На обеденный привал рухнули дружно и разом, уставились на речушку — вода, холодная, почти ледяная, так и манила.
— Только умыться! — напомнил Верн. — Фетте?
Фенрих достал вожделенную фляжку — пиво, пусть и посредственное, побулькивало спасительно.
…— Нужно с этим заканчивать, — сказал, облегченно переводя дух, начальник штаба. — Больше никаких попоек!
— Да мы еще и не начинали! — возмутился Фетте. — Это была не попойка, а дань учтивости и дипломатии.
— Все равно. Мы уже отдохнули и нас ждут серьезные дела! — отрезал Вольц.
— Иди все же рожу умой, — посоветовал Верн. — И шею. Там то, что здесь гордо называют «помадой».
— Да? А я ничего такого не помню. А с кем я, собственно, был? — задумался начальник штаба.
— Неважно. Прекрасная Гундэль простит, это была лишь дань дипломатической целесообразности, — заверил Фетте.
— Я бы попросил без намеков! — засопел начальник штаба. — Если я ничего не помню, значит, ничего и не было.
— Да, без намеков, именно, — ласково сказал Верн. — Дружищи, кто из вас, скотов двуногих, наплел в обозе, что у меня невеста в Холмах⁈ Это же вы даже не спьяну сочинили, а заранее набрехали, на трезвую голову.
Фенрихи переглянулись.
— Напрасно вы меня подозреваете! — обиделся Фетте. — Я не разглашаю секреты друзей. Я вообще только про ксан рассказывал, это же гораздо интереснее. Вот клянусь — о твоей Бинхе даже не вспоминал!
— Я тоже ни слова не говорил, — заверил Вольц. — С какой стати? Это ваше личное, можно сказать, интимное дело.
— Интимное⁈ Да вы спятили! Она же еще ребенок!
— Откуда такая истерика? — изумился начальник штаба. — Понятно, что ребенок. Но каждому, кто вас видел вместе, очевидно, что всё еще будет. Потом, в назначенный звездами и отметками свайсов час. В принципе, это весьма разумная тактика: — дать время красавице вырасти в мечтах о герое, в надеждах на его возвращение и первый долгожданный поцелуй. Немного похоже на театральную пьесу, но девчонки к такой романтике весьма склонны. Наверное, это хороший игровой ход.
— Ход⁈ Это мой ход⁈
— Не надо орать. Ты самый хитрый из нас, бессмысленно убеждать нас в обратном. Понятия не имею, как именно ты рассчитываешь вернуться к девушке, но раз ты так решил… — покачал головой Вольц.
— Я ничего не решал!
— Ну не станешь же ты отрицать, что сделал весьма ценный, обязывающий подарок и беседовал о девочке с нашим ученым специалистом? Он уделит ее образованию особое внимание, уж будь уверен. Благо сам он уже под надежной опекой, — Фетте ухмыльнулся.
— Прекрати сплетничать! — рявкнул начальник штаба. — Да, теперь у Немме есть кому стричь ему лысину и все остальное, Верн благоразумно отложил страсти на будущее. Тоже логично. Но я⁈ Как мне вытащить Гундэль из этой омерзительной ситуации? Напрягите же мозги! Верн, я надеюсь на твой изворотливый ум.
Вот, сдери им башку, и где справедливость⁈
Верн абсолютно ничего не решал. Просто девчонка была очень… милая и хорошая, расставались действительно грустно. Сидели тогда у опустевшей «лечебной» хижины, был закат, солнце цвета расплавленной меди уже почти утонуло за холмом.
— Я не такая глупая, как выгляжу, — прошептала Бинхе. — Правда. Я быстро вырасту и выучусь. Я знаю уже больше половины букв.
— Да уж, давай-ка, не останавливайся, — кивнул Верн, испытывая очень странное, томительное чувство.
— Будь уверен, выжму из дойча всё, что он знает. Он очень образованный.
— Это верно. Но лучше не называй его «дойчем». Немме этого стесняется.
— Не буду называть. Верн…
— Бине, если я сейчас что-то скажу, я почти наверняка солгу. Не потому, что хочу обмануть, просто я сам не знаю, что со мной дальше будет.
— Мне придется повторить, — очень сдержанно сказала Бинхе. — Я знаю, что ты офицер, что есть устав, что вы должны вернуться в дурацкий Хамбур. Всё понимаю про твою маму. Про заколдованного Гнилого не всё понимаю, про странную красавицу со смехотворным именем Гундэль и про Канцлера очень мало понимаю, но тоже знаю. И сознаю, что это важно.
— Вот сдери с меня башку, это-то откуда ты знаешь⁈
— Ну… Я совершенно не болтлива, но у меня отличный слух. Я надежная, Верн.
— Это-то я знаю. Но лучше забудь о тех делах. Они весьма опасны.
— Забыла. Ты меня не забудь. Если ты не вернешься, я назову своего первого сына твоим именем.
— О боги! Бине, ты еще маленькая.
— Да что за глупости вы все мне говорите⁈ — шепотом взвыла девчонка. — «Маленькая. Маленькая»… Это же временно! Тебе всего шестнадцать, мне уже двенадцать! Это что — разница⁈ Да это жалкий цизелев хвост, а не разница!
— Не шуми. В сущности, ты права. Только ничего умного я обещать не могу.
— Понимаю. Вы — армия, да еще эстерштайнская, — глаза девчонки были полны слез. Огромные, чистые, на озеро Двойное-Колотое очень похожи.
В этот миг Верна едва не добила смутная догадка. Насчет того горного пророчества… Но он не отвлекся, разговор был важнее.
— Некоторые утверждают, что в армии я ненадолго. Может, меня переведут. Или я сам уйду. Мне не так уж нравится быть офицером. Моя мама, наверное, тоже была бы довольна, если бы я снял кирасу. Только смена профессии вряд ли гарантирует мне легкую жизнь. Загадывать очень сложно. Но ты, Бине, не особо торопись рожать сыновей и дочерей.
— Это то, что я хотела услышать, — с превеликим облегчением прошептала девочка. — Я дождусь тебя. Вместе и сделаем. Верн фон Халлт-младший — звучит очень благородно.
Верн засмеялся:
— Откуда ты такое взяла? Рыцарем мне точно не быть.
— Не знаю, откуда взяла. Не надо рыцарем. Просто приходи за мной, — девочка на миг прижалась лбом к плечу героя. — Еще было бы здорово, если бы ты меня сейчас поцеловал, но ты обещал этого не делать. ПОКА не делать. Я подожду.
— Это правильно. Ты благоразумна. Но я же эстерштайнец, у нас свои манеры в обращении с дамами, — Верн осторожно взял маленькую ладонь и поцеловал в истинно рыцарской манере.
Поразительно, как благородно умеют розоветь щеками деревенские девчонки.
Бинхе и вправду была очень умной девочкой. И с исключительным чувством вкуса. Это и друзья подтвердили, хотя и не знали, что на шее обер-фенриха красуется именно ее подарок. Полагали, это прощальный оздоровительный амулет от целительницы Фей. Но дарила не она…
…— Кожа с хвоста Гнилого, хвост совершенно не протух, — не очень уверенно пояснила маленькая дарительница. — Мне помогли нарезать шнурок, потом вымачивали, мяли, и заново.… По-моему, хорошо получилось. А камешек из нашего ручья. Ничего ценнее не я не нашла, а серебряшку вешать как-то глупо. У вас в Хамбуре этого серебра и так много…
Кожаный шнурок получился почти черным, но с желтыми необычайными прожилками. Пах вовсе не проклятым львом, а чем-то травяным, наверное, в специальном настое вымочили. Но что-то зверское, дикое в этой тонкой полоске кожи бесспорно, сохранялось. Хотя и смягчалось камешком, не очень ярким, темноватым, прохладным, как проточная вода. Прекрасное своей простотой и надежностью украшение. Как и,… как и Холмы.
О будущем думать было нельзя. Это отвлекало. Только настоящее, только походная тропа и назначенное место встречи…
«Торговые проводники», как скромно именовали себя горные контрабандисты, от неприятных сюрпризов воздержались. Возможно, повлияла судьба льва, напавшего на группу в зарослях можжевельника и живо уделанного тремя армейскими копьями, но в большей степени остановила очевидная бессмысленность ограбления — у господ фенрихов заведомо ничего не имелось, кроме помятых кирас и потрепанного оружия, малопригодного к перепродаже. В общем, на протяжении всего пути торговые проводники проявляли благоразумное дружелюбие и даже охотно попробовали львиный шнельклопс. Пограничные пикеты путники обошли благополучно, после чего расстались с проводниками. Понятно, контрабандисты напоследок попытались сманить лам, но бывалые Брек и Чернонос лишь презрительно поплевали в сторону гудящего из кустов «манка». Фенрихи посмеялись:
— Забавные, наивные людишки. Сманивать боевых ламов этими деревенскими фокусами? — Вольц закатил глаза. — Эх, всегда бы так. К сожалению, нас ждут менее приятные знакомства.
Это было верно. Пограничный форт «Норд-1», где, как известно, сначала стреляют, а потом смотрят: кто это там на прицел попался, рейдовики оставили за спиной. Но пора было проявляться официально и оформлять окончание крайне затянувшегося рейда.
— План наш небезупречен, — вздохнул Верн. — Но раз ничего лучше не придумалось, придется следовать ему. Поворотные моменты и сигналы мы помним?
— Не волнуйся, дружище. Мы еще не настолько отупели в славных безмятежных Холмах, способны кое-что запомнить на тактическом уровне, — заверил Вольц. — Но я предполагаю, что дело пойдет непредсказуемо. Впрочем, ты прекрасный импровизатор, так что, скорее всего, все события повернутся только к лучшему.
— Меня волнует только одно! — возвестил Фетте. — Если меня будут бить в зубы — это пойдет им на пользу или наоборот?
— С такими зубами ты до двадцати лет все равно не доживешь, — успокоил Верн. — Они слишком вызывающе торчат. Всё равно придется менять на новые. Если выбьют, сэкономишь за зубодере.
— Вставлять дорого. Это же гауптманское жалование нужно, не меньше. Значит, через год-полтора поменяю, — оптимистично прикинул Фетте.
Дорога между фортами оказалась вполне приличной, но безлюдной. Даже дозоры не попадались. Друзья дважды ночевали на пустующих постах, нагло сжигая запасы заготовленных армейских дров — холодно у перевалов было просто зверски.
— Службу тут несут посредственно, это никуда не годится! — негодовал начальник штаба. — Погоды отвратительные. Линию границы необходимо сдвигать. Эти посты не дают нашей армии никаких стратегических преимуществ, единственное здешнее достоинство — львиная вырезка не протухает.
— Уже серьезный плюс, — сказал Верн, кидая мясо на сковороду. — Стены добротные, дверь крепкая, бойницы узкие. Вот она — наша знаменитая дойч-надежность! Но могли бы чего-то сладкого на ужин оставлять. В горах без сахара нельзя.