Несчастный ученый судорожно выхаркнул морскую воду и попытался швырнуть в фенриха горсть мокрого песка.
— Смотри-ка, да он резвей, чем кажется! — удивился Вольц, утапливая ученого обратно. — Со столь несгибаемыми людьми мы воистину непобедимы!
— Допустим, — кивнул Верн. — Но ведь за нами не пришлют «шнель-бот»? Ни через сорок пять дней, ни позже.
— Почти наверняка. Хотя могут соблюсти некую формальность. Например, прислать, но не разглядеть сигнальных костров. В штабе явно не хотят огласки этой позорной истории. Но дело не в этом. Перед нами чрезвычайно узкий выбор стратегических решений: попытаться вернуться или сразу сдохнуть и не мучиться. Нет, есть еще вариант — основать здесь собственную, небольшую, но уютную колонию. Но, насколько я знаю тебя и Фетте — без баб вы жить не можете.
— Это верно, — признал Верн. — Мне непременно нужно наведаться в столицу. Хотя бы ненадолго.
— Еще недавно я бы сказал — не понимаю этакой дури и вздорной, необъяснимой привязанности к отдельно взятой паре сисек, — задумчиво молвил Вольц. — Сейчас у меня появились сомнения. Видимо, я тоже не прочь вернуться и разок взглянуть в некую оригинально разнообразную пару глаз. Просто интересно: знала ли она, что для нас, для честных курсантов, всё кончится именно так? Или полагала, что обойдется? Нет, будем честны в прогнозах — она в любом случае нам наврет. Но все равно интересно. И, кроме того, я просто обязан разнести Генштаб! Неужели наш славный Ланцмахт опустился до прямого предательства своих верных вояк⁈
— Вольц, ты увлекаешься. Подопечный уже почти не дергается.
— Верно, пора заканчивать экзекуцию, у меня уже полные сапоги соли.
Друзья выволокли жертву на сухой песок — господин Немме жадно хватал ртом воздух, но в глазах мелькало нечто осмысленное. Паническое, но осмысленное.
— Он крепче, чем кажется, — объявил Вольц и замахнулся ногой: — Эй, господин знаток ботаники? Протрезвел, крыса университетская?
Немме быстро подогнул колени, разумно защищая чувствительный живот.
— Я абсолютно трезв! К чему пытки? Нельзя убить быстро и достойно?
— Что еще за детские мечты, господин Немме⁈ — зарычал Верн. — Немедля расстаньтесь с наивностью, иначе господин фенрих вас окунет еще пару раз.
— Не надо! Я внимательно слушаю, — ученый попытался сесть и даже частично стряхнуть с себя песок.
— Смотреть на меня! Я кто? — рявкнул обер-фенрих.
Немме взглянул, судорожно моргнул, и сказал:
— Откуда мне знать? С виду вы откровенный кадровый солдафон, но слишком молоды для офицера. Погоны мне непонятны, хотя я и не знаток. Не знаю, кто вы. Кстати, а где мы находимся и зачем вы меня топили? Я что-то украл?
Бывшие курсанты переглянулись. Ученый производил впечатление практически трезвого, частично вымытого и максимально честного человека. Но клинического идиота.
— Я — командир отряда обер-фенрих Халлт. Это начальник штаба — фенрих Вольц. Там — наш лагерь. Вы поступаете в мое распоряжение как специалист-ботаник. Мы выступаем в разведывательный рейд.
— Это всё как-то чересчур сложно, — Немме выковырнул из-за шиворота еще немного песка. — Ну, допустим. Пусть рейд, что бы это слово в данном случае ни значило. Но почему я «специалист-ботаник»?
— Потому что вы изучаете и описываете типы полезной растительности на маршруте нашего рейда.
— Я⁈ Но я определенно не ботаник.
— Ботаник. И еще геолог-минералог. Бессмысленно отрицать, так значится в приказе. Дармоедов и дезертиров в этом рейде не будет. Изучите и опишете всё, что нужно. Или сейчас осмелитесь утверждать, что писать не умеете? — с угрозой уточнил Вольц.
— Писать умею. По крайне мере, умел, — ученый огляделся. — Была сумка, в ней письменные принадлежности. Кажется. И, да, у меня был, как это… денщик. Такой худющий, но относительно приличный тип.
— Приказом по отряду ваш фельдфебель переведен в линейные стрелки, — объявил Верн. — Рекомендую снять одежду, слегка подсушиться и незамедлительно присоединиться к основным силам отряда. Возможно, там найдется ваша сумка, сразу начнете описывать и оценивать окружающую нас природу и ее многообещающие богатства. Разумнее этим заниматься оперативно и быстро, на стоянке, на марше вы будете заняты.
— Чем это еще я буду занят? — насторожился Немме.
Верн пожал плечами:
— У нас мало вьючных животных.
— О, нет! Вот этого я не умею, — отрекся ученый, проявляя похвальную скорость реакции мысли.
— Научитесь. Это не так сложно, как кажется.
— Послушайте, господа обер-фенрихи. Вы меня избили, чуть не утопили. Мне нужно прийти в себя, согреться, у меня же чуткий организм, его нужно регулярно обеззараживать.
Вольц отвесил звонкий щелчок в лысеющий лоб:
— Обмен намеками состоялся, так, господин ботаник?
— Если я скажу, что вы безмозглые дикари, тупые офицеришки, обреченные на глупую и бесславную смерть, меня снова начнут бить? — с некоторым вызовом уточнил ученый.
— В дружеской приватной обстановке эта нелепая гипотеза будет считаться шутливым интеллектуальным развлечением, — пояснил Верн. — Ляпните нечто подобное при нижних чинах — расстреляю на месте.
Он похлопал по длинной кобуре «курц-курца».
Немме посмотрел на оружие, потом в лицо обер-фенриху:
— Человек, знающий слова «приватно», «гипотеза» и «интеллектуально», не станет лгать единственному специалисту-ботанику своего отряда. Насколько я понимаю, согласно приказа и сложившейся обстановки, мы единая команда, господа офицеры? Тогда единственный вопрос — вы сознаете, зачем нас сюда сослали и что мы стопроцентно обречены?
— Да. Но для солдата подобные мелочи не имеют значения, — заявил Вольц. — Солдат всегда идет на смерть, таково его единственное и истинное высшее предназначение. И сознание этой элитарной избранности удивительно упрощает жизнь. Вы попробуете, вам тоже понравится, господин ботаник.
— О, вы меня серьезно обнадежили! — возликовал ученый. — Сопливые недоумки.
— Заткнись, плешивый пьянчуга!
Рейдовая жизнь вошла в свою колею. Пара выставленных часовых бдила, остальные занимались подготовкой к завтрашнему переходу, обустройством лагеря и прочими дежурными делами. Вопрос с водой решился просто — шагах в пятидесяти обнаружился ручей, даже два. Верн там поил лам и осматривал им ноги.
— Вообще это не твое дело, — неуверенно сказал Вольц. — Ты подрываешь авторитет старшего командира отряда. У нас обязан быть штатный погонщик и укладчик вьюков.
— Кто бы стал возражать. Назначь сведущего человека. Или помоги мне придержать этого черноносого.
— По сути, ты прав — признал Вольц, удерживая повод своевольного крупного лама с широким пятном на морде. — Погонщика нам не дали. и ты самый сведущий в этом деле человек. Но это неправильно. Пойдут слухи, что ты выслужился из погонщиков, и теперь будешь лупить подчиненных, как истинных скотов. Но и это не главное. Хуже, что я вообще не понимаю, когда ты успел так навостриться в обращении с ламами. Это не офицерское дело. У нас и было-то всего три ознакомительных занятия по вьючному делу. Я, кстати, тогда два раза был на дежурстве и закономерно почти ничего не знаю.
— Кстати, я тоже тогда был на дежурстве, — проворчал Верн. — Причем, вместе с тобой. Просто мне приятно находиться рядом с этими тварями. Они не очень злопамятные и ворчат только желудками. Мы их злостно недокармливаем. И да, лупить лам бесполезно. Они или идут с тобой, или не идут. Мне об этом рассказывали, да мы и сами в прошлом рейде наблюдали, просто ты был занят с лейтенантом казуистикой оформления потерь. Слушай, а давай я передам тебе командование рейдом и займусь транспортом? Это сейчас не менее важно.
— Нет, так не пойдет. Ты не имеешь права передавать командование без уважительной причины, вроде смерти или тяжелого ранения. И вообще должность начальника штаба меня вполне удовлетворяет, — мужественно заверил Вольц. — Тем более, мы все равно принимаем общие решения. Кстати, дружище Фетте проявил себя сущим молодцом во время шторма. Я был совершенно повержен, даже вспоминать ужасно. Вообще это обидно: почему вы переносите качку лучше? Казалось бы, я не лишен силы воли, и…
— Причем тут сила воли? Это всего лишь особенность организма. Лично у меня так и вообще скрытая. Наверное, в нас с Фетте просто большая доля крови феаков.
— Доля крови? Мы в одинаковой степени дойчи, это подтверждено документально.
— Не в дойчах дело. Некогда феаки считались отчаяннейшими мореходами, — пояснил Верн. — Потом все разительно изменилось. Если допустить, что часть морской магии остается в крови, всё вполне объяснимо.
— Что за предрассудки⁈ И откуда ты знаешь о феаках-мореходах? В учебнике не упомянуто ничего подобного, — подозрительно прищурился Вольц.
— Это из сказок. Возможно, я ошибаюсь. Мы выступаем на рассвете?
— Действуем строго согласно рейдовому наставлению, ибо походное наставление — уж точно не сказки. Подъем, рассвет — принятие личным составом утренней кружки кофе — при наступлении устойчивой видимости свыше пятидесяти шагов — выдвижение головного дозора.
— Отлично. Пора бы и поужинать. Отводим лам к лагерю.
Господа офицеры и четвероногие военнослужащие рейдового отряда вернулись к палаткам. Костер горел, похлебка варилась, специалист-ботаник вдумчиво смотрел в замусоленную книгу — служба шла по распорядку.
Офицеры получили по миске обжигающего наваристого супа, уселись вокруг удобного камня-стола.
— Служба и берег не так плохи! — объявил успевший провести смену постов Фетте. — Никаких следов тресго, только дерьмо, да и то в виде помета мелкого зверья. Всё складывается удачно, ибо Ланцмахт непобедим!
— Вы не понимаете, где именно вы оказались, — предрек Немме, с отвращением глядя на содержимое своей миски. — Разве к походному ужину не полагается полкружки шнапса?
Исходя из должности «научный специалист», Немме, безусловно, причислялся к командному составу, и фенрихи знали, что с его присутствием за ужином придется мириться.