Зак засмеялся.
– Да, нет. Кроме того, когда еще выпадет случай избить собственную кичливую сестру и выйти из после этого героем.
Таш застонала, как стартующий корабль и уставилась куда-то вдаль.
А где-то на нижних этажах дворца Джаббы, в большом зале просвещенных, Джабба ревел в ярости среди монахов, стоящих перед ним. Он кричал настолько громко, что сотни колб, стоящих на полках, вздрагивали.
– Где Граймпен? - вопрошал хатт, - где Каркас?
Монахи не говорили ничего.
– Я сделаю так, что вы все испаритесь, - угрожал Джабба.
– Вселенная движется и когда-нибудь это случится, - ответил один из монахов.
Джабба раздражался еще больше. Он никогда бы не убил их. Хатт нуждался в них, чтобы отыскать Граймпена. Ведь Граймпен был единственным монахом, который желал показать их тайны.
– Когда-нибудь я все равно найду его, - бросил Джабба, развернулся и уполз прочь, - когда-нибудь.
Монахи дождались, пока он уползет. Выше их голов, на четвертой полке сверху, в третьей слева колбе, один из мозгов, казалось, дрожал от отчаяния в своем питательном желто-зеленом растворе.
– Я здесь! - кричал Граймпен. Но у него не было рта, чтобы вопить им, - Помогите мне!
Но его никто не слышал, кроме, возможно, нескольких очень просвещенных монахов. Однако те не обращали на это никакого внимания. Они знали, что Граймпен останется на полке, пока не станет истинно просвещенным, или пока не наступит конец времени, который ожидался с самого его начала.