– Играли. Но по своим правилам.
– Так можно?
– Нет.
– То есть они попытались, но у них не получилось?
– Можно и так сказать.
– Quién es él? – услышал Брейгель обращенный к нему мысленный вопрос Эстебана.
Квестеры как-то сразу не подумали о том, что Эстебан прежде никогда не видел «серых». Со стороны все происходящее, наверное, действительно выглядело странно. Если не сказать более того – дико. Они поднимаются на вершину пирамиды, находят там странного человека, затянутого в серый латекс, а русские, которые, по их же собственным словам, никогда прежде в Гватемале не бывали, вдруг начинают разговаривать с ним, как со старым знакомым. В общем, был повод задуматься о многом.
– Во-первых, я тебя слышу, – указал пальцем на Эстебана Измаил. – Во-вторых, понимаю по-испански. Эстебан улыбнулся с невинным видом и выдал:
– Рад приветствовать вас на земле Гватемалы, сеньор!
– Спасибо, – вполне серьезно сказал Измаил.
– Если хотите, я могу организовать для вас эксклюзивный тур по самым интереснейшим местам. Вы увидите дикую природу Гватемалы, насладитесь ее первозданной красотой, встретитесь лицом к лицу…
– Эстебан! – дернул индейца за рукав Осипов. – Это не турист!
– Да? – растерянно хлопнул глазами индеец. – Кто же тогда?
– «Серый».
– Просто «серый» и все?
– Ему и этого хватает.
Эстебан снял бейсболку и задумчиво почесал в затылке:
– Он русский?
– Кстати, любопытный вопрос! – с интересом посмотрел на Измаила Брейгель.
Но тому вопрос, видимо, не понравился, и он его попросту проигнорировал.
– Так что же случилось с людьми из палатки? – спросил Камохин. – С теми, кто играл не по правилам?
– Они внизу.
– Где?
– В самом низу, – Измаил указал пальцем на каменные плиты у себя под ногами.
– В подземелье под пирамидой? – уточнил Эстебан.
Но «серый» вновь не стал отвечать на его вопрос.
– Эстебан – вне игры, – на всякий случай указал на проводника Брейгель. – Он местный. Показывает нам дорогу.
У стрелка почему-то вдруг возникло нехорошее предчувствие, что у Эстебана из-за них могут возникнуть проблемы. Поэтому он и решил убрать гида с поля.
Измаил молча, как будто играючи, перекинул пакаль из одной руки в другую.
– Где люди? – снова спросил Камохин.
– Какие? – Измаил снова перекинул пакаль из руки в руку.
Стрелок подумал, что он это делает для того, чтобы отвлечь внимание человека, с которым разговаривает.
Только какой в этом смысл?
– Те, что нарушили правила.
– Кстати, а как они их нарушили? – как всегда не вовремя влез со своим вопросом Орсон.
В результате Измаил не ответил ни на один из заданных ему вопросов. Хотя, конечно, он и так мог бы на них не ответить. Он руководствовался какой-то своей, непонятной другим логикой. А может быть, таким образом он лишь напускал на себя таинственный вид. Может быть, он знал обо всем происходящем не больше, чем квестеры?
– Они, должно быть, спустились в подземелье, чтобы продолжить раскопки, начатые Зунном, – высказал предположение Эстебан.
– Ты не против, если мы спустимся и посмотрим? – спросил у Измаила Камохин.
– Как я могу вам это запретить? – слегка развел руки «серый». – Вы ведь полагаете, что наделены свободой выбора.
– Это ирония? – указал на Измаила пальцем Орсон.
– Нет, скорее базисная философская концепция.
– Вау! – только и сказал на это биолог.
Он не испытывал ни малейшего желания начинать философский диспут с Измаилом, поскольку ничего путного из этого все равно не получится. С таким же успехом можно было затеять спор о декадентской сущности постмодернизма с генератором случайных фраз.
Камохин тоже не собирался спорить с Измаилом. Он сразу же перевел все в практическую плоскость.
– Эстебан, – кивнул он индейцу. – Покажешь, где вход в подземелье?
– Конечно, – Эстебан потянул бейсболку за козырек.
Похоже, «серый» ему не нравился. Совсем не нравился. Во всех смыслах и отношениях. Поэтому он был совсем не прочь убраться куда подальше. Хоть в подземелье.
Камохин кинул сумку на пол, но автомат оставил при себе, и следом за Эстебаном побежал вниз по лестнице.
Измаил присел на краешек жертвенного стола и, чуть откинувшись назад, оперся на вытянутые руки.
– У тебя довольно странная манера общения, – заметил Орсон.
– Покажи мне, кто не странен, – меланхолично почти пропел «серый».
– Ты же сам нас нашел, – сказал Осипов.
– Ты уверен, что это была не случайная встреча?
– Ты веришь в случайности?
– Случайности предопределяют почти все в этой жизни.
– Ну, это смотря что ты называешь случайностью, – едва заметно улыбнулся Осипов.
Он почувствовал, или, быть может, ему это только показалось, что ему удалось нащупать тот ключ, в котором следовало вести беседу с Измаилом. В отличие от Камохина, считавшего, что «серый» валяет дурака, и Орсона, который отчасти был согласен со стрелком, Осипов полагал, что та странная, на их взгляд, манера, в которой Измаил вел разговор, на самом деле определялась особенностями его мышления. Его сознание просто отфильтровывало то, что представлялось ему не заслуживающим внимания. А именно – конкретные, прямолинейные вопросы и утверждения. А вот витиеватые, хотя, быть может, и не особенно глубокие по смыслу фразы, цепляющиеся одна за другую, как низка колец, сразу же пробуждали его. Так кошка не реагирует на привычные звуки, которые не несут в себе ни потенциальной угрозы, ни возможности чем-то поживиться. Она их попросту не слышит. Для Измаила диалог был частью Игры. Как и все остальное.
– Случайность – это нечто незапланированное. Результат пересечения независимых процессов и событий.
– Если что-то не было запланировано тобой, то это не значит, что никто этого не планировал.
– То есть ты хочешь сказать, что все было кем-то когда-то спланировано?
– Некорректный вопрос.
– Почему?
– Кто-то и когда-то – это тоже проявление случайности.
– Ты хочешь сказать, что случайностей не бывает?
– То, что случайно для одного, совсем не случайно для другого. Мы случайно встретили тебя здесь, но ты эту встречу спланировал.
– Нет. Я тоже шел по цепи случайностей.
– Но она была не та, что привела сюда нас.
– Выходит, нашу встречу все же можно назвать случайной?
Осипов сделал вид что задумался. Он низко наклони голову, сделал шаг к краю площадки и посмотрел вниз.
– Ты понимаешь, о чем они вообще говорят? – спросил у Орсона Брейгель.
– Нет, но слушать их интересно, – ответил биолог.
– Серьезно? – удивился Брейгель.
– Нет, но все равно интересно.
– Да ну тебя, – обиделся Брейгель.
– Мы оказались здесь уже после того, как палатка играющих не по правилам была уничтожена, – задумчиво, глядя вниз, произнес Осипов. – Поэтому мы не знаем, кто это сделал. – Он развернулся и посмотрел на Измаила: – А ты знаешь?
– Это не имеет значения, – ответил «серый».
– Что же тогда имеет значение?
– Те, кто играют не по правилам, выбывают из игры. Происходит это по-разному.
– Ни фига себе!
– Это ты охнул мысленно?
– Что-то вроде того!
– И что?
– Сам прикинь! Нас прихлопнут, как только мы нарушим правила!
– Н-да… Но мы ведь все равно не знаем правил.
– За тем, чтобы все играли по правилам, следит Мастер Игры?
– Мастер Игры следит за Игрой.
– За тем, чтобы все играли по правилам?
– Нет.
– За чем же тогда он следит?
– За Игрой.
– Вик, ты попал в тупик.
– Кто же тогда следит за правилами?
– Док-Вик! Правил нет!
– Он прав, – кивнул на Брейгеля Измаил. – Правил нет.
– Черт! Я совсем запутался! – Осипов прижал пальцы к вискам. – Получается, что игроков вывели из игры за нарушение правил, которых нет? – Он ткнул пальцем в «серого»: – Ты ведь так сказал?
Измаил поднял указательный палец:
– Они играли по своим правилам!
– Точно! – щелкнул пальцами Брейгель. – Они хотели применить свои правила к Игре, в которой нет правил! Это как на минном поле. Ты понятия не имеешь, по какой схеме противник закладывал мины. Однако же можешь сказать себе: ага, я знаю, как он это делал! Ну, например, он мог использовать шахматный принцип. То есть минируются все черные клетки. Следовательно, если идти только по белым, то ничего не случится. И как только ты начинаешь следовать правилам, которые сам придумал, – бум! – Брейгель раскинул пальцы веером. – Ты сполна расплачиваешься за собственную глупость и самоуверенность.
– Очень интересная метафора, – одобрительно кивнул Измаил.
– Так что же случилось с людьми, игравшими по своим правилам?
– Они в подземелье.
Это сказал Камохин. Поднявшись на вершину, он сел на краю каменной площадки, снял с плеча автомат и положил его рядом с собой.
Слева от него присел на корточки Эстебан. Вопреки своему обыкновению, он не произнес ни слова. И это уже было странно.
– Их было четверо, – ни на кого не глядя, произнес Камохин. – Похоже, они действительно пытались раскопать засыпанный проход… Там у них кирки и лопаты… Сейчас они выглядят так, будто с них очень аккуратно сняли кожу, затем пропустили все кости, мышцы и внутренности через молотилку, а то, что получилось, снова набили внутрь… Вся одежда цела, на коже никаких следов, а внутри – будто суфле… Понятия не имею, кто, как и, самое главное, зачем это сделал?
– Ну зачем, это мы уже выяснили, – сказал Орсон. – Ребята решили, что могут вести Игру по собственным правилам. А вот кто?..
Биолог сделал очень выразительный и даже красивый жест кистью руки, такому позавидовали бы многие блестящие актеры, так что даже Измаил понял – англичанин адресовал свой вопрос ему.
– Я не знаю, – ответил «серый».
– То есть вообще понятия не имеешь? – решил уточнить на всякий случай Брейгель.