Повариха перевернула оладь — с размерами она не возилась, заливала теста во всю сковороду, сожрут плюху, куда они денутся. На самом деле масло не такое уже плохое, желудки его исправно переносят, соли и сахара — полно, вот мука опять кончается. В шайке всегда так: и глупо, и непредсказуемо.
С шайкой бывшей медицинен-сестре тоже не повезло: мелкая и безмозглая свора, считается временной, а уж чего тут временного, второй месяц беглянка тут посланцев Юргена ждет, а от этих сказочных персонажей ни слуху ни духу. Остальные разбойнички еще дольше сидят, Кудлатенький уже больше года в этих пещерах. Пора бы обжиться, но нет…
Анн сняла оладь, прикрыла тряпкой — остывшую стряпню жрать сложно, в этом бандиты правы. В оконный проем заглядывало раскаленное солнце, пыталось выжечь пол. Но в тени было прохладно. Пещеры Хеллиша имели свои очевидные плюсы. Впрочем, пещеры — не пещеры, оладь — не оладь, разбойники тоже… оборванцы, а не разбойники. Вот и Медхен скоро окончательно дикаркой станет.
Хеллиш, несомненно, был городом. Пусть и скальным, хотя это и нелепость, но определенно городом. На счастье нынешних немногочисленных обитателей (которые срут где попало, хуже хамбурских мышей, сдери им башку), нынче во внешних залах и переходах никто из истинных былых хозяев появляться и не думал. Что таится там — в самой сокровенной скальной глуби — сказать сложно. Туда не ходили. Сама Анн разве что к колодцу спускалась: это сотня шагов от наружных галерей, по сути, дневной свет, пусть и самым краешком отблеска, но достает. Дальше и глубже… нет уж, не надо. Дело даже не в единственной отвратительной лампе, чадящей и норовящей погаснуть, эту ерундовую вещь новоявленная разбойница после первых спусков перестала брать. Просто не надо вглубь ходить, и всё тут. Анн вот такие бессловесные намеки и собственные личные предчувствия весьма уважала. Кудлатенький болтал о парне, который ошивался тут пару месяцев назад — того, дурака, так и тянуло в глубь залезть, «по-исследовать», иногда приносил всякие странные вещицы — непонятные, но любопытные. Впрочем, продать их в городе не особо получалось. Так вот где-то там — в глубине парень и остался. Нечуткий был, да. И хорошая лампа с ним исчезла, весьма изрядная потеря для шайки.
В Хеллише выживали пусть и не самые умные, но уж точно самые осторожные и чуткие изгнанники. Украдкой шныряли по окраине Хамбура, воровали по мелочам, при большой удаче грабили проезжающих, осторожно сбывали добычу — но то случалось не часто. Обычно — били диких голубей и грызунов, в скалах их хватало, искали старое железо — с этим иногда везло. «Официально» шаек было три: крупная банда Дупла, там больше десяти рыл, скромные «фортовские» — те больше по фермам у Форт-Белла промышляли. Ну и здешняя, «временная-приморская», что покровительством и пристанищем беглянку облагодетельствовала. Имелись и отдельные бродяги, но тех можно не учитывать — сегодня есть, завтра бесследно сгинули. Женщин на Хеллише практически нет, у Дупла вроде бы какая-то баба прижилась, по слухам, гадалка, но могут и врать.
Анн сняла очередную оладь, оглянулась и прислушалась — тихо, Молодой спит — он утром в город ходил. Остальные снаружи. Ну и ладно. Повариха разорвала успевшую чуть остыть оладь и принялась жевать, запивая из зверски мятой позеленевшей кружки прохладной хеллишской водой. Особых угрызений совести не чувствовала. Отношения в шайке сложились своеобразные, фрау Медхен тут по статусу заведомо ниже всех. Так что жуй, несчастная, давись украдкой, а то попросту не оставят тебе пожрать. С аппетитом тут у всех куда получше, чем с мозгами.
Особо несчастной Анн себя не чувствовала. Нормально. Бывали в жизни бывшей медицинен-сестры времена и похуже, хотя столь нищих, конечно, не было. Но не в чистоте и сытости счастье. Точно рассчитывать и просчитывать траты и запасы «бесценные покровители» не умеют, так что с голоду сдохнуть одинокая дамочка не рискует. Особенно когда она повариха.
Вообще шайка только считалась «приморской». Спускались к морю крайне редко. Не потому что бессмысленно, наоборот, в полосе прибоя всегда есть чем поживиться. Но сам спуск со скал труден, а на берегу легко могут углядеть солдаты и иные бдительные благонадежные граждане. Пролив в этом месте узкий, лодки довольно часто у берега проходят, а на острове торчит форт с секретным оружием, там казарма, наблюдатели-вояки круглосуточно бдят. В общем, сложно у разбойников с морскими прогулками и купаниями. Особенно, если умники только на гулящую удачу и надеются.
Вот все эти «особенно» начинали Анн порядком утомлять. Нужно как-то решить дело. А то окончательно отупеешь тут в скалах. И вообще до смешного доходит: где это видано чтоб ценный приз заставляли стирать, готовить, да еще полноценно не кормили?
Беглянка Медхен являлась предметом потенциальной бандитской роскоши, за который закономерно шел спор. Спать с симпатичной, пусть и не юной, фрау — это, конечно, шикарная удача, тут ведь вопрос не только престижа, но и согрева. Ночами в галереях Хеллиша весьма прохладно. Но сколько можно выяснять, у кого на ту роскошь больше прав? Приз, между прочим, тоже мерзнет. А эти два хряка до сих пор не прояснили ситуацию. Уж давно бы за ножи взялись, придурки…
Одеяла (пусть уже и два) у Анн были — откровенная дрянь. У остальных разбойников, конечно, не намного лучше. Но дело даже не в этом. Просто привыкла беглянка в прошлой жизни регулярно спать с горячим хорошим мужчиной. Полноценно так спать, чтоб было жарко и в глазах темнело. Увы, вот такая она низменная особа, да простят ее боги.
И что теперь за жизнь⁈ Анн с трудом сдержала себя от желания плюнуть на подрумянивающийся оладь. Нет, плеваться недостойное дело, еду нужно уважать. Поскольку больше уважать некого. Давно бы уж пора помочь с решением выбора, но тут и сама «призовая фрау» прискорбно затопталась в нерешительности.
Когда-то Анн, тогда еще благовоспитанная Драй-Фир, слышала выражение «завести отношения». Смехотворно — это же отношения, они не клопы, чтобы их заводить? Отношения — или есть, или нет. Впрочем, с клопами дело примерно так же обстоит, неудачное сравнение, да. Оставим клопов, они тут непричастны.
Опытной девушке не так сложно вот это самое: уловить момент и «завести отношения на пробу». Анн попробовала. Со всеми четырьмя соучастниками. Ну, пусть с тремя с половиной: Молодого считать за полноценного мужчину рановато, он пусть физически и вырос, но совсем, бедняга, недоумок. С ним-то и с Кудлатеньким оказалось проще всего — их вожаки за конкурентов не считали. Вот с самим Тихим и Здоровяком было трудно. Эти друг за другом бдительно приглядывали, отлучались из лагерной галереи только вместе. Тут пришлось «призу» и просчитывать, и подлавливать.
Сравнив результаты проб, Анн поняла, что просчиталась. Странная ситуация, как говорят образованные нездешние мужчины — «парадоксальная». Мужчина необходим, но вот это всё — ну никак. Бывшая медицинен-сестра в своей жизни частенько шла на компромиссы. Эх, что там говорить, вся жизнь, считай, одним сплошным компромиссом и прошла. Но в компромиссе должна присутствовать не только бочка густого дерьмища, но и вкусное ореховое ядрышко. Но нету!
Кудлатенький — никакой, во всех смыслах.
Молодой… ну тут и говорить нечего, кличка за себя поясняет.
Здоровяк. О боги! Всё ушло во внешние мускулы, вот прямо буквально всё. Разочарование рассветного Хеллиша, а не самец. Нет, мощные мускулы для бандита немаловажны, кто же спорит. Но хоть капля мозга и склонности к искусству либе-либе должны в большом теле помещаться⁈ Откуда же такая пустота⁈ Слов нет.
Тихий…. Тут мозги были. И цепкость к жизни, и воля, да… Ножом на загляденье работает. Прирожденный бандит, имеет талант душегуба. С таким серьезную банду можно сколотить, собрать вот этих дурачков, что по скалам дырявые штаны просиживают, пару серьезных дел сделать, а потом и до Юргена добраться, если этот легендарный тип, конечно, и взаправду существует. Проблема у Тихого единственная. Он псих. Вот по части либе-либе и псих. И это обстоятельство напрочь перечеркивает все нужные бандитские таланты.
Тот момент Анн запомнила накрепко. Столкнулись (конечно, совершенно случайно) на лестнице, к колодцу уводящей. Почти темно, рядом вертикальный провал к «первому дну» и крошечному бассейну колодца, а узкая лестница вдоль стены кружит, кружит, словно нарочно не спешит — этакие просторные шахты тут иногда встречаются. Анн стоило большого труда в такой темноте «подсветить» лицо, сделать ярким и привлекательным, прямо на самые цветущие шестнадцать лет. И манящий блеск глаз сквозь удлиненно падающий на глаза локон, и танцующее покачивание бедрами, да все что хотите покажем. Соблазн с большой и темной буквы «С». Ни слова Тихий не сказал, подхватил мятое ведро, чтоб не звякнуло — эхо в галереях шокирующее — осторожно поставил под стену. Развернул фрау спиной к себе…. Откровенно говоря, Анн в первый момент даже понравилось — хотелось этакого… решительного и обжигающего. Второй момент тоже был недурен — смыслил что-то в телесном действе Тихий. Напор, прямо таки демоновски согревающий, тесные жаркие движения…. И то, что горячая ладонь рот зажала, не смутило — лишний страстный звук при таком эхе живо до верхних комнат дойдет, услышат, испортят свидание…
…Но через мгновение Анн поняла — убьет. Прямо в ритмичных движениях либе-либе и прикончит. Непонятно: то ли шею свернет, то ли в шахту спихнет. Возбуждение в его не очень-то рослом, но жилистом теле так и полыхало, мускулы напряглись, сдавили добычу жесткими медными жгутами. Разворачивал лицом к провалу, о, боги! вот последним толчком и спихнет…
…Нет, тогда он не успел. Поскольку бывшая медицинен-сестра в технике любви и любовниках тоже что-то понимала. С бессмысленным желанием вырываться и орать совладала, наоборот, сделала собственными бедрами партнеру максимум приятного. Не успел Тихий столкнуть партнершу с себя и с края жизни — кипящее удовольствие раньше вырвалось. Трудно задышал сквозь зубы, а потом чуть слышно шепнул: