– Но я не видел никаких следов того, что было прежде.
– А что именно ты бы хотел увидеть?
– Дома… Какие-то другие искусственные постройки… Ведь если деревья росли из воды, значит, глубина там небольшая.
– Ну, во-первых, ты видел лишь незначительный участок территории мира будущего. А во-вторых… Знаешь, сколько времени потребуется для того, чтобы современные города полностью исчезли с лица земли? При условии, что людей не станет и некому будет заниматься реконструкцией и восстановлением ветшающих зданий?
– Сколько?
– Сто лет.
– Не может быть!
– Всему виной бетон, друг мой. Он выкрашивается и трескается куда быстрее дерева или кирпича. В трещины попадает вода, которая, замерзая, разрывает бетонные плиты и балки изнутри. В странах с жарким климатом есть другие факторы, делающие современные постройки крайне недолговечными. Так, например, высокая влажность и температура губительны для металлических несущих конструкций. Одним словом, если через сто лет после того, как люди покинут города, мы окажемся на территории одного из нынешних мегаполисов, мы не увидим ничего, что указывало бы на присутствие здесь когда-то человека. Если, конечно, мы не станем производить археологические раскопки.
Шоколадный батончик вновь полетел вперед, подтверждая тем самым, что путь безопасен.
– А почему вокруг было темно? – спросил Камохин.
– Ты же сам сказал – ночь.
– Это я так подумал.
– Полагаю, твоя догадка близка к истине.
– Но на небе не было звезд.
– Значит, было облачно.
– А то, что человек, сидевший на дереве, не любил свет и мог видеть в темноте?
– Слушай, откуда я знаю? – поморщился Орсон. – Я не защищаю диссертацию, а просто так… Рассуждаю вслух. Я не готовился специально к этому выступлению.
– То есть нас ждет будущее на деревьях в окружении злобных крокодилов? – спросил Брейгель.
– Ну, насчет нас я сильно сомневаюсь, – усмехнулся Орсон. – Это только в кино мутация происходит за несколько минут. Но если говорить о наших далеких потомках, то я бы сказал, что подобное очень даже может быть. И, на мой взгляд, это не худшая судьба, что может ждать человечество.
– Но это значит, что Сезон Катастроф закончится?
– Об этом лучше спроси у Вика, – ловко отпасовал вопрос Орсон.
– Док-Вик, что скажешь?
– В той реальности, где побывал Игорь, Сезона Катастроф могло и вовсе не быть, – ответил Осипов. – С другой стороны, темнота и странные существа, как на дереве, так и в воде – все это может быть следствием очередного разлома… Вообще, мне не хочется заниматься пустыми спекуляциями на эту тему. Игорь мог побывать где угодно – в прошлом, в будущем, в ином измерении, на другой планете…
– А как тебе показалось? – спросил Брейгель у Камохина.
– Что именно? – не понял тот.
– Где ты побывал?
– Не знаю.
– Ну, чисто по ощущениям? Должен же ты был что-то почувствовать?
– Я чувствовал только то, что я мокрый… И запах какой-то странный… Сернистый.
– Сернистый? Это как?
– Не знаю – мне так показалось.
Орсон поднял шоколадку и уже ставшим привычным движением руки, будто играючи, кинул ее вперед.
Батончик исчез в темноте.
Секунду спустя коридор озарился пламенем.
Огненный шар вспыхнул в центре прохода, со зловещим скворчанием быстро разросся, заполнив собой весь периметр, затем снова сжался до размеров футбольного мяча. И – исчез. Как будто ничего и не было.
– Мы остались без шоколада, – сказал Брейгель.
Глава 14
– У тебя была отвертка. – Не глядя на фламандца, Орсон протянул руку.
Не сообразив, зачем биологу отвертка, Брейгель достал из сумки инструмент и вложил его рукоятку в протянутую ладонь.
Направил свет фонаря вперед, Орсон наклонился и даже присел на корточки. Как будто пытался что-то разглядеть. Затем он ловко, как профессиональный метатель ножей, подбросил отвертку, поймал за наконечник и кинул от плеча.
Вспыхнувший огненный шар поглотил инструмент.
– Ну и на фига ты это сделал? – неодобрительно посмотрел на биолога стрелок.
– Нужно было убедиться, – невозмутимо ответствовал тот.
– Убедиться в чем? В том, что эта штука работает?
– В том, что эта штука не одноразовая.
Брейгель приоткрыл было рот, но так ничего и не сказал.
И в общем это было правильно.
Орсон искоса посмотрел на Брейгеля:
– А ты думал, мне нужно завинтить шуруп?
– Это была универсальная отвертка, – с обидой в голосе ответил стрелок. – Между прочим, тоже не одноразовая.
– Жалко?
– Да.
Орсон развел руками.
– На какие только жертвы не приходится идти во имя науки. – Судя по его голосу, он не чувствовал ни малейших угрызений совести. Скорее даже наоборот, Орсон был вполне доволен собой. И даже горд. – Нужно поискать, что еще можно кинуть.
– Зачем, Док? – непонимающе посмотрел на него Камохин.
– Нам же нужно идти дальше. Значит, мы должны изучить свойства ловушки, чтобы понять, как ее нейтрализовать.
Камохин бросил вопросительный взгляд на Осипова. Стрелок резонно полагал, что ловушки и аномалии – это не та область, в которой хорошо разбирается биолог.
– Ну, в принципе, Крис прав, – кивнул Осипов.
– В принципе? – недовольно вскинул подбородок англичанин.
– Мы должны изучить ловушку, – не обратив внимания на его демарш, продолжил Осипов. – Но для этого совсем не обязательно швырять в нее что попало.
– А по-моему, именно так и следует поступать! – уперто стоял на своем Орсон.
– Какой смысл кидать в огонь все, что попало? – спросил Камохин. – Чтобы посмотреть, как оно горит?
Прежде чем дать ответ, Орсон снисходительно усмехнулся и сделал два шага поперек коридора.
– Фокус в том, – сказал он, остановившись, – что перед нами зажигалка. Хотя и не одноразовая, но не вечная.
– Ты в этом уверен?
– Конечно!
– Почему?
– Потому что не существует неистощимых источников энергии. И кто бы ни построил это подземелье, полагаю, они тоже не были с ними знакомы.
– А как же пакали?
– При чем здесь они?
– Ну, пакали могут изменять пространственно-временные параметры и… – Камохин поднял руку и растопырил пальцы, как будто из середины ладони у него било пламя. – Ну, как это?.. – наукообразная речь никак не давалась ему в той мере, чтобы он смог выразить свою мысль. – А! Сущность всех вещей!
Орсон прищурился и наклонил голову.
– Ну, и?.. – спросил он как будто с интересом.
– Пакаль может заставить эту, как ты выразился, «зажигалку» гореть, если не вечно, до достаточно долго для того, чтобы мы сожгли в ней все, что у нас есть, – выдал наконец Камохин.
– Может, и вечно, – поставил точку Осипов.
– Ты хочешь сказать, что пакаль может являться неиссякаемым источником энергии? – Орсон саркастически усмехнулся, давая тем самым понять, что даже не собирается рассматривать подобную безумную идею.
– Все гораздо проще, – улыбнулся Осипов. – Или сложнее. Зависит от того, как на это посмотреть. То, что в механизме ловушки задействован пакаль, лично у меня не вызывает сомнений. – Осипов показал дескан, на котором горела красная точка, обозначающая местоположение еще одного пакаля. На той самой линии, где огонь пожрал сначала шоколадный батончик, а затем и любимую многофункциональную отвертку Брейгеля. – Использовать пакаль в качестве зажигалки, это, как говорится, все равно что микроскопом гвозди заколачивать. Это даже мы с вами понимаем. А создатели подземелья определенно умели обращаться с пакалями и знали об их свойствах гораздо больше нас. Пакаль, скорее всего, был использован по своему прямому назначению – для внесения изменений в пространственно-временной континуум.
– Звучит красиво. – Орсон все еще продолжал ухмыляться, но уже не столь уверенно, как прежде, а несколько напряженно. – Но как это может выглядеть с практической точки зрения?
– Вариантов множество. – Осипов улыбнулся и развел руками. – Могу предложить, на мой взгляд, самый простой. Действующим началом ловушки является элементарная форсунка, разбрызгивающая горючий состав, и самый простой спусковой механизм… – Натянутая веревка? – тут же спросил Орсон.
– Вроде того, – кивнул Осипов.
– Тогда получается, что кинув, не целясь, шоколадный батончик и отвертку, я дважды умудрился попасть в одну и ту же веревку? – с деланым изумлением вскинул брови Орсон.
– Я не говорил, что это должна быть непременно веревка. С помощью все того же пакаля, наверно, можно создать некий экран, полностью перекрывающий проход. – Осипов провел раскрытой ладонью сверху вниз. – Своего рода тонкую, абсолютно проницаемую мембрану с измененной молекулярной структурой. Которая и работает как спусковой механизм. Как только какой-то предмет пересекает поле, срабатывает извергающая пламя форсунка.
– Ну, допустим, так, – не без внутреннего усилия согласился Орсон. – А что потом? После того, как горючая смесь заканчивается?
– Я полагаю, механизм настроен так, что сразу после срабатывания пакаль изменяет временную структуру и сдвигает всю систему на несколько секунд назад, к моменту до выброса пламени. – Осипов щелкнул пальцами. – Вуаля! Ловушка снова заряжена!
– И так может продолжаться до бесконечности, – подвел итог Брейгель.
– Именно.
– И что же нам тогда делать?
– Для начала убедиться в том, что я прав.
Осипов закрепил фонарь в держателе на плече, взял в руку дескан и, внимательно следя за показаниями, осторожно двинулся вперед.
– Я бы все-таки кинул еще что-нибудь! – с вызовом заявил Орсон.
– У тебя еще остался шоколад, Док? – спросил Камохин.
На секунду-другую англичанин задумался. Но тут же его осенила гениальная мысль.
– Если распотрошить пачку с лапшой!.. – начал он с энтузиазмом.
– Кончай, Док, – недовольно поморщившись, перебил Камохин. – Лапша нам еще пригодится.
– Если живы будем, – буркнул Орсон.
И, подчиняясь суровой необходимости, поплелся следом за остальными.