Уходил отряд в молчании. А потом как-то разом стало легче, кусты боярышника уже не смотрели «в сто глаз», прям опьяняющее чувство свободы навалилось.
— Думал, не выдержу, — признался Немме. — Какое одновременно и, прекрасное, и ужасное создание! И все время стоит за спиной. У меня прямо руки тряслись, карандаш вываливался.
— Ничего, зато мы теперь имеем опыт встречи с подлинной магией, — напомнил начальник штаба. — Опыт дался нелегко, но тем он ценнее! Откровенно говоря, я полагал, что нас не отпустят. Рисковая женщина. И Верн таки смог подобрать ключ к ее каменному сердцу.
— Это вряд ли. Я лишь понимаю, чего хотят женщины. Ну, слегка понимаю, в общих чертах, — вздохнул Верн.
— Уже этого хватило. Прекрасные дипломатические способности. Как подумаю, что эта ее красивая драгоценная ручка ложится мне на загривок… — Вольц зябко передернул плечами. — Ужасна столь парадоксальная смерть для настоящего солдата.
— Что же в ней ужасного? — пробормотал Фетте, сутулившийся под тяжестью длинного «маузера».
— Так-так, — ухмыльнулся Вольц. — Одно предложение наведываться в гости безусловно обращено к нашему командиру и чуткому дипломату. Кому бы предназначалось второе?
— Точно не мне! — заверил ботаник. — Хозяйка произвела на меня неизгладимое впечатление, но больше я сюда ни ногой. Я вообще опасаюсь женщин, особенно красивых. Кстати, вы поняли, что Хозяйка из славян? Скорее всего, она русская.
— Ерунда! С чего это вдруг обязательно русская? — засмеялся Вольц. — Абсолютно непохожа.
— Вы судите о русских женщинах по одному-единственному известному нам всем изображению. Но Рус-Катя, скорее всего, особа чисто мифическая и не совсем характерной для русских внешности. Не то чтобы она чистая выдумка, но в действительности русские очень разнообразная нация. По сути, это целая группа славянских племен. Я как-то листал опознаватель рус-типов: там сибиряки, тамбовцы, татары, башкирские евреи… или еврейские башкирцы, сейчас уже и не вспомню. Десятки, а может быть и сотни племен — и все воевали против наших предков.
— Как-то уж очень много племен, — усомнился Верн.
— Возможно, того уникального издания опознавателя больше не существует, он мне только в детстве попадался, уже уничтожен, — Немме помолчал. — Собственно, я подразумеваю определенную параллель с нашей эстерштайнской ситуацией.
— Это вы прозрачно подразумеваете, — пробурчал Вольц. — Но у нас намного меньше племен. Феаки, байджини, не знаю, стоит ли упоминать ксан — они все же ущербное и неполноценное племя. Собственно, вот и всё. Прогрессивные дойчи являются ключевым звеном: дойч-образование, медицина, промышленность — это основы нашей жизни. На занятиях по расовой осведомленности все это поясняют крайне переусложненно, но нельзя же отрицать, что в принципе оно так и есть.
— Достижения образования и санитарии опровергать бессмысленно, — кивнул Немме. — Но ты задумывался о том, что тогда — после Прихода — отношения с воинственными племенами тресго могли бы сложиться совершенно иначе, и они могли бы стать полноценными гражданами Эстерштайна?
Вольц снисходительно улыбнулся:
— Крайне фантастическое допущение, господин ботаник. У тресго иной объем лобной доли черепа и в верхней челюсти на шесть зубов больше. Общеизвестный факт, уж не говоря об их четырехпалых загребущих лапах. Они не люди, это иной вид. Это же очевидно с первого взгляда. Нас не должно обманывать внешнее сходство. Они мыслят совершенно иначе.
— Ну, мы-то с вами тоже в способности мыслить заметно отличаемся, — рискованно заметил ботаник.
— Еще бы, вы ведь чистый дойч, куда мне ровняться, жалкому полукровке… — с угрозой заворчал начальник штаба.
— Надоели, сдери вам башку, — рявкнул Верн. — Сейчас нас госпожа Хозяйка нагонит — в ней дойч-крови точно нет — передавит всех, невзирая на лобные доли и пропорции.
— Нет, это зачем же, — запротестовал начальник штаба, невольно оглядываясь. — Мы так переругиваемся, исключительно по традиции, чисто по-товарищески.
— Это верно, — подтвердил ботаник. — Собственно, я упомянул о разнице мышлений как об определенном преимуществе. Это как на военном совете — разнообразие мнений помогает полнее разгадать замысел противника и добиться победы.
— Безусловно, — признал Вольц. — Слушайте, господин ученый, а что вам известно о фремдах[1]? Это просто сумасшедшие или действительно шпионы?
Трое фенрихов заинтересовано глянули на научного консультанта.
О фремдах Верн, конечно, знал. Даже видел одного такого типа, задержанного патрулем. Полуголый, всколоченный, с диким взглядом. Абсолютный безумец. И брюки очень странные: вроде бы добротные, с отличными карманами, но словно нарочно укороченные, едва доходящие до колен. Ноги безумца были порядком изуродованы холмовыми клещами, сам он, очевидно, страшно оголодал, а человеческого языка не понимал в принципе. Сумасшедшего быстро забрала «геста».
— В подавляющем большинстве фремды — не сумасшедшие и не шпионы, — помолчав, сказал Немме. — Статистики я не знаю. Фремды редки, появляются неупорядочено, в самых разных районах нашего фатерлянда. Мы вправе предположить, что это люди, непреднамеренно совершившие Приход. Так сказать, жертвы случайных обстоятельств.
Офицеры переглянулись.
— Но это же крайне маловероятно, — сказал, поразмыслив, Вольц. — Сам процесс Прихода и Первый портал — гениальнейшие изобретения дойч-ученых. Сколько факторов должно совпасть, чтобы человек из Старого мира переместился непреднамеренно? Это какая-то нелепая сказка!
— Я бы сказал — «фантастика», был некогда такой литературный жанр в Старом мире, — сообщил образованный ботаник. — Я не настаиваю. Просто ходили такие слухи. Смутные, поскольку «геста», как вы знаете, бдит. Были слухи и о том, что некоторые фремды получили гражданство и работают на пользу Эстерштайна. Под бдительным присмотром, разумеется. И о том, что эти несчастные к нам не только из Старого мира попадают, тоже ходили слухи. Естественно, совершенно безосновательные. Чего только не выдумывают люди в наше прогрессивное, но безответственное время.
— Вот тут вы, Немме, молодцом, — одобрил Вольц. — Очень верная формулировка! «Выдумывают», и, конечно, со скуки и без злого умысла. Людям такое легкомыслие весьма свойственно.
Верн поморщился:
— Господа, здесь нет агентов «гесты». К тому же мы встретились с магией и заведомо слегка бредим. Известное последствие.
— Насчет «гесты» рискованный вывод, — проворчал начальник штаба. — У них везде глаза и уши. Вот Фетте помалкивает. Уверенны ли мы, что он не завербован?
— Я завербован, — меланхолично признал Фетте. — Красивая женщина может склонить меня к чему угодно. Даже если она каменная. Слушайте, а в «гесте» есть красивые бабы?
Рейдовики с печалью посмотрели на слабовольного командира линейных стрелков. И подчиненных стрелков у этого дурака нет, и здравого смысла ни капли не наблюдается.
— Не отвлекайся, мечтай, — добросердечно посоветовал Верн. — Господин ботаник, можете на распутного бабника не отвлекаться. О чем был намек?
— О слухах. О очень глупых, неправдоподобных, смехотворных слухах, — подчеркнул ботаник. — Врут, что несколько лет назад был возобновлен контакт со Старым миром. По инициативе с той стороны. К нам пришли.
Господа фенрихи замерли, даже Вольц онемел. Обеспокоенные ламы вопросительно повернули морды.
— Ну, и? — наконец, уточнил Верн.
— Ну, и ничего особенного, — вздохнул научный консультант. — Информация полностью засекречена. В воздухе витает ощущение, что существует некая договоренность: мы им что-то передаем, они нам что-то ответно пересылают. Взаимовыгодный обмен. В крайне умеренных количествах.
— Такого не может быть! Почему об этом не объявлено⁈ Это же старый Дойчлянд! Древняя прародина! — проревел Вольц.
— Не ори! — командиру рейдовиков пришлось хватать повод шарахнувшегося от истового штабного рева Брека.
— Ладно, не ору. Но как такое может быть⁈ — Вольц шагнул к научному консультанту, сгреб за ворот камзола.
— Вот я так и знал — окажусь виноватым, — печально прокряхтел подвисший в воздухе Немме.
— Извини, — начальник штаба отпустил невинную жертву, и даже поправил протертый воротник ученого. — Просто ты так равнодушно об этом говоришь. Второй Приход! Это же была наша всеобщая мечта!
— Вряд ли мы мечтали о встрече с американцами, — пробормотал Немме. — Это всего лишь взаимовыгодный — для узкого круга причастных лиц — мелкий торговый бартер.
— Это американцы? — изумился Вольц. — Но это же наш многовековой противник!
— Видимо, уже нет, — пожал плечами ботаник. — Собственно, выбора контактов не имелось. Из Германии к нам никто так и не пришел.
Отряд в молчании двинулся дальше. Верн был в полной растерянности. Похоже, Немме и не думал шутить. Но тогда получается, что возможность возобновления связи со Старым миром абсолютно ничего не меняет⁈ Хотя…. Как говорила мама: «помни, — каждый только сам за себя, так всегда было и будет». Отношений между мирами эта древняя аксиома ведь тоже касается, верно?
Отряд двигался к побережью, прощупывал маршрут, нес охрану, наблюдал, записывал, в свободное время спорил о Старом мире, судьбах Эстерштайна, и тщательно экономил провизию. Добыча попутной охоты была скромна, спокойные приозерные края давно остались за спиной — вокруг вновь кружили львы, распугивали возможную добычу и ограничивали возможности рейдовиков. И требовалось торопиться — когда за рейдовиками придет «шнель-бот», долго ждать он не будет. Если вообще придет.
К промежуточному складу вышли благополучно. Продуктами не стали отягощаться, взяли лишь немного муки и бутылку «Черных сапог», остальное место во вьюках заняло дорогое отрядное оружие — меру ответственности за утрату огнестрела фенрихи знали отлично. Завершающий бросок к морю был поспешен, ночевки предельно сокращены. У водопада пришлось потратить два драгоценных патрона — на водопое тройка львов атаковала лам. Практически на ходу жуя полусырое львиное филе, рейдовики торопились к берегу.