноте. Мне в голову пришло самое очевидное объяснение: новая забава графини.
Я вкратце рассказала Ваухану про гостей. Он слушал с явным отвращением, сжимая и разжимая кулаки как раз в тех местах, которые возмущали и меня. Когда я закончила, наступила пауза, и мы скомканно попрощались.
Напоследок он обернулся:
— Энн, это вовсе не значит, что я хочу, чтобы ты уехала. Просто так будет лучше для тебя.
Я кивнула, и он ушёл. Дождавшись, пока он скроется из виду, я толкнула боковую калитку, но она оказалась заперта.
Вспомнив предупреждение мистера Берниса, я едва не застонала.
ГЛАВА 31
Всё-таки в хрупком сложении есть свои преимущества. Одно из них — способность пролезать меж прутьев ограды — я как раз оценила. Протиснувшись в чрезвычайно узкий даже для меня зазор и расставшись при этом с двумя пуговицами, я наконец очутилась во дворе. Огибая фонтан с гигантской каменной чашей (в это время года он не работал, и там сонно колыхалась застоявшаяся вода), я заметила ещё несколько клавиш, плавающих в нём среди осенних листьев.
О том, чтобы стучать в парадную дверь, не могло быть и речи, и я решила обойти здание, чтобы зайти с черного хода. Я успела сделать всего несколько шагов, когда из темноты ко мне метнулись две тени. Услышав грозное рычанье, я страшно перепугалась. Но сторожевые псы узнали меня и тут же завиляли хвостами. Один из них уткнулся влажным носом в мою ладонь, и я рассеянно почесала его за ухом. Поняв, что у меня для них ничего нет, они снова умчались в темноту.
У черного хода меня постигло новое разочарование: он тоже был закрыт. Я застыла в растерянности. Не могу же я провести ночь под открытым небом! Я двинулась обратно, к главному входу, внимательно вглядываясь в фасад. Свет был везде потушен, но в одном месте на первом этаже я заметила приоткрытую раму и бросилась туда. Прикинув местоположение комнаты, я решила, что это библиотека. Наверняка это кто-то из служанок забыл закрыть окно. Я оказалась тут весьма кстати: книги не терпят сырости и халатного обращения, а тем более такие ценные, как из коллекции графа.
Упираясь мысками в кладку, я вскарабкалась на подоконник и раскрыла окно шире. Внутри царила темень. Сев на подоконник верхом, я перекинула сначала одну ногу, а потом вторую и, зажмурившись, спрыгнула внутрь. Падение оказалось не из приятных: ноги встретились с полом позже, чем я рассчитывала. Больно ударившись лодыжкой, я вскрикнула. В ответ на это из темноты раздалось сонное ворчание, и я замерла на месте. Ворчание немедленно прекратилось, послышался шорох, и кто-то зашлепал босыми ногами по полу.
— Кто здесь? — рявкнул голос, от которого я едва не потеряла сознание.
Я ничего не ответила, продолжая стоять неподвижно, в надежде остаться незамеченной.
— Я слышу, как вы дышите.
В темноте вспыхнули пять огоньков, и мне в нос сунули зажженный канделябр.
— Вы? — пораженно выдохнул мистер Фарроуч.
— Я, — испуганно подтвердила я.
— Что вы здесь делаете?
Он поспешно стянул на груди края распахнутого ворота — как девица, на честь которой я покушалась. Я с изумлением поняла, что он смущён. И только после этого заметила, что он облачен в белую мужскую ночную сорочку до пят. Хорошо, хоть колпака на голове не имелось. Я впервые видела его таким растерянным.
Оглядевшись, я осознала свою ошибку: это была не библиотека. Это была его личная комната — в углу помещалась узкая кровать под балдахином. Колпак остался на подушке. Он проследил мой взгляд и опомнился:
— Какого черта вы тут забыли? — прорычал он, натягивая халат поверх рубашки и засовывая ноги в башмаки. — Немедленно покиньте мою комнату.
— Простите, — пискнула я, — я полагала, что все комнаты слуг на третьем этаже.
— Вон, — коротко отрезал он.
Я послушно бросилась к выходу, обрадованная тем, как легко отделалась.
— Не та дверь, это гардеробная, — с досадой крикнул он.
— Простите.
Я развернулась к противоположной стене и замерла как вкопанная. Волна ужаса окатила меня от макушки до пяток, обездвижив на целую минуту. Всё оказалось правдой. Всё, что о нём говорили! Я медленно повернулась на каблуках вокруг своей оси, оглядывая стены и полки.
— Вы уйдёте, наконец?
Вместо ответа я шагнула к нише у входа и дёрнула за шелковый шнурок. Над нашими головами вспыхнула свечная люстра. Мистер Фарроуч заморгал от яркого света, а я получила возможность хорошенько рассмотреть отвратительную обстановку.
Его комната была больше похожа на лавку таксидермиста: хорёк, котёнок, ворона и полевая мышь. Все были тщательно вскрыты и чем-то смазаны — видимо, для остановки процесса разложения. По этой же причине наверняка не чувствовалось характерного запаха. На столе лапками кверху был растянут какой-то зверёк — то ли енот, то ли барсук. Из него торчали трубки. Рядом лежал длинный узкий кинжал с инкрустированной рукояткой. Тут же стояла массивная хрустальная бутыль со сплюснутыми боками, в которой колыхалась мерцающая голубоватая жидкость. Внутри медленно расправлялись полупрозрачные серебристо-синие нити, похожие на дымок. Над столом были прибиты полки с неровными рядами всевозможн