– Господи, зачем вы мне все это говорите?! – поморщился Саша.
– А затем, что на этой проблеме кто-то очень хорошо наживается. Берет детей у горе-мамаш и перепродает неудавшимся родителям. И за огромные деньги. Вы только вслушайтесь – двести пятьдесят тысяч евро за ребенка. А сколько этих детей прошло через одну Раису? А если таких Раис в России несколько? Вы не представляете, какие это деньги, это сотни миллионов долларов. Эх, Александр Викторович, зря вы влезли в это дело! Теперь вам нужно быть очень и очень осторожным!
– Мне плевать на все, – раздраженно отвечал Саша. – Я хочу знать только одно. Что с моим сыном?
– Что ж, если повезет, вскоре мы об этом узнаем, – загадочно проговорил Георгий.
– Как?! Как вы собираетесь это сделать? – так и подскочил Саша.
– А этого, извините, босс, я вам пока не скажу. Военная тайна, – ухмыльнулся Георгий. – Вот что, давайте-ка лучше уедем отсюда. Вы поезжайте, а я догоню. Я свою машину бросил за углом, в переулке…
Часть IIIПреодоление
Это не мы плохие, это жизнь такая
Тот день начался для Раисы Дубаевой как самый обычный. Вернее, если быть точными, как самый обычный московский день. Потому что во время пребывания в Швейцарии она хоть работала и не меньше, но все же не так выматывалась. Там, по крайней мере, она была вдалеке от семейных забот, занималась ими разве что по телефону, а роуминг – удовольствие не дешевое, волей-неволей приходилось ограничивать разговоры. Зато здесь ей никто поблажек не делал, использовали ее в хвост и в гриву, по полной. И все дни были похожи один на другой, точно таблетки из одной пачки.
Проснувшись по многолетней привычке вовремя без всякого будильника, Рая первым делом зажгла старенькое бра и кинула взгляд на диван, где который уж год стелила Кольке – не было никакого желания спать с ним в одной кровати. Постель не смята – значит, и не приходил. Значит, загулял где-то. Теперь это дня на три, на четыре, не меньше. Хоть бы он и сдох там где-нибудь под забором, алкаш проклятый! Так нет ведь, живучий, падла. Погуляет несколько дней, да и опять придет – грязный, оборванный, а когда и избитый, такой весь мерзкий, отвратительный… И снова станет требовать денег, снова будут крики, скандалы, а то и до драки дело дойдет, он уж несколько раз поднимал на нее руку. Выгнала бы она Кольку к чертовой матери, да нельзя – квартира-то его… Но слава богу, загулял. Значит, ей на несколько дней передых. Как говорится, и на том спасибо.
Банка из-под кофе так и стояла на полке пустой. Опять забыла купить! Вечером обязательно надо будет зайти в магазин. Можно было бы, конечно, и дочку попросить, да на Женьку надежды мало, у нее одни шмотки да мальчики в голове… Проси помочь, не проси – результат один. В одно ухо влетит – в другое вылетит, это уж как пить дать.
Потом, как обычно в семь, позвонила мать. И привычно-бодрым голосом доложила, что эту ночь они с отцом снова глаз не сомкнули, потому что у соседа за стеной опять до двух часов орала музыка, что в доме заканчиваются чай и сахар, а ей, Раисе, до этого и дела нет, она уж третий день у них не появляется, и что Зулю пора гнать, а то девка совсем от рук отбилась и стала хамить. Зулей звали очередную сиделку, которую Рая нашла для них совсем недавно – отец полгода назад перенес инсульт и с тех пор уже не поднялся. У Раисы, конечно, не было возможности ухаживать за ним, она нанимала сиделок, но те долго не задерживались: мать с каким-то изощренным упрямством выживала одну за другой. И не было ей дела до того, что большая часть доходов дочери уходила на оплату сиделок и помощниц по дому престарелых родителей. Рая клятвенно заверила маму, что сегодня же вечером заедет, привезет и чай, и сахар, и что еще там надо и поговорит с Зулей. В завершение разговора она в очередной раз попросила не звонить им в такую рань, хотя и понимала, что это бесполезно. Последнее время у матери пошли уже необратимые процессы в головном мозге, явственные признаки маразма – никакие лекарства не помогали. Хотя иногда Раиса подозревала, что мать нарочно спекулирует своим состоянием, потому что забывала она лишь то, что ей было выгодно, а то, что нужно, например, в какой день за пенсией идти и сколько денег она должна получить, помнила очень хорошо. А вот то, что не надо звонить дочери ни свет ни заря, игнорировала принципиально. Самой-то Рае это было не так важно, она в семь утра уже давно на ногах, через полчаса из дома выходить. А вот Женьку эти звонки всегда будили – стены в хрущобе тонкие, и голос, и телефонный зуммер в соседней комнате прекрасно слышно. Занятия у Женьки в институте начинались в десять, но она раньше одиннадцати никогда с кровати не поднималась. А куда спешить? Вуз у нее платный, что ходи на лекции, что не ходи, на сессии заплатишь преподу – и получай свою пятерку, даже если предмет ты вообще ни в зуб ногой. Вот Женька и дрыхла до полудня, а вечером обязательно выговаривала Рае, что опять бабка с утра трезвон устроила, как на колокольне, Женя из-за нее не выспалась, объясни ты ей наконец… А как тут объяснишь? Раиса лишь буркала в ответ, что надо спать ложиться вовремя, а не сидеть допоздна за компьютером, тогда и высыпаться будешь. На что Женька кроила такую гримасу, будто ей предлагали невесть что, как минимум ведро касторки одним махом выпить. И тут же переводила разговор на другую тему, например, на сапожки, которые она видела сегодня в магазине, совсем недорогие, всего четыре с половиной тысячи. Дай денег, а, мам? А то ей прямо перед подругами стыдно – мать в Швейцарии работает, а она ходит черт знает в чем…
Вот с такими мыслями Раиса и ехала на работу. От «Выхино» до «Пятого года» ровно полчаса, хорошо еще, что по прямой, без пересадок. А дальше все по привычной схеме. Белая накрахмаленная одежда, прилипшая к лицу профессиональная улыбка, нескончаемый поток без умолку трещащих пациенток. Разговоры, разговоры, разговоры… За день Раиса так уставала от разговоров, что дома не было сил лишний раз рот открыть. И вообще не было сил. Сесть бы, уставиться в телевизор и не думать ни о чем. А еще лучше лечь, уснуть и проспать минимум сутки… Но какое там! Дел-то по горло – и в магазин сходить, и убраться, и приготовить, и постирать, и к родителям съездить… А когда, обессиленная, добиралась наконец до кровати, то сон не шел. И никакие снотворные уже не помогали, хоть прямо сама себе наркоз делай…
Обычный рабочий день катился себе по привычной колее – и вдруг как гром среди ясного неба. Этот сумасшедший папаша, ворвавшийся в ее кабинет, не на шутку перепугал Раису, огромного труда стоило взять себя в руки и не показать ему, что у нее все поджилки трясутся. Эх, вот как чувствовала она, еще тогда, весной, что не надо трогать эту семейку. Кого угодно, но только не их. И люди они не простые, он бизнесмен крупный, и характер у него – палец в рот не клади… Но сколько ни говорила Леониду о своих тревогах, тот к ней так и не прислушался. Эти, мол, лучше всех подходят, не отказываться же от заказа. А вот теперь – пожалуйста!
Едва за Кравчуком и его охранником закрылась дверь, Раиса тут же дала волю своим чувствам. Выпила успокоительного, заперла кабинет, несмотря на приемное время, и пошла в туалет на пятый этаж покурить – хоть и нельзя курить во всем здании, но они иногда этот запрет нарушали. Только после двух сигарет ее немного отпустило. Тогда Раиса вернулась к себе, снова заперлась, набрала номер Леонида и обо всем рассказала, стараясь говорить как можно более спокойно. Но все же не удержалась от упреков:
– Я ж тебя предупреждала, Леня! Говорила, что этих нельзя трогать…
– Слушай, ну сколько раз можно повторять одно и то же? – недовольно прозвучало в трубке. – Хватит об этом, нам сейчас нужно не мусолить то, что давно прошло, а соображать, что делать дальше. Как ты думаешь, насколько это серьезно?
– Не знаю. Правда, не знаю.
– Что за документы он тебе показывал? Объясни толком.
– Я их почти и не видела… Только один лист – распечатку нашей базы данных пациенток за последние месяцы.
– Вот как? Хреново… Знать бы, что в остальных бумагах…
– Я не успела посмотреть… Этот охранник просто вырвал их у меня из рук.
– Ну и дура! Разве можно было отдавать?! Теперь мы не знаем, что именно им известно. – Леонид, похоже, был очень сердит на нее.
– Но, Ленечка, я так испугалась… – стала оправдываться Раиса.
– А работать столько лет не пугалась? – усмехнулся он. – Ладно, будь на связи. Сейчас я доложу обо всем руководству, а потом перезвоню тебе.
В ожидании звонка от Леонида Рая связалась с дежурными и, сославшись на недомогание, попросила говорить пациенткам, что врач Дубаева временно не принимает. Ей сейчас было ну никак не до них, после разговора с Леней Раису, несмотря на выпитое успокоительное, всю трясло. Пришлось принять лекарство еще раз.
К счастью, Леонид перезвонил быстро, даже быстрее, чем она ожидала.
– Похоже, дело принимает серьезный оборот, – сообщил он. – Сначала этот переодетый клоун в Швейцарии, как его, Эггер… Теперь твоя история…
– Но мы же решили, что Эггер просто заподозрил свою жену и решил проверить… – начала было Раиса, но Леонид ее перебил:
– Мало ли, что мы решили? Где гарантия, что это действительно так? Вот что, Рая, тебе необходимо исчезнуть. И как можно скорее.
– Исчезнуть? – растерялась женщина. – Но как же…
– А вот так. Закажи два билета на самолет на ближайший рейс в Швейцарию, бери дочь – и дуй сюда.
– А потом?
– Что потом? Потом, как договаривались, откроем с тобой частную клинику для русских толстосумов где-нибудь в Альпах, купим дом неподалеку. И все, заживем, как все нормальные люди. Только давай поторапливайся!
Леонид уже много раз говорил ей о такой перспективе, но сегодня Раиса верила ему еще меньше, чем когда-либо. Она давно подозревала, что никаких чувств у любовника к ней нет, он ее просто использует… Но любящее сердце наотрез отказывалось верить неприятным истинам.