Верн точно знал, что об истории с проклятой фрау Гундэль, о причинах и сути «безвозвратного» рейда, да и иных опаснейших секретов мама никогда не узнает. Не хватало еще и ее подвергать опасности. Но об утренних горах маме точно можно рассказать. Она поймет. Пусть и никогда не видела ничего подобного, но поймет.
А между тем горы иссякали.
— Новый этап, — уныло сказал господин ботаник, обозревая в бинокль заметно выравнивающийся горизонт. — Наверняка там будет еще хуже.
— Давай сюда оптику и прекрати пророчить! — рассердился начальник штаба. — «Хуже, хуже». Да отчего же хуже? В холмах цизели жирнее, нам командир в этом неоднократно клялся.
Рейдовики стояли на гребне одного из последних горных отрогов. Впереди скалы снижались, превращаясь сначала в скалистые холмы, затем в просто холмы — рыжевато-желтые, заросшие выгоревшими травами. Панорама слегка пугала своей необъятностью и однообразием, лишь слева можно было разглядеть обрывистый берег и блеск волн океана.
— Как велик и величественен мир! — воскликнул Фетте. — Мир и мой голод — вот самые крупные математические величины!
— И математические, и философские, — согласился научный консультант. — В предгорьях должна расти фруткоса[3] — с этой ягодой я знаком не только как ботаник, но и как опытный едок. Раньше сушеную фруткосу меняли у нейтральных феаков на изделия из меди. Замковые пирожные с начинкой из этих ягод были изумительными! Увы, даже на кухнях Хейната таких пирожных больше не делают.
— Прожрали вы наш Эстерштайн! — сурово обвинил Фетте. — С деградацией и упадком нужно бороться, упреждая еще на дальних дистанциях. Готовили бы пирожные — несравненная фрау Гундэль и ее служанки были бы пофигуристее и поувесистее, тогда на замковом мостике все бы кончилось мгновенно, без нашего участия. И мы бы сейчас благоденствовали в казармах Хамбура. Всё из-за вашего легкомыслия, Немме! Пирожные сделать не могли!
— Отстань от ботаника и фрау Гундэль! — зарычал Вольц. — Что за дурацкие шуточки? Вперед! Выясним, растет ли тут фруткоса и всё остальное.
Выяснилось, что мудреные «фруткосы» являются вишневкой, о которой Верн слышал с детства — в маминых Холмах эти ягоды являлись редкостью и считались лакомством. На следующий день рейдовики наткнулись на целый склон низкорослых ягодных зарослей. Пришлось задержаться.
Небольшие ягоды лопались во рту словно старинные разрывные пули, сладкий душистый сок казался божественным. Рейдовики измазались алым, словно дорвавшиеся до добычи людоеды, ну, примерно так себя и ощущали. Ламы не отставали, ловко ссасывая с ветвей лакомство. Ботаник сделал смелый научный вывод о том, что раньше фруткоса-вишневка встречались намного чаще, раз фауна с этой ягодой прекрасно знакома.
На дневке наелись до отвала, набрали запас ягод, даже слегка подсушили ягоды на солнце и огне, наполнили целый мешок. К сожалению, почти вся чудесная добыча была утрачена в сражении, последовавшем через два дня…
…Щелкали арбалеты, свистели ответные стрелы. Верн с помощью ботаника уводил испуганных лам, отход прикрывал начальник штаба с Фетте. К счастью холм со скалистой вершиной был поблизости — Верн и сам не понимал, почему повел отряд, взяв ближе к возвышенности, хотя здесь угадывалось куда больше неровностей и кустов. Теперь «тыловики» и ламы спешили к укрытию, стрелки отходили между кустами, отвлекая на себя противника.
Спасительный склон был уже рядом.
— Заведем за камни! — вопил Немме, перепуганный не меньше лам. — Вот тот камень большой, надежный!
— Осторожно! — закричал Верн, понимая, что перекинуть со спины и взвести арбалет уже не успеет.
Среди камней таилась засада. Верн и сам бы так сделал, если бы хватало бойцов. Азы тактики: занять господствующую высоту, оттеснить к ней не осознавшего угрозы противника, ударить во фланг.
Успел присесть за бок Белого — лам возмущенно ыгнул и сам попытался залечь. Стрела с белым оперением прошла чуть выше вьюка. Верн бросил повод и рванул, заслоняясь кустом, к холму. Стрелка он видел — тот спустил тетиву слишком поспешно, видимо, среагировав на предупреждающий крик. Коренастый, с оголенными руками, но в грубоватой панцирь-кирасе из львиной шкуры, воин-тресго…
… наверняка там не один. Но выхода не оставалось — атаковать!
…с боевым ревом, прикрываясь щитом, Верн устремился напрямую к камням…
Чуть ощутимый удар в щит — железные наконечники стрел у тресго большая редкость, а каменные, костяные и крученые-медные не так страшны…. Вторая стрела оказалась опаснее, угодила в кромку щита, обер-фенрих с опозданием глупо дернул головой. И так ухо подпорчено, теперь еще и глаз выбьют…
…Тресго был уже рядом — лук вновь натянут, встретились взглядами — дикарь был спокоен, отличные нервы у бойца…
…стрелу Верн отразил щитом, одновременно четко, в коротком, но сильном замахе метнул пи-лум. Бросок вышел точным, но и враг не стоял покорной мишенью, успел повернуться полубоком, длинный наконечник копья попал в край круглого щита, пусть и смехотворной неуставной формы, но вполне действенного.
— Башку сдеру! — во все горло известил Верн, выхватывая из-за пояса топор.
… краем глаза обер-фенрих видел второго тресго — лук наготове, выбирает момент для выстрела…
…Первый дикарь готовился отразить удар, в руке уже покачивалась палица, усеянная острыми шипами, по-своему изящная в своей вопиющей дикости. Без сомнения, воин умел пользоваться этим оружием. Но засевший в щите пи-лум, тянул его в сторону — копье, не такое уж тяжелое, с уже согнувшимся наконечником, весьма сковывало движения и не собиралось стряхиваться. Тресго рванул через голову перевязь щита…
…Поздновато! Верн принял на свой щит встречный удар палицы, немедля ушел за плечо скованного собственным и чужим оружием врага, удачно заслонился от второго стрелка, и только после этого ударил сам…
…Стальной топор — одна из вершин достижений человеческого гения, гордость цивилизации. Способен прорубить любую защитную шкуру, да и настоящую прогрессивную кирасу… главное, чтобы не застрял…
… топор остался в руке, обер-фенрих инстинктивно присел, прикрываясь щитом. Не особо удачно — боль ожгла ногу. Ожидалась боль, ожидалась, но все равно паршиво…
… но нога еще слушалась. Верн, рыча, неловким длинным прыжком взлетел к камням… двое тут врагов… мгновенно хрустнул проломленный топором череп лучника. Второго тресго удалось крепко оттолкнуть щитом, сбить встречный удар копья… а наконечник-то железный, добротной старинной работы…
…где-то вопили люди, в смятении ыгали ламы, орал «Стреляй!» начальник штаба, но то шло в каком-то ином мире — Верн видел только глаза врага… черные, жесткие, прищуренные… выпад, удар… щит выручает. Раненое бедро горит, нога «отстает», но еще слушается. Обманный замах, сократить дистанцию, копье, враг теперь почти бесполезно…
…Рычали оба, разделенные лишь давящими друг в друга щитами. Ярость и запах врага пьянил. Верн дважды успел коротко ударить топорищем — нижняя часть рукояти штатного топора Ланцмахта схвачена добротной медной оковкой, относительно мягкой, но тяжелой. Проламывает височную кость, проверено…
Основные силы рейдового отряда еще держали рубеж у подножья невысокого холма. Вольц прикрывал щитом товарища — Фетте в идеально демонстрируемой позе «стрельба с колена» бил из арбалета, словно тот был магазинным, рука, взводящая рычаг так и мелькала, мешок-подсумок с болтами сдвинут по ремню — так и доставать стрелы быстрее, и пах стрелка прикрывает…
…Лучники тресго ответных стрел не жалели, но начальник штаба отражал попадания. За спинами стойкого заслона пронесся перепуганный Брек — съехавшие вьюки панически подскакивали на спине…
… низкорослые кусты разом зашевелились — из колючих ветвей поднялись воины тресго — девять бойцов разом. Слаженно атакуют, это они молодцы…
Верн привалился к камню, сбросил с плеча арбалетный ремень. Дистанция позволяет… да, на пару выстрелов можно рассчитывать, это вполне успеется. Потом тресго окружат заслон, стрелять уже будет опасно. Спуститься и ударить им в тыл? Тресго тоже неглупы — тройка воинов огибает рукопашную схватку с правого фланга…
Обер-фенрих знал, что скоро ослабеет — стрела торчала в бедре. Вернее, половина стрелы — когда обломал половину древка со светлым оперением ястребиных перьев, хоть убей, не помнилось. Сейчас больно и движению сильно мешает, но не это главное. Кровопотеря уносит силы, вся штанина уже черная и пропитавшаяся…
Арбалетное ложе знакомо благоухало маслом пропитки и оружейной смазкой. Верн плавно выжал спуск… болт точно ударил воина с роскошной шевелюрой. Видимо, не смертельно… в плечо… это неважно, сбило красавцу бег…
…Тугой щелчок взведенного оружия, следующий болт ложится в прекрасно отполированный направляющий желоб. Вот в чем преуспел «Хамбур-Арсенал» так это в производстве надежных механизмов армейских арбалетов. За спиной обер-фенриха фыркали и топтались укрывшиеся за камнями ламы — переживают четвероногие друзья. Оно и верно, промахиваться нельзя. В резерве имелись гранаты, но в данной ситуации метать их сложно и неоправданно…
… Винтовочный выстрел прогремел неожиданно гулко, словно из пушки долбанули. Засевшего по другую сторону камней ботаника видно не было, но стрелял несомненно он… больше-то и некому…
Пуля «маузера» поразила в грудь немолодого тресго, двигавшегося в центре атакующих — рухнул как подкошенный, только ноги в высоких сапогах чуть взбрыкнули.
— Отлично! — завопил Вольц, вскидывая из-за края щита ствол приготовленного «курц-курц». — Вождь сражен! Бьем самых толстых! Пли!
Они с Фетте разом выстрелили из огнестрелов… ну, вернее, Фетте выстрелил и свалил великана с огромной палицей, а у Вольца случилась осечка. Начальник штаба, не теряя время на ругань, схватил ждавший своего мгновения пи-лум…
…но атакующие уже скомкали атаку… разом брызнули в стороны, мгновенно подхватили раненых и большую часть мертвых соплеменников, через миг лишь кусты кое-где шевелились, словно и не было тут