В разделе «Автомобили — прокат» фирма «Ото Кент» сообщала о своих отделениях в семи городах.
«Лизинг. Продажа подержанных автомобилей с гарантией. Разнообразные программы…»
Я немедленно позвонил.
— В каких городах есть ваши отделения? — Мой английский совершенствовался.
— Какой вас интересует? Холон, Хайфа, Тверия, Хадера…
— Иерусалим.
Мне назвали номер телефона пункта проката. Сейчас все могло решиться. Радио продолжало шептать.
—«Ото Кент», Иерусалимское отделение?
—Да.
—Речь идет об «Ауди-100», которую получил в прокат мой приятель.
—Твой друг не мог взять у нас «ауди»…
Снова лажа.
Тверия, Холок…
—«Ото Кент». Добрый день.
Служащая отвечала невнимательно, кто-то еще разговаривал с нею в офисе.
—Я интересуюсь машиной «Ауди-100»…
—Добрый день. — Наконец она врубилась. — На какой срок вы хотели?
—У вас есть?
—Конечно!
Весьма популярное словечко «бэтах!» она произнесла на иврите — нетерпеливо, с характерной интонацией, словно я спросил: «Ваши авто — все на четырех колесах?»
— Мне порекомендовали вашу машину 42-229-55.
Служащая молчала. Она ждала продолжения.
— Это ваша машина?
— Да. Когда вам нужно?
—Я бы хотел вначале ее посмотреть. Она на месте?
—Да.
— Я могу завтра ее увидеть?
— Бэтах! Конечно!
— Вы могли бы связать меня с людьми, которые последними ею пользовались? Я хотел бы узнать их мнение…
— Секунду!..
—Я готов ждать. Не спешите!
Я взглянул в окно. С утра обещали дождь на севере и в центре. Небо над Иерусалимом было тяжелого свинцового цвета. По другую сторону Элиягу Голомб, в саду, высокий человек в белом головном платке большими шагами мерил межи под яблонями. В этом был скрытый хозяйственный смысл… Спустившийся между вершинами туман касался верхушек деревьев.
— Вы слушаете? «Ауди» брал турист из России.
— Я завтра буду у вас…
— Спросите Номи,
— Извините, как зовут того туриста?
— Господин Николай Холомин. К сожалению, у меня нет его телефона… Бай!
Женя Дашевский и Лобан, возглавлявшие криминальную группировку, дававшую нам к р ы ш у, не имели обыкновения сидеть вечерами у себя в Подмосковье. Они мотались по всей Москве.
Клубы. Казино.
Ночь заканчивали обычно в ресторане, в одной и той же дискотеке вблизи Московской кольцевой.
Бригаду тут знали.
Женя и Лобан, окруженные быками, только еще поднимались по лестнице, а диск-жокей уже врубал любимую песню Лобана:
«Не сыпь мне соль на рану…»
Одновременно с другой стороны зала — с кухни — официанты в черных костюмах с бабочками, в белых перчатках, уже тащили подносы со всем, что было наготовлено.
«…Зачем звонишь, когда почти уснули воспоминания о мину-у-вшей боли…»
У самого стола официанты сдергивали с подносов салфетки…
Лобан был родом из Прибалтики. Натерпелся по колониям и штрафнякам. Он обожал угри, запеченные в тесте или сваренные в красном вине. Невские жареные миноги с острой заправкой шли как холодная закуска. Он никогда не в состоянии был ими наесться.
Женя — нормальный московский вор — любил мучное. Кулебяку, расстегаи, бриоши.
Официантов на этот раз было трое — высокие, молодые…
Шагах в пяти от стола, где сидели Дашевский и Лобан, одновременно сбросили на пол подносы — под салфетками оказались автоматы…
В ту же секунду из-за соседнего стола открыли огонь по телохранителям. Со всех концов зала с криками врассыпную бросились люди. Другие остались неподвижными, как при каталепсии. Не могли шелохнуться.
«…Не сыпь мне соль на ран…»
Кто-то вырубил песню на полуслове.
Группировку за столом положили всю.
Жене попало в голову шесть пуль, на пулю меньше досталось Лобану.
Киллеры, на ходу снимая униформу, бросились к кухне.
Там уже с полчаса с залепленными пластырем ртами, прикованная наручниками к радиаторам центрального отопления корячилась вся смена. Метр, пытавшийся возразить, получил удар автоматом в голову и отключился на несколько месяцев.
Еще гремели автоматные очереди, а у служебного входа невесть откуда уже появился микроавтобус «ниссан», присланный за киллерами…
Через несколько минут убийцы уже гнали по Островитянова в сторону Конькова…
Медицина прибыла на дискотеку через несколько минут, почти одновременно с оперативной группой, включавшей также следователя, эксперта, кинолога с собакой…
Пятерым боевикам «скорая помощь» не помогла. Все они, еще теплые, с первыми признаками трупных изменений, в неестественных позах лежали вокруг стола. Зловещие изменения эти — вытягивание зрачка, обретение им овальной формы взамен обычной круглой, так называемый кошачий глаз, — фиксируемые уже на первой минуте после смерти, стали теперь известны не только медикам. С горькой иронией воспринимались строки уважаемого профессора из пособия, изданного в начале девяностых годов: «Огнестрельные ранения в мирное время в практике судебно-медицинского эксперта встречаются относительно редко…»
Автоматные очереди буквально вспороли одежды и тела жертв. Белоснежные скатерти в эпицентре поражения расцвели зловещими алыми цветами. Тут же валялась битая посуда.
Шестого — им оказался Лобан — в безнадежном состоянии с капельницей перетащили в машину реанимации…
В помощи врачей нуждался метр и те, кто перенес острейший нервный шок. Они все еще находились на кухне…
Менты застали в ресторане только его обслугу. Ни один из посетителей не пожелал дождаться их приезда, чтобы не попасть в историю.
Примет преступников никто не мог назвать.
На киллерах были надвинутые на глаза черные вязаные «бандитки» и куртки, которые, выходя в зал, каждый «официант» сбросил и, вернувшись, быстро натянул на себя.
Однако слово «кавказцы» витало в воздухе.
— Не поделили что-то между собой! — Руководитель опергруппы вынес устраивавшее всех заключение.
Буквально за несколько минут до нападения в ресторане прозвучали автоматные очереди на улице Профсоюзной, недалеко от метро «Беляево». Под огонь попал «мерседес» с боевиками, которые должны были присоединиться к Дашевскому и Лобану. Сидевших в машине расстреляли давно известным способом. На светофоре к машине с обеих сторон подъехали два мотоциклиста в шлемах, одновременно открыли огонь по пассажирам. Также спокойно умчались…
По меньшей мере с десяток авторитетов расстреляли подобным же образом.
Убийства в ресторане, на дискотеке, как и у метро «Беляево», были «санитарными» — результатом бандитской разборки. Обоим преступлениям с самого начала была уготована судьба вися ков — что никогда не будут раскрыты. Дорога их была прямиком в сейф к уголовным делам, приостановленным ввиду неустановления виновных. За последние годы таких накопилось немало.
Под утро в ту же ночь неизвестными была брошена граната «РГД-1» в окно ночного ресторана, содержавшегося кавказцами. Два человека были убиты. Четверо ранены…
Это можно было считать началом ответных действий.
В утренних газетах, таких, как «Городской комсомолец» и «Коммерсантъ», весьма осведомленных по части криминальных происшествий, о разборке не было и полслова. Новость не успела попасть в номер.
Первым делом я связался с бывшими коллегами, занимавшимися разработкой преступных авторитетов. От них я узнал последние подробности.
— Все молчат. Никому ничего не надо. Только нам!
— А что родители убитых?
— Они их про себя давно похоронили.
— Кто вторая сторона?
Мнения тут разошлись. Часть считала, что происшедшее явилось очередным этапом войны, которую вели мусульманские и славянские группировки за Москву. Другие грешили на «казанцев», которые давно хотели отбить у Жени Дашевского небольшую площадь вокруг метро «Отрадное» — анклав, окруженный ими со всех сторон.
— А что Лобан?
— Этот в Склифосовского. Без сознания. И мы, и бандиты выставили охрану. Врачи боятся налета…
— А состояние его?
— Будет жить. Но Лобан ни слова не скажет. Ты знаешь. Чувствуется, что в Москве хотят все заново переделить…
У меня на этот счет было свое мнение.
Бой шел за двести миллионов долларов, которые «Алькад» не собирался возвращать «Независимости».
Женя Дашевский и Лобан элементарно не предусмотрели возможности силового варианта решения проблемы.
Убаюканные партнерами, они кайфовали. А между тем после выдачи кредита группировка практически сидела на пороховой бочке…
Короткая жесткая разборка между двумя бандитскими крышами расставила точки над «i» в наших отношениях с «Алькадом».
Дашевский еще лежал на столе в бюро судебно-медицинской экспертизы, а нам уже предъявили требования об отсрочке помесячных уплат в счет полученного кредита. В отличие от регионального управления по организованной преступности, финансовый мир немедленно установил для себя, кто стоит за убийствами, и сделал выводы. Похороны Жени Дашевского хотя и прошли на престижном Ваганьковском, однако собрали мало народу: многие приехать побоялись. Четырех его друзей похоронили в Подмосковье, на местном кладбище.
Камал Салахетдинов, лишившийся бандитского прикрытия, выжидал, по-прежнему отказывался от услуг собственной службы безопасности, вел переговоры в одиночку.
Но я был мент. Для меня это не подходило.
Офис «Environmental produce „Alkad“ — „Экологическая продукция „Алькад“ размещался недалеко от метро «ВДНХ“, в большом административном здании. Я решил наконец увидеть его своими глазами.
День был слякотный, колготной.
По длинному скучному забору тянулся выведенный огромными буквами такой же длинный и скучный текст:
«Спорт — сила и мужество, смелость и ловкость, бодрость и здоровье…»
Букв на заборе хватило от одной остановки до другой.
В том же здании, вместе с фирмой, находился один из многочисленных гуманитарных фондов. Потолкавшись по коридорам, я нашел вывеску «Алькад», она сияла, словно золотая монета.