— Да, я врач. Но я не инициатор, я лишь выполнял указания! — со страху, или из иных побуждений, Лицман все повышал и повышал голос. — Я не выбираю, чем заниматься. Приказали — делаю!
— Не ори! — приказала Анн, прислушиваясь.
Кажется, снаружи пытались открыть ту хитрозамковую дверь. Наверное, каталку с донором прикатили, труп часового увидели, спохватились. Вот и всё. Пистолет — замечательная вещь, но не магическая. Не спасет.
— Послушайте, фрау, вы же молодая женщина, — послушно сбавил голос Лицман. — Зачем вам умирать? Это же будет мучительная, непростая, ужасная смерть. Вы уничтожили надежду Эстерштайна.
— На этих говнюков должна была надеяться наша страна? — все же удивилась Анн. — Впрочем, какая страна, такие и спасители.
— Ну, во многом вы правы, — немедленно согласился врач. — Но Ззон был, как вам известно, незаурядным ученым, уникальным специалистом, можно сказать, государственным магом высшего уровня. Второго человека, должно быть, вы не знали, но это посланник. Причем, очень важный посланник.
Маг по имени Ззон не был известен разбойнице. Она вообще никаких имен магов не знала. На посланников вообще было наплевать. И на разговоры.
Наверное, Анн продолжала беседу исключительно по привычке. Приучилась с детства — беседовать, поддакивать, запоминать и делать полезные выводы. Сейчас никакой нужды в этом не было. И болтовня, и хитрости, и карьера медицинен-сестры — всё в прошлом. Но привычка-то осталась.
— Посланник, значит? — задумчиво протянула Анн, борясь с ненавистными слезами. — И кого вы сейчас оживлять в первую очередь собрались? Прыткого посланника или затейника-мага?
— Я неплохой хирург, но оживлять, увы, не умею. Вы слишком метко стреляете, — польстил Лицман. — Сейчас я всего лишь хочу помочь вам. В обмен на собственную жизнь. Право, это будет обоюдовыгодная сделка!
— Каким образом? — проявила легкую заинтересованность убийца-разбойница.
Понятно, что доктор врет. В смысле, не про спасение своей жизни — тут он кристально честен. Вот с гостьи он бы кожу лично содрал, неторопливо и искусно. Чувствуется, что умеет.
— Есть выход! — шепотом объявил Лицман. — Возможно, вы так и планировали уйти, точно подбирая день и час для покушения. Остроумный ход, я восхищен, чувствуется гениальная рука господина Канцлера. Если выберетесь и вернетесь, доложите, что я не при чем. Я не хотел участвовать. Всегда считал, что такие тайные операции — по сути, откровенная измена фатерлянду. Они заставляли!
— Доложу, — заверила Анн. — Если господин Канцлер пожелает меня выслушать. А теперь ближе к делу.
— Благодарю! — герр Лицман взбодрился, напридумал там себе чего-то. — Идемте. Портал открывают прямо сейчас, контрольный период перехода — в течение часа. Как видите, я не пытаюсь ничего скрывать. Да, я человек подневольный, но наблюдательный. Готов написать обо всём, изложить с мельчайшими деталями!
— Это позже, — машинально сказала Анн.
Доносились удары в дверь. Определенно ломают.
— Нам туда, — указал честнейший доктор.
Он первым перебрался через загромоздившее проход тело колдуна, осторожно наступив на середину обширной черной груди. Хорошо воспитан и образован медик, сдери ему башку.
Вблизи лежащий ученый маг казался даже шире, очки поблескивали, покойник походил на ужасного крота из старинной сказки. Дюймовочка-Анн в очередной раз подивилась всесилию маленького пистолета — одно нажатие на спуск, и готово!
Разбойница твердо прошагала по туше. И на голову бы этому выродку-колдуну наступила, но там в крови выпачкаешься, натекло изрядно, видимо, пуля горло пробила. Надо было в пах сначала выстрелить. Такое колдовство над детьми, это…
Слезы жутко мешали. Анн шла за проводником, пытаясь сохранить надежную дистанцию.
Вновь чередовались жилые и рабочие покои: яркий, вздрагивающий свет электрических ламп, вот кабинет с огромным столом, стоят сложные непонятные приборы, торчит стойка со стеклянными колбами, ворохи чертежей и записей — все дорогие, сплошь бумажные, меди почти и нет. Гостиная…
— Кожа? — спросила Анн, кивая на панели.
— Кожа, — признал доктор. — Господин маг считал, что соответствующая аура способствует приливу магического вдохновения. К тому же традиции его семьи…
— Идите, — показала пистолетом Анн.
Миновали жуткую кожаную гостиную, за следующей дверью оказался технический коридор, с крепко покарябанными стенами — явно часто и много тут грузы проносили. Далее — тесный тамбур, здесь одну из стен почти до потолка загромождал подготовленный к отправке груз. Одинаковые светлые ящички-коробки со странными замками, из какого-то белого глянцевого материала. От них слегка несло холодком.
— Вам — туда, — указал герр Лицман на квадратную дверь с круглой и большой «колесно-штурвальной» рукояткой. — Заходите, задраиваете дверь, включается механизм отправки. Дверь тяжелая, литой свинец. Но вы девушка сильная, справитесь. Остальное сделают с той стороны, всё управление порталом там. Помочь вам загрузить контейнеры? Все же контракт есть контракт, вас там вас встретят очень деловые люди, они ждут груз.
— Все контейнеры нужно брать? — поинтересовалась Анн. — У меня маловато времени.
— Возьмите хотя бы сердца. Они самые дефицитные. Тут все пронумеровано. Но «там» будут недовольны. Они ждут всё партию.
— Герр Лицман, а «там» — это где?
— Вы же знаете — Старый мир, — несколько растерянно пояснил доктор. — Вас примут, сошлетесь на господина Канцлера. Это отличная рекомендация.
— Это понятно, — заверила Анн, которой почти ничего не было понятно. — Как формально я должна к ним обращаться? Не хотелось бы выглядеть неучтивой и дикой.
— Вот этого я не знаю, — развел руками доктор. — Я там никогда не был. Не допускают. Думаю, формальности не так принципиальны.Покойный Рей был довольно бесцеремонной личностью. Видимо, все американцы таковы. Но выбирать не приходится.
— Это вы верно подметили, — согласилась Анн. — Мир совершенно утерял представления о правилах приличий. Заходите, я буду передавать контейнеры. Иначе вы сбежите, так ведь?
— Ну что вы, я же добровольно сотрудничаю. Я с детства преклонялся перед господином Канцлером, просто счастье, что такой человек всегда с нами, истинный залог процветания Эстерштайна. Да, ОН знает, я все же немало сделал для фатерлянда, — доктор приставил к двери невысокую лесенку-ступеньку, с натугой распахнул дверь.
Толщина дверь-люка убедила Анн, что внутри не просто ловушка. И замок люка с многочисленными проводами выглядел весьма убедительно.
Внутри было тесно. Не более пяти квадратных метров, закругленные потолок и пол, всё сплошь затянуто блестящей полупрозрачной тканью. Из всего оборудования только легкая, но, видимо, надежная белая стойка с гнездами-ячейками под контейнеры.
Замысловатая камера доверия у Анн не вызывала. Накатывал страх. Имелся вариант захлопнуть внутри доктора: отправится он в Старый мир или сдохнет — не так уж важно. Пока с камерой будут разбираться, можно будет ускользнуть. В покоях колдуна найдется, где временно укрыться. Но прятаться в чужом и незнакомом месте сложно. Найдут. И там — в покоях — даже жутче, чем в машине. Кроме немых девочек-ламок и стен, оббитых человеческой кожей, там наверняка и еще что-то этакое найдется.
Анн решилась. Запрыгнула внутрь, прицелилась в лоб доктору:
— Закрывайте!
— Спятила⁈ — перешел на неформальный дружеский тон герр Лицман. — Тут масса и вес отправки до грамма рассчитан: одушевленный, неодушевленный, материалы, химический состав, масса. Расчеты месяцами делаются.
— В расчетах я не очень сильна, считаю средне, зато стрелять люблю, — сообщила Анн, переводя прицел ниже. — Прострелю мочевой пузырь, обожаю, когда от мужчин крепко пахнет. Потом с живого кожу с головы сдеру. Я из феаков, я — умею.
— Прекратите меня запугивать! Если нас отправят вот так, наугад, без баланса, мы погибнем! — заорал доктор. — Да у тебя еще и оружие! Стальные механизмы требуют особой упаковки. Почти наверняка случится авария!
— Шанс-то на успех есть. Впрочем, я не настаиваю. Меня возбуждают упорные мужчины, — сказала Анн и вытряхнула-выпустила из повязки на руке скальпель.
— Он у тебя грязный, — тупо сказал герр Лицман, не сводя взгляда с полоски стали — как любого профессионала, его пугали нарушения свято нерушимых медицинских правил.
— В твоей моче продезинфицирую, — пообещала Анн.
Даже самые недоверчивые мужчины иногда чувствуют, что женщина им говорит святую правду. Доктор застонал и потянулся к люку.
Попыхтел, но справился. Дверь щелкнула, тут же что-то крайне неприятно и требовательно запищало под потолком, за тканью на стене зажглись смутные зеленые цифры, замигали.
— Это что? — спросила Анн, дрогнувшим голосом.
— Не знаю, — убито сказал доктор. — Наверное, приборы на твое оружие реагируют. Отведи от меня пистолет. Вдруг он выстрелит от толчка или этого… короткого замыкания? Я же все равно уже никуда не денусь.
— Да? Тогда-то конечно… — договорить Анн не успела.
Мигающие цифры сменили цвет на красный, снова что-то панически запищало…
И всё исчезло.
Очнулась Анн от резкого, но приятного запаха. Намертво зажатый в руке пистолет почти утыкался ей в нос, и резкая вонь сгоревшего пороха прочищала мозги лучше нашатыря. Разбойница села, помотала головой. Вокруг была ночь. Никакой машины из Старого мира. Нормальные кусты, в трех шагах журчащий ручей или речушка — судя по запаху фекалий, вполне цивилизованный, городской. Смутная стена какого-то строения на другой стороне потока. Что-то этот Старый мир весьма напоминает задворки Хамбура. Где-то у Заводов оказались, а?
Анн еще раз понюхала ствол, и попыталась собраться с мыслями. Рядом город, это точно. Пустырь, луны нет. Из относительно светлого — бледная куча рядом. Это халат герра Лицмана. Сам доктор тоже здесь, внутри халата, видимо, без сознания. Это хорошо.
Разбойница и угонщица межмировых машин встала и еще раз огляделась. Точно город — вон улица угадывается, пара огней — совершенно не электрических, нормальных. Но небо точно странное. Анн ткнула башмаком спутника под ребра.