Дверь зала открылась, внутрь проскользнула та самая недавно вышедшая прислужница Данты, быстрым шагом направилась к главе своего ордена, наклонилась к ее уху, что-то шепча. И вроде бы нечто мимолетно блеснувшее перекочевало из руки прислужницы в руку старшей наставницы.
Теаган тем временем вышел на середину зала.
— Суд завершен. Пресветлые магистры…
— Ах, нет-нет! Дорогой Теаган, пожалуйста, не торопись, — со своего места поднялась Данта. — У нас есть еще один вопрос, который я прошу тебя тоже рассмотреть. Из-за недостойного Сантори золотая статуя Пресветлой Хеймы, которая должна была восславить богиню, оказалась вместо этого кощунством пред ее ликом. Мы обязаны как можно скорее убрать этот позор из Обители.
Вряд ли Теагану ее вмешательство понравилось, но внешне он это никак не показал.
— Безусловно, статуя будет убрана. Но вам, старшая наставница, прекрасно известно, сколь долгое время это займет. Вы ведь сами руководили магами, которые устанавливали на нее защиту, и знаете, что якоря заклинаний были врощены в камень холма, на котором стоит Обитель.
— Все так, дорогой Теаган, все так. Но теперь среди нас появился носитель дара этера уровня иртос, — Данта сжала руки в замок и поклонилась в мою сторону. Я вежливо ответил на ее жест, начиная понимать, что именно она задумала. Неясной пока оставалась лишь причина, по которой уходила ее прислужница.
— Человек, способный манипулировать уровнями этера, сумеет отцепить все якоря за несколько минут, в то время как у наших магов на это уйдут месяцы. И потому, если будет на то позволение верховного магистра, я бы хотела попросить достойного молодого человека помочь нам, — она вновь поклонилась, теперь уже Таллису.
Тот посмотрел на меня с добродушной улыбкой и кивнул ей.
— Не вижу препятствий, дорогая Данта.
Вот ведь!
— А это возможно? — спросил я вполголоса. Магия звука в зале работала, как я понял, основываясь на намерении говорящего. Если человек хотел быть услышанным, его голос разносился по всему помещению, а если нет, то оставался тихим. — В том смысле — эти якоря вообще имеют отношение к манипулированию слоями?
— Теоретически да, — так же вполголоса ответил Таллис, продолжая улыбаться.
Ну, если теоретически…
— Тогда не будем терять времени! — между тем радостно воскликнула Данта, первой начиная спускаться с возвышения. — И сегодня же покончим с этой неприятной историей, которую заварил недостойный Сантори.
Глава 18
Спустя десять минут не только я, Данта, Теаган и Таллис, но и все старшие магистры со свитой собрались у подножия золотой статуи. Ни магистров, ни сопровождение никто не звал, но их это не смутило.
Уже стемнело, но в присутствии стольких магов это почти не чувствовалось — слишком уж много они подвесили в воздухе освещающих огней.
Как и в тот день, когда я впервые увидел золотую статую, она была покрыта струящейся поволокой защитной магии. Подойдя ближе, я осторожно коснулся края этой защиты своей «невидимой конечностью» и тут же, поморщившись от резкой боли, ее отдернул. Предупреждение было достаточно четким — не трогай.
Ко мне приблизился Теаган и спросил вполголоса:
— Я могу как-то помочь?
Я подумал пару мгновений.
— Вот эта внешняя видимая защита — она черпает силу для работы из тех самых якорей, которые крепятся к каменному основанию холма?
— Насколько знаю, да.
— А откуда силу тянут якоря?
Теаган нахмурился.
— По идее, из стихии земли в ее вариации камня.
Да, я помнил из лекций по теории магии, что подобное было возможно. Но если все так, то, во-первых, почему для церковных магов аннулировать обычную стихийную магию казалось так сложно? Якоря якорями, но это же всего одна стихия, а не смешение нескольких. А во-вторых, почему радовалась Данта? Явно же не тому, что я смогу быстро убрать эту несчастную статую. И отправленная ею прислужница тоже не давала мне покоя.
Я обошел статую по кругу, приглядываясь к ней как обычным зрением, так и магическим, но ничего особо интересного не заметил. Потом опустился на одно колено и прижал к мостовой ладонь. Стихией земли я почти не владел — вернее, использовать мог, но с непредсказуемыми пока последствиями — но что-то уловить все же был должен.
И уловил, только к стихии земли отношения это не имело. Под моими пальцами приятно пощипывал кожу теплый пушистый ковер тихой радости…
Я заморгал и удивленно уставился на свою ладонь, а потом на мостовую — и то, и другое выглядело абсолютно обычным.
Так, еще раз, только в другом месте.
Да, теплый пушистый ковер был и там.
Я встал и потер лоб. Что это такое было и какое оно имело отношение к подземным якорям?..
— Я вижу, что юный Рейн столкнулся со сложностями, — раздался рядом ласковый, аж до медовой сладости, голос Данты. — Ничего страшного, юный Рейн, не стоит так переживать. В конце концов, не получиться может даже у человека с даром этера уровня иртос. Верно ведь, верховный магистр?
Я не стал дожидаться ответа Таллиса.
— Вы мне мешаете работать, старшая наставница. Будьте так добры, помолчите.
— Ой! Прости-прости! — она демонстративно закрыла рот рукой и даже отступила на пару шагов назад.
Я проводил ее взглядом, потом вновь встал на одно колено и прижал руку к земле. Это чувство — оно казалось таким знакомым…
Память, чуть посомневавшись, подкинула мне образ Броннина.
Фестиваль Небесных Лисиц — и облако тихой радости, окутавшее тогда город…
Интересно, то, что я ощущал, было создано Лисами? Или же самой богиней?
И где же, наконец, эти иштавы магические якоря⁈
Так, стоп. Я с самого начала пытался делать не то, что нужно: я привычно обратился к магии, тогда как следовало вызвать к жизни мой дар этера.
Тогда, в Броннине, дар открылся сам и случилось это в первый раз в присутствии Небесных Лис, а потом перед прорывом дикой магии у неинициированного мага. Но позднее как-то вызывать свой дар я даже не пытался, сосредоточившись на обычной магии.
Дар этера давал мне возможность видеть невидимое и слышать неслышимое. И вот сейчас тот факт, что я ощущал этот теплый пушистый ковер — это ведь тоже работал он, мой дар.
Раздался приглушенный смешок, и я, не вставая, поднял голову, ища его источник. Ну конечно, Данта. Ее прислужница что-то шептала ей на ухо, и Данта, продолжая зажимать себе ладонью рот, глядела на меня, щурясь в усмешке.
Правильно Теаган говорил о ее вредности.
Заметив мое внимание, Данта шевельнулась. При движении свет многочисленных магических огней отразился бликами от драгоценной подвески-ящерки — и я увидел, как та пульсирует ярким красным светом, как от нее до статуи тянется витая веревка толщиной с хороший канат, и как подобные же канаты уходят глубоко под землю и там меняются, превращаясь в хищных магических тварей, жадными зубастыми пастями вгрызаясь в стонущий камень.
А еще я увидел, как истончился невидимый ковер радости в тех местах, где землю пробивали магические канаты якорей, и услышал его тихий недовольный ропот.
Похоже, прикосновение к невидимому теплому ковру заставило заработать все иные атрибуты моего дара.
Я осторожно поднял руку, обрывая контакт с землей, но способность видеть невидимое осталась.
Итак, канатов-якорей было девять, и мне требовалось их все оборвать. Тогда защита статуи лишится подпитки. Для пробы я потянулся своей невидимой конечностью — которая в бессчетный уже раз превратилась в невидимое же щупальце — и подергал ближайший якорь. Тот сидел крепко, а еще прикосновение показало, насколько мощный поток магии по нему шел.
В памяти тут же всплыли прочитанные в книгах предупреждения об опасности разрушения чужих заклинаний. А еще профессор Ингана на лекциях по теории магии любила подробно рассказывать о кровавых последствиях подобных откатов.
— Верховный магистр, я нашел якоря, — сказал я, выпрямляясь. — Но насколько безопасно будет их вытащить? Откат может превратить тут в пыль все, включая нас.
— Данта? — Таллис развернулся к старшей наставнице. — Ты опытный маг и руководила созданием защиты. Что скажешь?
— Разумный вопрос. Но вам не стоит беспокоиться — я лично позаботилась о том, чтобы в случае разрушения отката не произошло. Для этого потребовалось специальное заклинание, именуемое «Ребра Земли», — она поклонилась Таллису.
Таллис повернулся ко мне.
— Как видишь, все безопасно. Не волнуйся, на слово Данты можно положиться.
— Благодарю, — я кивнул и вновь нашел взглядом якоря. Теперь переключать зрение между обычной реальностью и той, которая создавалась слоями этера, стало проще.
— Почему вы все здесь? — раздался знакомый голос. — Решили продолжить заседание на свежем воздухе?
Я поднял голову — к нам подошел магистр Семарес. Должно быть, одно из тех пустых кресел в зале суда принадлежало именно ему.
— Ты пропустил интереснейшее представление, дорогой, — развернулась к нему Данта. — Но ничего. Хотя бы увидишь, как юный Рейн снимет со статуи все якоря. Ну или, — она издала тихий смешок, — или не снимет.
Я бросил на нее короткий раздраженный взгляд и вновь сконцентрировался на якорях. По силе и крепости они все казались одинаковыми, так что начать я решил с ближайшего.
Щупальце моей невидимой конечности потянулось под землю и обхватило канат алой магии. Дернуло, будто выдергивая сорняк из грядки — но корни «сорняка» оказались достойны столетнего дерева. Не в том смысле, что были такие же мощные и запутанные, а в том, что высвобождаться никак не желали.
Еще один рывок — ничего.
В третий раз я дернул уже в полную силу — даже показалось, что земля под ногами у меня содрогнулась — и опять ничего.
Выдохнув, я поднял голову — раз сырой силой не получалось, следовало еще раз все обдумать и понять, в чем причина.
Иерархи смотрели на меня куда внимательней, чем прежде, и на лицах некоторых из них проявилась опаска. А Таллис вдруг оказался рядом с Теаганом. Стоял теперь, положив руку с перстнем своему ученику на плечо, и синий камень в перстне отчетливо светился.