Купальня оказалась многоуровневой, чтобы отдыхающие могли и понежиться, и поплавать. Краем глаза Эллина заметила, что парочка в углу, в самой гуще пара, занимались и другим делами: они целовались.
— Поздними вечерами наверняка любовью занимаются, — проследив за взглядом гоэты, равнодушно заметил соэр. — Она дама полусвета, он чей-нибудь сынок, в порядке вещей. Приглядись, никто к ним не подходит, наоборот, сторонятся. Значит, сделать замечание чревато.
Эллина полагала, Брагоньер встанет на защиту морали, но он повернулся к парочке спиной, игнорируя, как и остальные купающиеся.
— Я бы тоже хотела, — стесняясь, призналась в родившейся в голове эротической фантазии гоэта. Лёгкие пузырьки приятно щекотали кожу, горячая вода расслабляла.
— Чего? — соэр остановился у края площадки, за которой шла глубина.
— Да так, — стушевалась Эллина и врезалась телом в водную гладь.
Если она скажет, что хотела бы заняться с ним любовью в бассейне, Брагоньер точно не поймёт. Особенно желания сделать это днём. Гоэта сама не понимала, почему оно возникло. То ли из-за той парочки, то ли из-за полуобнажённого соэра, выгодно смотревшегося на фоне ровесников, то ли из-за желания помириться, то ли специфической воды.
— Скажите уж, госпожа Тэр. Мне любопытно, чего вам в кой-то веки хочется.
Эллина проглотила издёвку. В какой-то мере Брагоньер прав, она вечно от всего отказывалась, зато предложения о работе принимала с радостью.
— Это личное, господин Брагоньер.
— Вторая попытка попросить прощения? — хмыкнул соэр и перевернулся на спину. Вода легко держала на поверхности, массируя тело горячими струями. — Я ваши извинения принял, учёл смягчающие обстоятельства.
Эллина с облегчением перевела дух, хотя подозревала, в номере ей предстоит во всех деталях поведать о своих фантазиях. Брагоньер точно не забудет, выпытает даже температуру воды в воображаемой купальне. И сделает, если сочтёт возможным удовлетворить подобные желания. Казалось бы, удача — найти такого податливого мужчину, но гоэта смущалась откровенности, которую тот от неё требовал.
После купания в открытом бассейне перебрались в закрытый. Вход туда был платным, зато никакой случайной публики.
Эллина впервые пила игристое вино в купальне. И впервые же закусила губу от удовольствия, чтобы не издать ни звука. «Там люди», — повторяла себе гоэта, глядя на двери закрытого небольшого бассейна с минеральной водой. Руки уперлись в мраморный бортик, тело послушно отдалось любовнику. Брагоньер не стал расспрашивать, он сделал, второй раз в жизни не позаботившись о предохранении. Эллина даже задумалась, не напророчила ли её величество беременность. Брагоньер вполне мог, благо гоэта, полагаясь на педантичного в подобных вопросах любовника, своё средство в поездку не взяла. Грешным делом Эллина даже подумала, будто он специально, в продолжение утреннего разговора. Мол, смотри, я завожу от тебя ребёнка, ты не окажешься на помойке жизни. Или другой вариант: ребёнок как средство оправдать мезальянс. Гоэта склонялась к первому: слишком велика разница в положении, чтобы соэр женился на понесшей от него девице. Тогда бы всем аристократам пришлось брать в жёны случайных любовниц.
Мысль промелькнула и исчезла, смятённая чувствами. Брагоньер угадал абсолютно всё, будто заглянул в голову любовницы. Эллина ощущала себя жутко развратной. Во-первых, все наверняка догадывались, зачем соэру понадобился своеобразный отдельный кабинет, во-вторых, её это не волновало.
— Наконец-то не притворялась, — пальцы Брагоньера погладили по бедру. Он отстранился, позволяя Эллине выпрямиться и сделать глоток игристого пересохшими губами.
— Ты знал?! — обернувшись, гоэта шокировано уставилась на соэра. Тот пребывал в состоянии умиротворения и тоже потягивал игристое. — И ни разу не начал: «Эллина, скажи, как именно…»?
— Разумеется, знал, — усмехнулся Брагоньер. — Когда несколько месяцев поспишь с женщиной, изучишь реакции её тела, поймёшь, когда она довольна. Спрашивать я спрашивал, но ты добровольно сотрудничать не желаешь. Пришлось выяснять опытным путём.
Эллина закашлялась и поспешила сгладить неловкость момента разговорами о празднике, о котором слышала от продавца билетов. Соэр слушал рассеянно, потом и вовсе оставил гоэту одну, пообещав вернуться к пяти часам.
— Прости, но подобное безделье не для меня.
Эллина провела время с пользой для здоровья. Она сходила на целебные ванны, почистила паром кожу и размяла косточки под руками массажистки.
Брагоньер ждал в условленном месте и предложил прямо сейчас выбрать цветы. В итоге в ресторан гоэта ехала с корзинкой на коленях. Стоила она целую чекушку — сущее разорение, но соэр отдал, не торгуясь. Понравились любовнице заморские цветы с курортной наценкой — пусть берёт. Хочет не один цветочек, а композицию? Пожалуйста. Самого его цветы не интересовали, Брагоньер только расплачивался.
В Трию вернулись прежним образом — в экипаже. По просьбе Эллины сделали крюк, чтобы проехать ближе к морю. Волнами любовалась только гоэта, Брагоньер же углубился в чтение местной газеты и копии информационного листка. Покосившись на спутника, гоэта вздохнула. Такой вид, а Брагоньер даже не взглянет!
— После ужина пройдёмся по набережной, — выдвинула ультиматум Эллина. — Не меньше часа.
Соэр кивнул и вновь углубился в чтение.
Над головой с громкими криками-стонами кружили чайки. Они быстрыми тенями ныряли в воду и вытаскивали блестящую рыбёшку.
Эллина довольно улыбалась, косясь на спутника. Тот сегодня удивил, хотя, если разобраться, обе физических близости, определившие их отношения, стали для гоэты полной неожиданностью. Во второй раз Брагоньер и вовсе показал невиданную страсть, не спросил согласия.
Не удержавшись, Эллина, смущённо шёпотом спросила:
— А в купальне ты?..
— Исполнил твоё желание, только и всего. Оно, мягко говоря, удивило, но…
— …но тебе самому хотелось? — лукаво подмигнула гоэта, незаметно погладив соэра по руке.
— Я воспитан несколько иначе, госпожа Тэр, для меня подобное… как бы помягче выразиться? Словом, хотеть такого я точно не мог. Вы знаете мои предпочтения.
Окончательно забыв о присутствии кучера и прекрасном виде, Эллина прильнула к Брагоньеру и подначила:
— Конечно, конечно, благородный сеньор, вы абсолютно ко мне равнодушны.
— Эллина! — строго одёрнул соэр и отстранился, бросив быстрый взгляд на возницу: не видел и не слышал ли? — Обсуждать подобные темы неприлично.
— Вот себе это и скажите, — откровенно потешалась гоэта.
— Госпожа Тэр! — не сдержавшись, рявкнул Брагоньер и уже тише добавил: — Окажите любезность, замолчите и не позорьте на людях. Ваши манеры с головой выдают происхождение. И хорошенько думайте перед тем, как жаловаться, я могу удовлетворить просьбу, и, поверьте, хуже станет только вам.
Эллина прикусила губу и остаток пути гордо хранила молчание.
Трия пёстрым ковром раскинулась вдоль побережья. На плоских крышах грелись горожане, перетащив из комнат плетёные из лозы кушетки. В воздухе пахло морем, сладостями, духами и дымом коптилен. По улицам прогуливалась празднично одетая публика, из открытых дверей таверн и террас ресторанов лилась музыка.
Окна пестрели цветами. Только ленивый не выставил на свежий воздух горшки. На балконе номера, который снимал Брагоньер, тоже радовали глаз петунии. Они особенно эффектно смотрелись на фоне белых ставень и белых же перил. Точно такие же были в других домах Трии: какой ещё цвет сочетается с разноцветьем штукатурки?
— Послезавтра ярмарка, — между делом сообщил Брагоньер. — Полагаю, вас это заинтересует. Мне нужно уехать, а вы не заскучаете.
— Куда уехать? — напряглась Эллина.
Они на отдыхе, какие могут быть дела? Если на то пошло, морской воздух, полноценное питание и сон полезны для здоровья, а Брагоньер делал всё, чтобы загнать себя в могилу.
— В Следственное управление. Это по делу некромантов. И не возражайте, госпожа Тэр, я вас не спрашиваю, а ставлю перед фактом.
— Я тоже когда-нибудь поставлю вас перед фактом, — вспылила Эллина. — Например, что сообщила его величеству о нарушении приказа.
Соэр одарил таким взглядом, что гоэта поняла, лучше никому не писать. На минуту показалось, Брагоньер подзовёт солдатский патруль и велит арестовать её.
— Надеюсь, выводы вы сделали, госпожа, — обдал холодом соэр. — Мои слова и поступки не обсуждаются, ясно?
Эллина со вздохом кивнула и переключила внимание на прохожих. Ольер ли Брагоньер всегда остаётся Главным следователем Ольером ли Брагоньером, даже если его панцирь иногда даёт трещины.
Поужинали на открытой террасе. Столик выбрал соэр, гоэта не возражала. Ели запечённую в соли рыбу, лёгкие салаты с морепродуктами и козьим сыром. Брагоньер нудно рассуждал об экономике и политике, Эллина же делала вид, будто слушает.
После, как и условились, отправились на прогулку по набережной.
Эллина по-хозяйски держала соэра под локоть, щеголяя новым браслетом из янтаря — того самого оранжевого камня, который некогда привлёк её внимание во время первого визита в Трию. Тогда он был не по карману, сегодня же в купальнях гоэта порадовала себя таким. Вопреки поговоркам о мужчинах, Брагоньер обновку заметил — следователь как-никак, но промолчал. Эллина не переживала, такие вещи только для женщин, сильный пол не оценит. Помнится, соэр сам говорил, украшения — это показатели статуса, только и всего.
Гоэта попыталась осторожно выяснить новое по делу некроманта:
— Ну, того, которого я в графском саду видела.
Брагоньер промолчал. По его мнению, Эллина давно должна была усвоить, на подобные темы он не разговаривает.
— Хорошо, в гостинице скажете, на ухо, — не отставала гоэта. — Я слово дам, бумагу подпишу.
— Следствие ведётся, госпожа Тэр, остального вам знать не нужно, — поставил точку в разговоре соэр и раскланялся с парой аристократов.
Те окинули Эллину оценивающими взглядами, но не удостоили и словом. Гоэта не обиделась, догадавшись по тому, что Брагоньер поздоровался первым, перед ними не простые дворяне. Сама она присела в реверансе.