– Да. Только никто, кроме него самого, не мог понять, что же он делает. Со стороны его эксперименты здорово смахивали на колдовство.
Пройдя до конца коридора, они вышли на открытую площадку. Плита на самом ее краю почернела от копоти.
– Здесь разводили огонь, – Камохин ковырнул плиту мысиком ботинка. – И неоднократно.
– Этот огонь такой же древний, как сама пирамида, – улыбнулся Эстебан. – В храме пятнадцать таких открытых площадок. На них разжигали огонь во время церемоний.
Камохин присел на корточки и провел по плите пальцем.
– Я бы не сказал, что этот огонь был очень древний, – он показал черную подушечку пальца. – Костер жгли здесь дня три-четыре назад.
Эстебан озадаченно поджал губы:
– Понятия не имею, кто бы это мог быть. Из наших точно никто к пирамиде не ходил.
– Значит, кто-то чужой. – Брейгель вроде невзначай положил большой палец на предохранитель автомата. – И чего только всех так тянет в эти аномальные зоны?
– Всех – это кого? – тихо спросил Орсон.
– Тех, кто сюда лезет, – ответил стрелок.
– Понятно, – кивнул англичанин. – Это, должно быть, они.
– Кто?
– Те самые, кто в зону залез.
Все посмотрели в ту сторону, куда указывал биолог. На самом краю леса между кустами можно было разглядеть оранжевое пятно. Посмотрев в бинокль, Брейгель убедился, что это палаточный тент.
Стрелки переглянулись.
– Что будем делать?
Ответа не требовалось, поскольку он был очевиден. Даже биолог с математиком не согласились бы уйти, не выяснив, кого еще, кроме них, интересует то, что происходит в аномальной зоне.
– Товарищи ученые, вы с Эстебаном остаетесь здесь, – сказал Камохин. – А мы с Яном быстренько сбегаем и посмотрим, что там такое.
– Не годится, – решительно отказался от такого предложения Орсон. – Мы с Виком тоже неплохо бегаем. Так что побежим все вместе.
– Бамалама, Док, вы прикроете нас сверху, если что, – решил использовать отработанный и хорошо зарекомендовавший себя ход Брейгель.
Но на этот раз не сработало.
– Если – что? – хитро прищурился Орсон.
– Ну, мало ли… – Брейгель устремил взгляд в неведомую даль.
– Пошли, – коротко кивнул Орсон и первым зашагал к выходу.
Его быстро нагнал Камохин:
– Мы не знаем, кто эти люди, Док. Не знаем, зачем они здесь. Так что давай не будем суетиться.
– Согласен, – не сбавляя шага, кивнул Орсон.
Они вышли из пирамиды.
Камохин и Брейгель сразу разбежались в разные стороны и принялись шарить стволами автоматов по сторонам. Бдительность, конечно, была не лишней. Но совершенно напрасной. Нигде никого не было.
– Серьезная у вас работа, – сказал Эстебан, с интересом наблюдая за действиями стрелков.
– И не говори, – подтвердил ученый.
Большая оранжевая палатка, стоявшая за кустами, была изорвана в клочья. Именно изорвана, а не порезана. Вещи, находившиеся в ней, разломаны, разорваны и разбросаны вокруг.
– Чупакабра? – спросил Брейгель.
– Не похоже, – покачал головой Камохин. – Чупакабра хватает добычу за голову и улетает. Зачем ей рвать палатку и растаскивать вещи?
– Эстебан, ты знаешь, что за зверь мог это сделать?
– Может быть, ягуар?.. – Индеец с сомнением пожал плечами. – Только очень-очень большой… Таких больших ягуаров не бывает.
– Все то же самое, что и в Гоби. – Орсон наклонился и зачерпнул в горсть высыпавшиеся из расколотого ящика разноцветные стеклянные шарики. – Шарики, птичьи перья, тряпичные куклы…
– Здесь кровь! – указал на темное пятно на траве Эстебан.
– Да, в Гоби тоже была кровь, – меланхолично кивнул англичанин. – Они притащили ее с собой в бутылях. Странно, однако, что не в пластиковых канистрах, а в стеклянной посуде. Она ведь бьется… Видимо, пластик не подходит.
– Для чего? – спросил Осипов.
– Для ритуала, который они собирались провести.
Но, видимо, не успели.
Зажав шарики в кулаке, Камохин принялся по одному бросать их на землю.
– Я нашел такой же шарик возле жертвенного стола после ритуала, который проводил Зунн, – сказал Эстебан.
– Выходит, эти, – Орсон кивнул на разодранную палатку, – тоже были из команды Зунна?
– Я бы не стал так говорить, – покачал головой Камохин. – Полагаю, Зунн был не пешкой в этой игре, но и не королем.
– Почему ты так думаешь? – спросил Осипов.
– Я не думаю, – Камохин бросил на землю последний шарик и отряхнул руки. – Я в этом уверен.
– Почему?
– Где сейчас наш король?
– Имеешь в виду Кирсанова?
– Именно. Он сидит в ЦИКе. А мы собираем для него пакали. Если бы Зунн был королем, он не полез бы сам в монгольскую зону, чтобы нарваться там на гигантского паука. Теперь Зунн мертв. Но кто-то посылает другую экспедицию по его следам в Гватемалу.
– А куда делись люди? – спросил Эстебан. – Те, что притащили сюда эти вещи?
– Может быть, они испугались чего-то и убежали в сельву? – предположил Брейгель.
– А что, если… – не закончив фразу, Камохин вскинул руку, прикрывая глаза от яркого света. – Это еще что за черт?
На самой вершине пирамиды сияло крошечное солнечное пятнышко.
– Кто-то развлекается с зеркальцем, – сказал Осипов.
И тоже поднял руку, когда солнечный зайчик прыгнул на его лицо.
– Они наверху!
– А почему не спускаются?
– Наверное, боятся.
– Чего?
– Того, что их напугало.
– Но сейчас здесь ничего нет!
– Это мы так думаем… Полагаю, нам стоит подняться.
– Не вижу других вариантов.
– А я вообще ничего не вижу. – Брейгель опустил бинокль, через который рассматривал вершину пирамиды. – Они не показываются.
– А что, если это ловушка?
– Не вижу смысла. Если бы у них было оружие и они собирались нас убить, то так бы и сделали.
А не стали бы пускать нам солнечных зайчиков.
– Пошли.
– Бамалама…
Осипов указал на Брейгеля пальцем:
– Это ты точно подметил.
Глава 50
Сто сорок восемь ступеней вверх.
Никто, понятое дело, не считал – Эстебан сообщил. Даже сопровождая людей с автоматами в руках, он не забывал о своих обязанностях гида и регулярно выдавал информацию, которая могла заинтересовать туристов. Поднимаясь на вершину пирамиды, квестеры узнали не только число ступеней, которые им предстояло пересчитать ногами, но и кое-что о религиозных воззрениях индейце киче, об их мировоззрении и взглядах на устройство мира, а также о том, почему Кастанеда ни разу не упомянул их в своих книгах. Бежали они быстро, но у Эстебана даже дыхание не сбилось. Видимо, сказывался опыт работы.
Поднявшись на самую вершину Храма Паука, они оказались на открытой каменной площадке длиной около двенадцати метров и шириной примерно семь. В центре ее стоял жертвенный стол, больше похожий на нелепую садовую скамейку. Две небольшие каменные плиты, поставленные вертикально, поддерживали длинную горизонтальную. На верхней плите был выбит паук, как на пакалях. Правда, в настоящий момент были видны только его торчащие вперед и назад ноги. Потому что на самом пауке восседал в медитативной позе, скрестив ноги и положив раскрытые ладони на разведенные в стороны колени, человек, с головы до ног затянутый в серый латекс.
Увидав его, Камохин чуть было не выругался с досады. Вот уж кого он меньше всего ожидал и хотел здесь увидеть, так это «серого». Поставив автомат на предохранитель, Камохин вскинул оружие на спину. Остальные последовали его примеру. За исключением Эстебана, который единственный был не вооружен.
– Не могу сказать, что чертовски рад тебя видеть, уважаемый! – мысленно, но так, чтобы все его слышали, поприветствовал Камохин «серого».
– Я тоже рад вас видеть, – сказал тот.
– Пришло время считать очки? – спросил Орсон.
– Подсчет бонусов ведет Мастер Игры, – ответил «серый».
– А ты, выходит… – А я – нет.
Очень быстрым и плавным движением «серый» поджал под себя ноги и выпрямился во весь рост. В правой руке у него блеснул какой-то плоский предмет. Солнечный зайчик скользнул по глазам квестеров.
Осипов от неожиданности звонко чихнул.
– Развлекаемся? – недовольно скривился Камохин.
– Нужно же было как-то привлечь ваше внимание.
– Мог бы и сам спуститься.
– Здесь удобнее.
– Что удобнее?
«Серый» оставил вопрос без внимания.
– Я что, снова задал не тот вопрос?
– Зависит от того, к кому ты обращаешься.
– К тебе, разумеется.
– Тогда обращайся по имени.
– А у тебя есть имя?
– Зовите меня Измаил.
– А, так это ты? – Камохин едва заметно улыбнулся. – Рад, что с тобой все в порядке.
– Я тоже рад.
– Ты бы хоть бирку с именем на грудь прилепил, – посоветовал «серому» Брейгель. – А то ведь, как иначе тебе признать?
– Это тоже часть Игры, – сказал Измаил.
– Объясни, – попросил Осипов.
– Не сейчас.
– А чем мы займемся сейчас?
– Игрой.
«Серый» вновь показал предмет, который держал в руке. И теперь всем стало ясно, что это пакаль. Только отшлифованный до зеркального блеска. Сверкающий на солнце так, что рисунка на нем не было видно.
– Подумаешь, – пренебрежительно хмыкнул Камохин. – У нас – три таких.
– Не таких.
– Ну, не совсем таких. Зато – три. Значит, мы выиграли.
– Нет.
– Хочешь сказать, что у тебя джокер? Или туз в рукаве?
– Смысл Игры не в том, чтобы выиграть.
– Да брось ты!
– Выиграть в Игре невозможно.
Камохин сам себе удивлялся – ему удавалось задавать правильные вопросы. Те, на которые «серый» с готовностью отвечал. В обычной своей манере, туманно и невнятно. Но это хоть что-то. Когда вопросы ему не нравились – поди пойми, почему? – он вообще делал вид, что не слышит их.
– Смысл Игры в самой Игре?
– Ты и сам это знаешь.
– А те, что поставили здесь палатку, – Орсон указал на оранжевое пятно в кустах, – они тоже играли?
Удивительно, но на этот вопрос Измаил ответил не сразу, а после короткой, но тем не менее заметной паузы. Он не знал, что сказать? Или подбирал нужные слова? А может быть, решал, стоит ли вообще об этом говорить?