— Само собой, преступники понесут надлежащее наказание, — заверил Верн. — Но нужно сказать — предательство солдат катастрофически сократило наши силы и возможности. Дойти до озера Двойного нам будет намного сложнее.
На Верна уставились: Немме с огромным изумлением, фельдфебель с откровенным ужасом.
— Господа, этот вопрос даже не обсуждается. У нас есть приказ, он обязан быть выполнен, — напомнил Верн. — Даже если из нас останется в живых кто-то один, он отправится к Двойному и проведет полноценную разведку. Эстерштайн на нас рассчитывает, и мы не можем подвести родную страну!
— Но львы, господин обер-фенрих! — вскричал Цвай-Цвай. — Мы даже лагерь не способны надежно охранять. К тому же нас подводят подмокшие боеприпасы…
— Фельдфебель, если у вас есть предложения по улучшению несения службы, изложите их, как надлежит по уставу! — рявкнул Верн. — Дисциплину забыли? Фенрих Фетте остается вашим непосредственным командиром, обращайтесь к нему. В свободное от несения служебных обязанностей время.
— Но он…
— Он жив и скоро поправится. Тогда и изложите ему свои ценные мысли. А пока не вмешивайтесь в разговор старших по званию, возьмите оружие и отправляйтесь на пост. Дело к вечеру, львы не дремлют.
Фельдфебель молча встал, взял «маузер», поплелся к скале.
— Цвай, вы забыли стрелковую маску, — просипел вслед Фетте. — Когда все наладится, напомните мне — вам полагается два наряда вне очереди.
— Так точно, господин фенрих, — без выражения отозвался фельдфебель, взял маску и убрался.
Помалкивающий Немме посмотрел на офицеров и тихо сказал:
— Вы чертовски изощрены в армейской службе, господа фенрихи.
— А вот это не ваше дело, господин научный специалист, — вполголоса напомнил Верн. — Я объявляю вам официальную благодарность за действия во время нашего… гм, недомогания, но в нюансы армейской службы вам лучше не лезть.
— Я тоже вам благодарен, Немме, — заявил Вольц. — По возвращению в цивилизованные места ждите с меня приглашение в гаштет. Там во всеуслышание заявлю, что вы — самый ценный ботаник из служивших в нашем отряде.
— Весьма лестно слышать, — сказал Немме. — А теперь мне заткнуться? Или идти сторожить хищников, вооружившись бесполезной железкой?
— Мое замечание касалось исключительно нюансов несения службы, — холодно уточнил Верн. — Простите, но вы в этом деле совершенно не разбираетесь. Вот ваши мысли о планах перехода к озеру, насчет общей ситуации и прочем, мы охотно выслушаем.
— О, понял. Простите, я маловато общался с профессиональными военными, порой меня заносит не туда. Это не нарочно, — неожиданно разумно заверил Немме.
— Отлично, в этом вопросе мы достигли взаимопонимания. Тогда скажите, что вы думаете о нашем отравлении и внезапной пропаже нижних чинов. В этом событии, безусловно, присутствует и научная составляющая.
— Полагаете? — Немме поскреб плешь. — Выглядит довольно странно. Вернее, как-то недоделанно. Если солдаты дезертировали, то отчего не утащили большую часть запасов и снаряжения? Ящик с патронами и то не вскрыт, я смотрел. И отравление.… Это был неплохой яд, видимо, запасенный заранее. Это меня не удивляет — в столице не желают нашего возвращения, поэтому подстраховались. Уж простите, господа офицеры, за прямоту, но я в этом уверен. Но отравлял нас человек, слабо понимающий, что он делает. Вы, в смысле, мы, все еще живы. Это очень странно.
— Исходя из деталей произошедшего, смело можем предположить, что отравлен был именно суп, — начал раскладывать задачу на отдельные составляющие пунктуальный Вольц. — Вы, Немме, суп только попробовали и отказались. Как видим, это оказалось малообъяснимым, но прозорливым решением, спасшим не только лично нас, но и сохранившим боеспособность всему отряду. Кто нам принес суп и кто мог его отравить?
— Миски наполняли и принесли под моим присмотром, — отозвался Фетте. — Мне вечно не докладывают, приходится контролировать. Ах, донервет, больше никогда в жизни не стану жрать супы! Да, но я не об этом. Суп в мисках отравить никто не мог. У солдата руки были заняты, собственно, я же тоже пару посудин нес, у нас же нет штатного офицерского подноса.
— Этот недостаток будет необходимо отметить в ЖБП и указать в отдельном рапорте, походный поднос — традиция офицерского быта, должно же в армейской жизни оставаться хоть что-то святое, — без тени ухмылки сказал Вольц. — Но что же получается? Суп был отравлен прямо в котле, следовательно, наш рядовой состав…
— Солдаты не дезертировали. Они где-то здесь. Но, боюсь, уже не в боеспособном состоянии, — сказал Верн. — У меня имелись подозрения и до рассмотрения версий применения отравы, сейчас появилась полная уверенность.
— Но возможно, виновата некая случайность, — предположил Немме. — Солдаты все же сбежали, у нас нет доказательств, что они тоже отравлены. В конце концов, солдат много, крайне маловероятно, что такую толпу можно убрать без следов. Конечно, я не знаток воинских обычаев, но наши солдаты не казались особенно надежными. Могли и действительно сбежать.
— Могли, — согласился Вольц. — Шваль и отребье, отчисленное их непосредственными начальниками в спешном порядке. Это были вообще не солдаты, а отвратительное недоразумение. Но дезертировать, не прихватив огнестрельного оружия, патроны, жратву, топор — это воистину небывалый по идиотизму поступок. Что патроны, у нас ведь и ящик «Черных сапог», видимо, остался почти в целости.
— На месте, я проверял, — заверил научный специалист. — Да, это странно, но опять же ничего не доказывает. Возможно, они предпочли бежать налегке.
— Куда⁈ — застонал Фетте. — Тут до пограничного форта добираться месяца три. Это при большой удаче. Да и то провизии явно не хватит. Даже если варить один только суп, будь он проклят!
— Возможно, у них имелся свой план, и они не собирались возвращаться в Эстерштайн, — предположил Немме, демонстрируя неожиданную для своего возраста тягу к сказочным фантазиям. — К тому же они могли попросту запаниковать…
— С чего бы это? — удивился Вольц. — Мы были не в состоянии сопротивляться, вы попросту спали. Видимо, предварительно тщательно проверив ящик «Черных сапог».
— Причем тут это⁈ — возмутился ботаник. — Я говорю лишь о том, что мы не можем быть окончательно уверены.
— Можем, — сказал Верн. — Солдаты не взяли лам. Это сделал бы даже самый тупой военнослужащий. Служить в Ланцмахте, не зная, что лучше везти груз, а не тащить его на собственном горбу — невозможно.
Все посмотрели на животных, спокойно дремлющих в тени скал.
— Да, эту очевидную деталь мы упустили, — признал Вольц. — Мы в откровенно плохой форме, а Верн смотрит в самую суть. Будете еще выдвигать возражения, господин ученый?
— Не буду. Но все равно непонятно, как он это сделал, — пробормотал Немме. — У нас ведь пока единственный подозреваемый?
— Нет, пока еще их двое. Уж простите, господин ученый, — намекнул Верн.
— Понимаю, — Немме покачал своей безобразной головой. — Но мне-то какая выгода вас травить? Я, такой же как вы, тоже приговоренный. Нет, у меня нет серьезных причин вас убивать.
— В нашей странной ситуации даже ящик шнапса может послужить веской причиной для злодеяния, — заметил Верн.
— Что ты делаешь⁈ Это же готовый мотив следующего преступления, не смей ему подсказывать! — ужаснулся Вольц, уже не скрывая ухмылки.
— Вы невозможно суровые парни. И юмор у вас гнуснейший, — поморщился ботаник.
— Кстати, о гнусностях, — не выдержал Верн. — Сейчас нам придется задержаться, поскольку Фетте и Вольцу нужно отлежаться, а нам разработать новый план перехода и перераспределить груз. Могу я попросить вас, господин Немме, в этот период относительного отдыха привести себя в порядок? Порядок во внешности, я подразумеваю.
— В смысле? — не понял ботаник. — Постирать одежду? От меня, видимо, слегка разит? Я готов, правда, у меня в ремесле стирки опыта почти нет.
— Я покажу, как это делается, — пообещал Верн. — А еще недурно было бы слегка постричься и всё такое.
— Постричься⁈ Мне? — изумился ботаник. — Но зачем?
— Откровенно говоря, вы пугаете внешностью не только львов, но и меня, — признался Верн.
— У нашего командира постоянная подружка, особа весьма требовательная и аккуратная, она приучила беднягу ко всяким извращениям, — усмехнулся Вольц.
— Надо же… я собственно, не против постричься, но как это сделать? — пожал плечами ученый.
— Изловчимся как-нибудь, — проворчал Верн. — Теперь, когда мы прояснили главное, перейдем к мелким техническим деталям. Патроны?
— Тухлые. Все тухлые, весь выданный нам запас, — печально сказал Фетте. — Нас заранее обрекли. Откровенно и непристойно подставили в боевом рейде. Ничего более мерзкого я про наш Ланцмахт даже и не слыхал.
— Увы, четыре осечки подряд говорят сами за себя, — подтвердил Немме. — Я, кстати, ничуть не удивлен. Вы просто не знаете, насколько…
— Продемонстрируете свою осведомленность как-нибудь попозже, — отрезал Вольц. — И эта ваша осведомленность в любом случае будет выглядеть весьма запоздалой. Патроны придется тщательно проверить. По итогам ревизии примем решение. А пока у нас маячит еще одна очевидная проблема. Преступник и предатель. Что предлагаете предпринять?
— С этим придется повременить, — сказал Верн. — Готовить жратву буду я. При советах специалиста Фетте, разумеется. В остальном… мы практически уверены в личности злоумышленника. Но какой смысл спешить? В смысле защиты от хищников фельдфебелю вполне можно доверять — науськать льва именно из нас он вряд ли попытается, этак и он сам может пострадать. Звери честны — сожрут первого, кто подвернется им в пасть. Так что фельдфебель поднимет тревогу и нас предупредит. И нам нужны неопровержимые доказательства его вины.
— Я бы повесил мерзавца прямо сейчас. Военно-походный устав это позволяет, — намекнул Вольц.
— Можешь идти и вешать, как начальник штаба ты имеешь право, — сердито сказал Верн. — Но я бы сначала убедился в его вине и поговорил бы. Душевно и без спешки.