— Он ушел через тайный ход? — спросил Теаган сухо.
— Скорее всего. Остальные братья сейчас обыскивают как его кабинет, так и личные покои. И нам нужен брат Вопрошающий. Необходимо допросить заместителей коменданта — возможно, они что-то знают.
— Брат Тилион, — Теаган повернулся к тому Вопрошающему, который только что допрашивал юного узника, и махнул рукой в сторону Достойного Брата. — Помоги им.
Когда оба поклонились и ушли, я посмотрел на Теагана.
— Я бы предпочел, чтобы мы остались здесь до тех пор, пока не найдем всех незаконных узников и пока общая картина не прояснится.
Теаган кивнул.
— В замке должна быть точка воздуха — отправим в Обитель отчет о случившемся и запрос на дополнительных Вопрошающих. — И на мой вопросительный взгляд пояснил: — Ведение ментального допроса сильно выматывает, особенно если у вопрошаемого есть врожденная защита. А допрашивать, чувствую, придется многих.
Найти получилось еще одиннадцать человек, и с каждым новым Теаган все сильнее мрачнел.
Не всем незаконным узникам повезло так же, как Сейду, который пробыл здесь меньше полугода, и психика которого смогла легко перенести одиночное заключение.
Последний обнаруженный узник не сумел даже поднять голову, когда мы вошли, и больше походил на живой скелет, чем на нормального человека. О допросе речи не шло — говорить он не мог. Местные стражники пояснили, что он давно отказался от еды, решив уморить себя голодом. Обычно за такими ситуациями был обязан следить штатный целитель, но тут комендант приказал не вмешиваться.
— Выживет? — спросил я, наблюдая, как целитель, приехавший с отрядом, пытается наполнить тело узника силой, и как та вытекает из него, будто вода из дырявого бурдюка.
— Сомневаюсь, — отозвался Теаган. — На такой стадии истощения у него уже должны отказывать внутренние органы. Целительская магия не всемогуща.
— Хм… — я ненадолго задумался, потом поймал в горсть сколько смог солнечных искр и поднес к узнику. Тот находился в сознании и глаза его казались ясными — значит, должен был понимать, что ему говорят и что вокруг происходит. — Я дам тебе толику благословения богини — но, чтобы оно подействовало, ты должен сам пожелать жить. Обещаю, если выживешь, вернешься на свободу.
Узник моргнул, и на его лице, напоминающем обтянутый кожей череп, отразилось что-то, похожее на удивление.
Я развел ладони, и искры опустились на человека.
— Лечите, — сказал я им, потом положил руку на плечо целителя. — А вы пока остановитесь.
Несколько мгновений искры смирно лежали там, где оказались, потом начали расползаться в стороны и вкручиваться в тело узника. Исчезли.
Узник глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Потом его бескровные губы шевельнулись в улыбке, и он закрыл глаза.
— Он что, умер? — спросил Теаган.
Целитель положил ладонь человеку на шею, то ли слушая пульс, то ли проверяя магией.
— Нет, жив, просто спит, — целитель замолчал, сдвинув брови, потом поднял на меня вопросительный взгляд. — Его легким стало легче работать, и сердцу тоже… Что вы сделали?
— Дал ему несколько искр от того благословения богини, которое хранит Обитель.
— Но… мы же не там. Откуда они здесь?
— Часть искр благословения прилепилась к светлейшему Теагану и последовала за ним, — пояснил я.
— Но почему? — целитель теперь с таким же удивлением уставился на да-вира.
— Захотелось им так, — я развел руками.
Теаган шевельнулся.
— Не нужно на меня вопросительно смотреть — я эти искры тоже не вижу, — сказал он целителю сухо, но с какой-то неловкостью.
В дверях камеры появился один из тех Достойных Братьев, которые занимались обыском личных покоев коменданта — сами двери, кстати, после того первого раза искры не разрушали, лишь облепляли, показывая мне, где находятся незаконные узники.
Достойный Брат поклонился Теагану.
— Мы нашли тайник с бумагами коменданта, светлейший. Они все касаются его преступных дел.
— А что с этим узником? И с искрами? — спросил целитель, видя, что мы собираемся уходить.
— Оставайтесь здесь с ним, — велел я. — Думаю, через некоторое время его тело уже сможет принять вашу лечебную магию. Что до искр — я загляну сюда утром и заберу их. А пока пусть работают.
— Выполняйте, что сказано, — коротко добавил Теаган и первым вышел из камеры.
Комендант, как оказалось, собирал компромат на всех своих заказчиков. То ли планировал в будущем их шантажировать, то ли боялся шантажа с их стороны, то ли делал это просто «на всякий случай». И тайник он спрятал очень умело — если бы один из Достойных Братьев в свое время не практиковал вскрытие запирающих заклинаний шибинов, найти бы ничего не удалось. Оставался, конечно, вопрос, какое отношение комендант имел к этим самым шибинам и их магии…
Я устроился в кресле, листая одно досье за другим. Вот, например, история самого первого узника, который нам попался: Сейду Траину невероятно повезло и не повезло одновременно.
Вся его семья со стороны отца — и дед с бабкой, и остальные дети и внуки главы находились в гостях у Старшего клана в тот день, когда произошел самый массовый за много лет прорыв демонов. И именно тот Старший клан оказался среди полностью вырезанных. Гостей, естественно, тоже не пощадили. И вот так пятнадцатилетний бастард, введенный в клан по сентиментальным соображениям и никогда не рассматривавшийся на роль наследника, вдруг оказался единственным выжившим из всей Старшей Семьи клана Траин и, по закону, его будущим главой.
Но в кланах всегда есть Младшие семьи — и отдавать титул главы сыну какой-то селянки они, конечно, не захотели. Однако убивать наследника открыто было во многих отношениях чревато, и тот, кто стоял следующим в очереди на титул, решил поступить иначе. Он договорился с комендантом, и после того, как люди того явились и схватили ничего не подозревающего парня, объявил, что Сейда якобы арестовали слуги Церкви за участие в делах черной секты и человеческие жертвоприношения.
— Люди коменданта, — проговорил я, откладывая бумаги в сторону. — Кто это может быть? Местные охранники?
Ответил мне Брат Вопрошающий.
— Я допросил заместителей коменданта и несколько охранников. Они все видели людей, привозивших незаконных узников, и, по их словам, выглядели те как обычные Достойные Братья. Поэтому никто ничего и не заподозрил.
— Фальшивки? — произнес я задумчиво. — Или среди Достойных Братьев нашлись недостойные?
— Узнаем, — уверенно отозвался Теаган, тоже листая бумаги. — Узнаем, и, если они еще живы, найдем.
— Странно, что комендант не пытался ускорить смерть своих незаконных узников, — добавил я. — Кроме, разве что, самого последнего — да и там только косвенно.
— Смерть каждого человека в стенах этого замка фиксируется старой магией, над которой комендант не властен. И если смерть наступила не от натуральных причин, это отмечается тоже, — пояснил Теаган. — Заключенные умирают постоянно, в комиссии не обратят внимания на обычную строку записи о смерти. А вот запись об убийстве или намеренном доведении до смертельной болезни их внимание привлечет.
— А доведение себя до голодной смерти сюда не относится?
— Нет. Это очень похоже на то, как умирают те, кто сломался в залах Бьяра.
На поиски узников, их допросы, а потом изучение бумаг коменданта ушло немало времени, так что было уже далеко за полночь, когда я упал на какую-то кровать в каких-то покоях, смутно похожих на гостевые, погрузился в черноту сна и вынырнул из нее, казалось, уже через мгновение — оттого, что солнце било мне прямо в глаза. Судя по положению светила, половина утра уже прошла, но будить меня не стали.
Первым делом я отправился проведать последнего найденного нами узника. Я был почти уверен, что искры благословения сумели его спасти, но все же, вдруг нет?
Из прочитанных бумаг стало ясно, что прежде он занимал высокий пост в Гильдии Алхимиков, проводил какие-то важные эксперименты и получал уникальные результаты. А дальше история развернулась примерно как с юным Сейдом — нашлись коллеги-враги, которые позавидовали и решили от него избавиться, причем так, чтобы никому и в голову не пришло его искать и спасать.
Бывший узник все еще находился в своей камере, разве что теперь дверь стояла открытой настежь. Когда я вошел, он спал, но выглядел в разы лучше. Уже не живой скелет, обтянутый кожей, а обычный человек, разве что слишком бледный.
В камере бывший узник был не один — целитель дремал, сидя на стуле, который принес откуда-то. При моем появлении встрепенулся и открыл глаза.
Я кивнул ему, подходя ближе и одновременно меняя зрение. Искры сидели на груди бывшего узника и что-то лопотали.
— Вы большие молодцы, — сказал я им тихо, чтобы не разбудить спящего, и протянул руку. — Отлично поработали.
Лопотание стало отчетливо довольным, искры заскакали по груди человека, потом запрыгнули мне на ладонь и притихли. Я стряхнул их себе на плечо и выпрямился. Услышал тихий вздох и перевел взгляд на целителя — тот смотрел на меня сияющими от восторга глазами.
— Это чудо, — прошептал он. — Настоящее чудо. — И видя, что я собираюсь идти, тоже вскочил на ноги и вышел из камеры следом за мной.
В коридоре было пусто и тихо.
— Рейн, я бы хотел с вами поговорить, — сказал целитель серьезным тоном, хотя какая-то часть прежнего восторга на его лице еще осталась.
— Конечно, — согласился я, остановившись. Отошли мы уже достаточно далеко от камеры и можно было не беспокоиться, что звуками голосов разбудим бывшего узника или что он вообще сможет нас услышать.
Целитель заговорил не сразу. Сперва он оглядел меня, задержавшись взглядом на том плече, куда я высыпал искры, и явно сожалея, что не может их увидеть, потом глубоко вздохнул.
— Вы в большой опасности, Рейн, — сказал.
— О чем вы? — спросил я недоуменно.