— Господин доктор?
Еще разок башмаком… зашевелился.
Сел, держась за бок, начал озираться.
— Бог мой, где мы⁈ Это не Старый мир!
— Точно не он?
— Идиотка, ты еще спрашиваешь⁈ В Старом мире расцвет великой цивилизации. Величайшие достижения науки и техники, все на электричестве и радиосвязи, они там безумно богаты и фантастически развиты. Мы попали не туда! Всё из-за тебя!
— Не туда? Их — миров — что, много?
— Дикая тварь! Тупая ведьма! Да только мы, немцы, пытались обосноваться в четырех мирах. Их много, возможно, сотни! Идиотка, мы здесь пропадем. Я — хирург, я не бродяга! Как я вернусь⁈ Как⁈
— Не ори, — сказала Анн, обходя впавшего в истерику доктора, и тщательно осматриваясь.
— Не орать⁈ Да это не мир, это пустырь какой-то! Как я вернусь⁈
«Как-как», да никак.
Задержавшись за спиной спутника, Анн на миг обхватила его за лоб и пустила в дело скальпель.
Нужно признать, доктор мгновенно вспомнил о своем профессионализме — ударил убийцу локтем и зажал рану на шее.
Анн выругалась — от резкого толчка скользкий скальпель вылетел из ее руки, мелькнул узкой серебряной рыбкой и булькнул в воде ручья. Разбойница метнулась к берегу, запустила руки в пахучую воду…
…Уплыл скальпель. Наверное, действительно в рыбку превратился и к вольному морю отправился. Что ж, заслужил, поработал славно. Все равно инструменты придется менять, поскольку это новая жизнь и, наверняка в ней новые порядки.
Доктор еще слегка дышал, хрипел, зажимал горло.
Анн склонилась над умирающим:
— Ладно, кожу сдирать и голову сушить не буду. Нечем, да и некогда. Подыхай так. Мерзавцы вы там все, в вашем форте проклятом. Жаль, всех не поубивала.
Наверное, не слышал доктор, глаза уже пусты были. Анн по нерушимой разбойной традиции обыскала труп, почти ничего не нашла, плюнула на лысину покойнику и пошла устраиваться в новом мире.
Тоска по сыну попозже навалилась. К утру. Анн-Медхен к тому времени успела украсть в каком-то дворе сушившееся после стирки платье, слегка великоватое в бедрах и с не очень приличным вырезом. Мир здешний казался каким-то странным, но попробовать выжить одинокой опытной фрау тут было вполне можно. Хотя уже имелись и крепли мысли о возвращении.
А чуть позже случилась некая встреча, и всё пошло уж совсем кувырком, окончательно. Но так оно и бывает, про это все уже знают.
[1] Байджини (баджо) — народ, населяющий некоторые земли, соседствующие с Эстерштайном. Некогда жили и у столицы, но там им пришлось тяжко, вследствие слишком смуглой кожи, совершенно не соответствующей официальным идеалам тотального воспитания по принципам «расовой осведомленности».
[2] Иксдэк — препарат местной фармацевтической разработки. В Германии существовало сильнодействующее средство с отдаленно схожим названием, но оно имело иные свойства.
[3] Предыдущий разговор меломанов был нервный, собеседник слегка мямлил и Анн ослышалась. Ничего такого порнографического в названии нет, и это вообще не фамилия композитора. Это название танго «Por una Cabeza» («Потерявший голову»), автор шедевра аргентинец Карлос Гардель, мелодия написана в 1935 году. Основной мотив автор позаимствовал у Моцарта, чего и не скрывал. Весьма изящно получилось.
Глава 15Охотники в Холмах
Ночи оказались опаснее. Низко висела тусклая Луна, ее Темную Половину вообще не было видно, и очертания складок холмов зыбко дрейфовали во тьме. Снова ревела раненая львица, и шорох ветвей кустов, рожденный этим вибрирующим звуком боли и ненависти, пугал ламов. Жуткая Генеральская стая была где-то совсем рядом. Приходилось выставлять двойные ночные посты.
Верн сидел, прикрыв глаза. Пламя костров все равно слепило, вглядываться в заросли не было смысла, разумнее полагаться на слух. Атакуя, львы становятся достаточно шумными, жаль, что на весьма краткий миг в три-четыре прыжка.
— Сегодня нас будут штурмовать, — вполголоса предсказал Немме.
Обер-фенрих лишь хмыкнул.
— Да, согласен. Побыстрей бы, спать хочется невыносимо, — печально признался дойч и без всякой необходимости обдул затвор «маузера».
Обдувай — не обдувай прицельную рамку, стрелять придется навскидку, сдери ему башку.
Вот эти Львиные земли оказались полнейшим дерьмом. Ничего тут не было приличного: ни птиц, ни цизелей, ни толковых водоемов — все разбежалось и попряталось. В смысле, водоемы не попрятались, а загадились падалью. Рейдовики впервые встречали хищников, словно нарочно затаскивающих объедки в ручьи и озерца. Лично Верн полагал, что да — специально так и делают, но начальник штаба требовал не одушевлять хищников, ибо «тварь — она лишь тварь». Ну да, нужно же себя как-то успокаивать.
Две деревни, мимо которых прошли рейдовики, были разорены. Судя по запаху разложения и костям у изгородей, случилось это не так давно. Селяне явно пытались защищаться: колючие изгороди были достаточно высоки, связки ветвей разумно уложены и стянуты воедино ремнями и веревками, но это не помогло. Ламы в загонах, куры и козы — все было убито, разодрано ударами когтистых лап, и брошено. И смотреть на жертвы, и дышать здесь было очень сложно.
На убитых людей смотреть было еще тяжелее. Львы неизменно вырывали вкусные желудки, частенько сжирали бедра бедолаг. Оценивая покойника, найденного первым, Вольц сказал:
— А я, господин ботаник, полагал, что ваш «Бестиарий» привирает.
— Я тоже так думал, — невнятно признался научный консультант, защищая нос рукавом камзола. — Кто мог знать, что львы такие садисты?
— Вряд ли звери садисты, — сказал Верн. — Они сначала убивают, потом жрут. Полагаю, они попросту выбирают самые мясистые и мягкие части. Добычи-то у них хватает, могут привередничать. Хотя это довольно странно: зачем им столько красного мяса? С потрохами понятно, но бедра… Это не характерно для наших львов.
— Ты замечательно хладнокровен, — заметил Фетте. — А меня выворачивает.
— Это от голода, — предположил Верн и был обруган товарищами.
Иногда приходится быть каменно жестоким. Иначе можно дрогнуть.
Львы атаковали отряд дважды. Первый раз крупными силами, при переходе ручья. Но там — у брода, довольно наезженного, даже лодкана берегу лежала, видимо, на случай высокой воды — рейдовики были особенно настороже. Выскочивших, словно по команде, из-за вершины прибрежного холма хищников встретил залп трех арбалетов, большой «маузер» был у Верна, обер-фенрих неспешно опустил стрелковую маску, взял на прицел крупную светло-желтую, почти белую львицу, подпустил ближе… пуля пробила лоб огромной красавице, напрочь вынесла заднюю стенку черепа. Длинное тело покатилось по склону, хвост еще хлестал по траве, лев, несшийся рядом, ошарашенно отпрыгнул в сторону. Другие львы уже набегали на строй щитоносцев — Немме, освоивший щит весьма поверхностно, стоял в середине, ученый что-то нервно взвизгнул, но копье не опустил. Начальник штаба со свойственным ему хладнокровием положил ствол «курц-курца» на кромку щита, безупречным выстрелом свалил прыткого молодого льва с пышной, вставшей дыбом гривой…
И в этот миг раздался РЕВ…
…Позже Верн весьма удивился, что в этот момент не обделался, но тогда, видимо, был слишком сосредоточен на аккуратной перезарядке «маузера». Патроны оставались считанные, тут любая царапина гильзы способна сглазить выстрел…
…Поэтому льва-генерала Верн увидел позже товарищей.
Львиный генерал явно предпочитал командовать подчиненными, наблюдать и координировать, а не носиться во главе своего войска. Разумное поведение. Вот размеры — неразумные…
Рейдовики видели Генерала лишь издали и краткий момент — на пару секунд гигант показался у вершины холма и тут же исчез. Был этот лев вдвое крупнее, а может и втрое, других самцов. Холка выше роста человека, хотя где там холка, с такой-то громадной гривой, сдери ей башку, не совсем очевидно. Но в целом это уже не лев, а какой-то… живой танк — в самый раз вспомнить название того древнего и легендарного боевого механизма.
…Низкий рев еще звучал в ушах, а львы уже исчезли. Отступили, явно по приказу предводителя. Только два трупа валялись на склоне у дороги, да уползал, волоча кровавый след, схлопотавший два точных арбалетных болта самец.
— Нет, таких львов не бывает! — пробормотал Фетте, подразумевая явно не издыхающего представителя врага.
— Действительно, нам, видимо, показалось. Таких огромных львов быть не может, он же не способен прокормиться, — сказал, утирая пот, научный специалист.
— Что за жалкие самоутешения⁈ — возмутился начальник штаба. — Всем нам одновременно показаться не могло, это исключено. Перед нами был реальный лев-великан.
— Да это вообще не лев! Это — мамонт! — не преминул блеснуть историческими знаниями Немме.
— Это лев — Дьявол! — дал свою версию порой не в меру романтичный Фетте.
— Это Генерал. Он командовал, он планировал атаку, он четко понимает, что означают огнестрельные выстрелы. Явный генерал, — сказал Верн.
Кличка была не особо яркой, зато точной. Личный состав это оценил. Ламы не оценили — они были в жутком шоке. Вот что значит настоящее чутье — сразу заподозрили, что дело совсем плохо.
Отряд трижды пытался оторваться от львиной стаи. Попытка уйти к берегу моря оказалась неудачной — здесь берег был плоским, гряды невысоких камней серьезной защитой служить не могли, а вот столкнуться среди камней нос к носу со зверем — это запросто. Уйти по руслу реки, «утопив» запах следов, тоже не удалось — собственно, особой надежды на это и не имелось, чересчур узковата река. У болота обмануть преследователей опять не удалось, зато ламы временно приобрели «корко-кирасы» как сформулировал начальник штаба, что впрочем, животных совершенно не утешило.
Львы настойчиво шли следом, регулярно напоминая о себе злобным рыком. Иной раз этот рев слышался с флангов или впереди, но к этому рейдовики быстро привыкли. Противник пытался запугать и посеять панику, но атаковать в лоб на «маузер» и «курц-курцы» не решался. Это слегка утешало. Хуже было то, что отряд начал голодать, даже ламы недоедали — и охотиться, и пастись в подобных условиях было крайне сложно. Отряд шел уже прямиком на юг, запутывать сле