— Я думаю, что Сантори не сам придумал этот ритуал.
— Вопрошающие убедились, что записи сделаны его рукой, и он этого не отрицал, — возразил Таллис.
— Писал он сам, — не стал спорить я. — Но откуда ему пришло вдохновение все это разработать? Действительно ли из его собственного опыта работы артефактором? Или же кто-то подсказал ему саму идею подобного ритуала? Подтолкнул в нужном направлении? Если я посмотрю записи, то смогу это понять.
— Неплохая попытка, но все же недостаточно убедительная, — Таллис продолжил сверлить меня взглядом. — И Сантори когда-то был юным идеалистом — мы все видели, к чему это его привело.
Я посмотрел на него недоверчиво.
— Вы серьезно думаете, что я хочу посмотреть записи Сантори, чтобы — что? Воспроизвести этот безумный ритуал, только уже для себя?
Судя по выражению лица Таллиса, думал он именно так.
Я вздохнул.
— Скажите, верховный магистр, вам никогда не приходило в голову, что очень многие события, с первого взгляда кажущиеся неприятными случайностями, на самом деле связаны? Что за большинством бед нашей страны, включая и беды Церкви, уже не первое десятилетие стоит единая злая воля? Например, три года назад в Империи было сорок два человека с даром этера, а сейчас, вместе со мной, осталось всего девять. И смерть каждого из этих одаренных выглядела как случайность.
— Единая злая воля? — Таллис вопросительно поднял брови.
— Воля последнего Верховного Дана Темного Юга, Белого Паука. А сейчас, после его гибели, его дело продолжает Костяной Король.
— И ты полагаешь, будто это сам верховный демон внушил Сантори его безумные идеи?
— Да, через своего эмиссара.
— Любопытная версия, — Таллис кивнул. — Хотя все еще недостаточно убедительная.
Ну ладно.
Я посмотрел на Теагана, пытаясь взглядом спросить, не будет ли он возражать против моего рассказа о фальшивом Андоре. Учитывая, что открылось это только сегодня, рана все еще была свежей.
Теаган отреагировал не сразу. Но потом медленно кивнул.
— Что? — Таллис, заметив наш обмен, повернулся к ученику. — Ты-то тут каким боком?
— Теаган тоже был целью демонического заговора, — пояснил я. — Тот, кто приходил в Обитель под видом Андора Кресови, его учителя по боевым искусствам, в реальности являлся или демоном-мимиком, или шибином со способностями лицедея.
— Так, стоп! Стоп! — Таллис обеими руками оперся о стол, будто собираясь встать. — Теаган, о чем он говорит? Объясни!
В этот раз уже Теаган посмотрел на меня вопросительно. Почему… Хотя через мгновение я осознал, что дело заключалось в клятве именем Пресветлой Хеймы, которую он дал. Ситуацию с Андором мы ведь тоже обсуждали под этой клятвой, а значит, упоминать об этом он мог только с моего согласия.
— Да, — сказал я вслух. — Да, конечно, расскажи сам.
— Сегодня я приказал провести вскрытие могилы Андора, — пустым голосом проговорил Теаган. — Тело, лежащее там, принадлежало молодому демоническому полукровки, вероятнее всего слуге Андора — через три-пять дней в Северной Канцелярии его лицо восстановят и это станет известно точно. Пока все выглядит так, будто тот, кого я знал под именем Андора, сымитировал свою гибель, выставив якобы убийцей полукровку, а сам исчез. Естественно, настоящему Андору делать это было бы незачем.
— Так… Так… Подожди… — Таллис выглядел почти таким же ошеломленным, как и сам Теаган, когда подмена открылась. — Ну ладно, допустим… И какой же была у этого якобы Андора цель? Или, — тут Таллис недоверчиво прищурился, — или у тебя тоже лежат где-то записи о кощунственном пути к бессмертию?
— Нет, — тем же безэмоциональным тоном ответил Теаган. — Этого нет. Фальшивый Андор много лет успешно притворялся праведным Достойным Братом. Предложи он нечто подобное, я бы быстро его разоблачил. Однако ясно, что одной из его целей было внушить мне ненависть к потомкам демонов. Думаю, если бы не мои беседы с фальшивым Андором и не то, как он якобы погиб, белая секта не смогла бы меня к себе заманить. Что касается его других целей — мне нужно время, чтобы перебрать все воспоминания и понять, как еще он пытался на меня воздействовать.
В глубине души я восхитился тем, как Теаган умудрился сказать чистую правду, переведя при этом фокус внимания на секту и умолчав о самом важном. Тут ведь даже умение чуять ложь не помогло бы — ведь лжи не было.
Таллис еще какое-то время продолжал недоверчиво смотреть на Теагана, потом с тяжелым вздохом откинулся на спинку стула.
— И когда ты планировал мне об этом рассказать? — поинтересовался он.
Теаган неопределенно пожал плечами.
— Так, с Андором ясно, — сказал Таллис после паузы. — Но как вы вообще догадались про подмену?
— Догадался я, — подал я голос. — Мы как раз разговаривали о полукровках и шибинах, когда меня озарило.
— Просто… озарило?
Я кивнул.
Таллис зажмурился и несколько мгновений сидел так. Потом вновь открыл глаза.
— Безумие, — пробормотал он, — это все какое-то безумие… Ладно, — он повернулся к своему да-виру. — Сходи распорядись, пусть записи Сантори принесут сюда.
Теаган молча поднялся и вышел. Но вернулся очень быстро, с льняным мешком в руке, который светился бледно-зеленым светом.
— Оказывается, глава ордена Вопрошающих сам догадался прислать все сюда, — пояснил он, кладя мешок на стол.
Таллис прижал перстень с синим камнем к горловине мешка и сияние исчезло. Потом подтолкнул мешок ко мне.
— Ну давай, ищи следы демонических эмиссаров.
Внутри оказалось несколько свитков и большой журнал в белом кожаном переплете. Когда я его открыл, то сразу же на первой странице увидел расчеты, сколько магической силы должно понадобиться для того, чтобы запереть Пресветлую Хейму в человеческом теле…
— Я недостаточно хорошо знаю магическую теорию, чтобы понять, насколько приведенные расчеты реалистичны, — сказал я наконец, пролистав журнал до конца. — Однако, даже если Сантори не ошибся, неясно, где он взял бы такую прорву энергии. Тут не хватило бы даже жертвоприношения сотни тысяч обычных людей… Правда, хватило бы сотни магов с десятью камнями — но их не набрать столько и со всей Империи.
Отодвинув журнал, я взялся за свитки. На первом было изображение неправильной формы треугольника, вписанного в овал, и множество искаженных рун, показавшихся мне смутно знакомыми, — подпись внизу поясняла, что именно такой рисунок должен был послужить для запечатывания божественной сущности внутри выбранного для этой цели человеческого тела. Интересно, конечно, но больше для мага-теоретика.
А вот второй свиток впечатлил меня куда больше.
— Я ошибся, — проговорил я, не отводя от него взгляда. — Сантори действовал не под влиянием эмиссаров Белого Паука. Сантори служит Великому Древнему.
Глава 21
— Или служил — в смысле, в прошлом, — поправился я после паузы. — Вряд ли он полезен демоническому недобогу сейчас, оказавшись в Залах Покаяния.
Таллис молчком забрал у меня второй свиток и развернул, вчитываясь.
Сантори не называл иномирного демона Великим Древним, обозначая его вместо того словом «Друг» — то ли не знал официального имени, то ли так ему больше нравилось. Но все остальное в описании совпадало — и необходимость создать место поклонения этому недобогу, иначе говоря, «демоническое гнездо»; и необходимость принесения ему множества человеческих жертв. Энергия умирающих должна была сперва прорезать щели в том барьере, который хранил наш мир от вторжения, а потом и вовсе открыть для «Друга» дверь.
Что касается запечатывания богини в человеческом теле, то это Сантори планировал сделать еще в то время, когда «Друг» находился за барьером. И мощь для этого должна была пройти к Сантори через получившиеся щели, дарованная этим самым «Другом». Если верить приведенным расчетам, то «Друг» был сильнее, чем все маги Империи, вместе взятые.
В свитке имелись также восторженные, хотя и немного невнятные размышления Сантори о собственном будущем бессмертии — а дать его, по расчетам бывшего иерарха, должно было сочетание прохода «Друга» через дверь мира и последний ритуал, окончательно привязывающий богиню к человеческому телу…
— Сантори пользовался большой поддержкой среди членов Младшего Капитула, — подал голос Теаган. — Перед судом ко мне подходило четверо младших магистров, и все просили о снисхождении, рассказывая о его многочисленных заслугах. Заслуги были, конечно, реальны, но все же мне показалось странным, что они отважились привлечь к себе мое внимание ради уже обреченного человека.
Я мысленно хмыкнул. Теаган, конечно, прекрасно знал о своей пугающей репутации.
— Думаешь, эти просители тоже связаны с Великим Древним? — спросил я вслух.
— Сразу четверо? Хотя… После Андора я уже ничему не удивлюсь.
— Ну так отправь своих людей их проверить, — подал голос Таллис, не поднимая глаз от свитка. — Или подкинуть тебе еще и моих ищеек?
Теаган ненадолго задумался, потом кивнул.
— Подкинь.
— Ха? — Таллис вскинул голову. — Что, в кои-то веки примешь помощь от старика? Вот уж чудо из чудес!
— Я… пытаюсь разобраться, какие из привычных решений и поступков действительно мои, а какие были внушены фальшивым Андором, — медленно проговорил Теаган. — Он постоянно повторял, что полагаться можно и нужно только на себя…
— Вот теперь я действительно понимаю, почему ты так резко изменил свой подход к вынесению приговоров, — проговорил Таллис. — Только, дорогой мой да-вир, все хорошо в меру. Не переусердствуй с этим переосмыслением.
— Постараюсь, наставник, — Теаган слабо улыбнулся.
— А ты, — Таллис обернулся ко мне. — Вот зачем, спрашивается, ты морочил мне голову своей якобы уникальной способностью убеждать, а не объяснил нормально про ситуацию с поддельным Андором и всем этим… изучением себя?
Я развел руками.
— Поднимать эту тему без разрешения Теагана было бы неправильно. Это ведь его жизнь.
— Вот как, — пробурчал Таллис, но больше выказывать недовольство моей уклончивостью не стал. А мне вспомнилась уже мелькавшая сегодня мысль, что для Таллиса самое важное сейчас — моя лояльность Теагану. Похоже, за это он был готов простить многое.