Поэтому, когда на следующий вечер они с Николасом встретились в «Савое», она держалась холодно и настороженно. Сначала Николас этого не понял.
— Небольшой сувенир, Стефани, — сказал он, вручая ей коробочку в бумаге серебристого цвета с позолотой. — Сабрине такие вещи казались забавными. — Они сидели за маленьким столиком у окна с видом на Темзу и мост Ватерлоо. А обрамлением этой великолепной картине служили бархатные гобелены и узорчатые обои. Николас был в манишке с накрахмаленными манжетами, жилете и костюме. Он со вздохом опустился в мягкое кресло. Это был его любимый зал — Сабрина это знала. — Мне думалось, что вам это тоже покажется забавным. Так, небольшой подарок от меня по случаю вашего приезда в Лондон. Я удивился, когда услышал от Брайана о вашем приезде, — вы не сказали точно, когда приедете, — но вы не представляете, Стефани, как нам это приятно… Ну, конечно, и ваш день рождения не за горами — в сентябре, не так ли? — а вас в это время может здесь не быть. А я всегда отмечал дни рождения Сабрины, оказывая ей небольшие знаки внимания.
Нет, лжешь. И сейчас ведь только май, до сентября еще очень далеко. Сабрина открыла коробочку.
— Да, Николас, — помедлив мгновение, сказала она. — Яйцо работы Фаберже — это больше, чем небольшой знак внимания. — Она вынула из коробочки золотое яйцо, украшенное бриллиантами, которое от прикосновения раскрылось, а внутри оказалась крохотная корзина с цветами из драгоценных камней. — Оно в прекрасном состоянии, — пробормотала она.
— Да, у нас вещи только высшего качества, — радостно ответил Николас.
— Спасибо. Очень щедрый подарок. — К тому же это попытка дать мне изрядную взятку, мелькнула у нее мысль. Она одарила его улыбкой, радуясь в душе тому азарту, что пробудила в ней борьба с людьми, которые действуют, скрывая свои тайные побуждения. — Какая удачная мысль — начать разговор с вручения такого подарка.
Лицо Николаса вытянулось: ему никогда не нравилось, когда люди читали его мысли.
— Расскажите, как прошел зимний сезон, — сказала она. — Я просмотрела бухгалтерские книги, и у меня сложилось впечатление, что он был довольно спокойным.
— Да, пожалуй. Знаете, дело ведь в общем состоянии экономики. Люди не торопятся тратить деньги и выжидают, надеясь на улучшение ситуации. Но на вашем месте, дорогая Стефани, я бы не тревожился. Наш магазин платежеспособен, и нам вполне по силам пережить один, а то и два неблагоприятных сезона.
— А то и два, — задумчиво повторила Сабрина. — А что вы делаете для того, чтобы неблагоприятный сезон превратить в благоприятный?
— Ну, знаете, все как обычно: разговариваешь с клиентами, встречаешься с новыми людьми, собираешь информацию на будущее. Главное — сделать так, чтобы клиенты и друзья тебя не забывали.
— Вы хотите сказать, что продолжаете работать на благо «Блэкфордз» и «Амбассадорз»?
— Именно так. Именно так. Ведь все время, все, без остатка, отдаешь работе.
— Однако, Николас, вопрос в том, на кого работаешь.
— Прошу прощения? — Допив мартини, он сделал официанту знак, чтобы тот принес еще. Затем принялся постукивать столовой ложкой по столу. — Вы говорите загадками, дорогая Стефани. Многие здесь находят такую манеру обескураживающей, даже неприятной.
Боже мой, подумала Сабрина, неужели это все, на что он способен, чтобы запугать меня?
— Если это на самом деле так, то мне искренне жаль, — ровным тоном ответила она. — Я не хотела бы недосказанности и не имела в виду какие-то слухи. Думаю, вы куда чаще меня имеете дело со слухами. — Она увидела, как на лице у него отразилась целая гамма противоречивых чувств. — Меня тревожит наша репутация, Николас. Я подумываю о том, чтобы в дополнение к существующим магазинам открыть еще два — в Нью-Йорке и Париже… — Ни о чем подобном она до сих пор даже не думала, но теперь, сказав об этом, задумалась. А почему бы и нет? — …и я не потерплю, чтобы что-то могло бросить тень на наше доброе имя. Мы можем завоевать новых клиентов только двумя качествами: профессионализмом и абсолютным доверием… вы знаете это так же хорошо, как и я… а для этого нужно время. Я приложила слишком много усилий, чтобы у «Амбассадорз» была такая репутация, и никому не позволю…
— Но вы, дорогая Стефани, наверное, имеете в виду скорее свою сестру.
Неожиданно Сабрина стукнула кулаком по столу.
— Это одно и то же! — Она сама удивилась тому, что утратила самообладание. Николас изумленно воззрился на нее. Вообще-то она никогда еще не повышала голос во время деловой дискуссии и никогда не забывалась настолько, чтобы стучать кулаком по столу в приличном месте. Ведь я снова вернулась сюда спустя многие месяцы. Хотя возвращением это называть нельзя, потому что теперь у меня другая жизнь.
— Стефани?
— Прошу прощения, — сказала она. — Эта вспышка совсем ни к чему. Да, конечно, «Амбассадорз» создала моя сестра, но я часто ловлю себя на том, что говорю за нас обеих, особенно когда дело касается бизнеса. Как вы знаете, мы с ней были очень близки. Но суть от этого не меняется, Николас: я не потерплю малейших попыток подорвать мою репутацию или репутацию моего магазина.
— Конечно, конечно. — Склонив голову набок и прищурившись, Николас наблюдал за ней. — Простите, Стефани, я, возможно, отчасти затрагиваю личную тему, но вы, похоже, сейчас слишком взволнованы. По-моему, вы взвалили на себя слишком много. Почему бы вам не вернуться к мужу и детям — ведь вы, судя по всему, прекрасная хозяйка и мать, — а я буду управлять «Амбассадорз»? Я стану периодически отчитываться перед вами о том, как идут дела. Уверяю вас, вы будете вполне удовлетворены.
— Удовлетворение, — тихо сказала Сабрина, — мне приносит сознание того, что мы работаем как с теми магазинами, что есть у нас на сегодняшний день, так и с любыми другими, которые мы решим приобрести, что меня постоянно информируют обо всех крупных покупках и продажах в «Амбассадорз» и «Блэкфордз». Удовлетворение мне приносит доверие.
— Да, да, конечно, но, посудите сами, Стефани, нельзя же управлять предприятием из-за океана. Каждый день необходимо принимать решения, когда речь идет о тысячах, а порой — о миллионах фунтов. Это не мелкие сделки, которыми вы занимаетесь в своем магазинчике в Чикаго…
— В Эванстоне.
— В Эванстоне, да, конечно. — Подошел официант и поставил перед Николасом еще один бокал мартини. Взяв со столика бутылку вина, наполнил бокал Сабрины. — Суть от этого не меняется…
— А я собираюсь продолжать так и дальше, Николас, опираясь на вашу помощь и взаимодействие между вами и Брайаном. Как вы, надеюсь, помните, я владелица «Амбассадорз». По-моему, здесь больше говорить не о чем.
— Больше говорить не о чем? Дорогая Стефани, это уж не вам решать. — Взяв бокал с мартини, он сделал большой глоток. — Дело в том, что благодаря мне в «Амбассадорз» приходят новые, более солидные клиенты, чем те, с которыми имела дело Сабрина. Я уполномочен находить и приобретать мебель, ювелирные изделия и картины, которые принадлежат к числу наиболее ценимых в мире.
— А мне-то казалось, что дела сейчас идут не очень хорошо. Общий спад экономики и так далее.
— Даже и в неблагоприятный сезон мне удается находить хороших клиентов. А вы — не тот человек, который может вести с ними дела. У Сабрины, может, и получилось бы, но, если не считать внешнего сходства, вы ей и в подметки не годитесь. Здесь вам нечего делать. По большому счету, в Лондоне вам не место. Вам куда лучше живется в Эванстоне, в окружении семьи и друзей. Я обещаю, что вы периодически будете получать свою долю прибыли…
— Простите, Николас, — перебила его Сабрина, завидев вновь приближающегося к столику официанта, — может быть, закажем что-нибудь?
Он залился румянцем.
— Я еще не решил. Ну ладно… что вы будете?
— Салат из гребешков и жареную утку.
Он кивнул.
— Отлично. Мне тоже.
Подошел старший официант, ведающий винами.
— Может быть, к утке подать бутылку красного?
— «Шатонеф-дю-Пап», — сказала Сабрина. — У вас еще есть вино урожая пятьдесят восьмого года?
— Да, — одобрительно произнес он. — Осталось еще несколько бутылок, мадам.
Когда он ушел, Николас всплеснул руками.
— Она что, все вам рассказала?
— Да. Кстати, вы заговорили о прибыли. И что же, вы сами будете посылать мне чеки? И никто больше не станет заглядывать в бухгалтерские книги?
— На судне один капитан, Стефани. Я позабочусь о вас, обещаю.
Сабрина рассмеялась.
— Ах, Николас, одного яйца Фаберже для этого явно маловато.
Он снова покраснел.
— Не вздумайте шутить со мной. Вы очень милая женщина, Стефани, но… жаль, что мне снова приходится об этом говорить, однако это важно… вам не достает шика и утонченности, которые были присущи вашей сестре. Вы — домохозяйка и мать, что само по себе является занятием, достойным всяческого уважения, но оно не дает вам того, что необходимо для общения с истинным богатством и величием. Вы можете носить вещи Сабрины и жить в ее доме, можете даже заказывать вино, про которое она вам рассказывала, но вы тем не менее лишь слабое подобие Сабрины Лонгуорт. У вас нет такого опыта, который был у нее, вы не так свободно держитесь в обществе, а поэтому именно мне следует взять на себя заботу о поддержании нашей репутации, и я не могу допустить, чтобы вы продолжали вмешиваться в работу магазинов, ставя все под угрозу. На карту поставлено слишком многое.
Сабрина наклонилась вперед, так что их лица оказались на расстоянии всего лишь нескольких дюймов.
— Слабое подобие? — с серьезным видом переспросила она. — А вот все остальные с трудом верят, что я не Сабрина Лонгуорт. — Она выдержала его пристальный взгляд, потом медленно покачала головой. — Бедняга Николас, вы ведь так старались. Я не буду спрашивать вас о том, что у вас поставлено на карту. Вам придется самому расхлебывать кашу, которую вы тут заварили; из-за чего так загорелись желанием избавиться от меня. Но