На экране появились две группы объектов. Одна группа двигалась впереди клиновидным облаком, вторая – растянутым поперек овальным скоплением. Далее обозначились траектории – расчетные и те, которыми летели объекты на самом деле. Впрочем, погрешность была минимальной, и ее значение не превышало допустимое.
– Какое нам дело до этого? – Тарбак сделал осторожный шаг в сторону брошенного импульсника. – Мы растворились в Пути. На Пути все равны. То, во что верят люди… пусть даже – некоторые из эдрако… не имеет значения.
– Ты так ничего не понял, детеныш, – Крабар стоял к Тарбаку спиной, ложнощупальца, торчащие из его хребта, походили на древки копий, которые как будто прошли сквозь конструктора-испытателя насквозь. – Путь запутан сам в себе. И все мы запутаны в нем. Где начало, где конец? Где причина, а где следствие? Похожее на наконечник копья облако – это планеты, разогнанные до субсветовой скорости. Настанет час, и их, словно пушечные ядра, направят на звезды соседней галактики. Звезды, в свою очередь, будут отброшены в сторону галактического ядра. Ускорение, приданное ядру, будет незначительным, но до столкновения галактик – миллиарды лет, этого воздействия будет достаточно, чтобы они разминулись.
Тарбак фыркнул и сделал еще шаг в сторону оружия.
– Вторжение центури на Землю-под-Аркой, – проговорил Крабар, глядя на спираль галактики, – самое страшное событие в истории эдрако. Но оно полностью меркнет на фоне того, что намерена сотворить империя в будущем. Существа, которых я убил, – они должны были руководить обстрелом. Они спали, а лживая машина нашептывала им, что необходимо сделать. Поэтому я убил их всех. Растоптал этот росток империи. Но весь флот уничтожить я не в силах. Я призвал бы Проводника, как предлагаешь ты, и перенесся бы подальше от этого места. Но я не могу дезертировать. Моя война – здесь. Я должен остановить то, что может произойти.
– Если нам предстоит следовать таким Путем… – с сомнением начал Тарбак. – То нужно воспользоваться средствами коррекции, которыми оснащен этот корабль. Разбить флот, если флот, конечно, не выдумка, об одну из планет, если они – не выдумка тоже.
– Посмотри, – Крабар вскинул подбородок. – Зрение Наблюдателя остро. Присмотрись и увидишь. Свет галактики преломляется в гравитационной линзе, образованной планетарным роем впереди нас. У меня было вдоволь времени, чтобы изучить путь каждого луча.
Тарбак поднял взгляд на галактику. Через минуту напряженного наблюдения он увидел то, о чем говорил Крабар: искажение, похожее отчасти на солнечный блик, отчасти – на круги на воде. Прямо по курсу корабля действительно находилась какая-то масса.
Лязгнуло железо. Это Крабар подхватил с пола излучатель. Черное дуло снова смотрело Тарбаку в живот.
– Ты мне не доверяешь, детеныш, – изрек конструктор, подергивая жабрами. – Я тебе – тоже. Что же нам делать? Мне проще прожечь тебя насквозь, чем каждый миг ожидать удар в спину, – он тряхнул ложнощупальцами.
– Я иду по Пути, – холодно ответил Тарбак. – У меня нет иных целей. Я не рептилоид с Морога, чтобы бить в спину.
Крабар прищурил гноящиеся глаза.
– Мне нужен ассистент – второй Наблюдатель, – сказал он глухо. – Ты активируешь системы коррекции этого корабля и направишь одну из планет роя на флот, как сам и предложил. Я же буду ждать появления этих условно бессмертных. Когда они появятся, а появятся они непременно, – конструктор перехватил импульсник удобнее, – я постараюсь дать тебе немного времени, чтобы ты закончил. Запомни: ни один корабль уцелеть не должен.
4
– Конструктор, почему в каждом из обитаемых миров на Пути можно найти пауков? – спросил Тарбак, вытирая испачканные липкими нитями руки об одежду.
– Так Вселенная решила, – бросил, оглядываясь в сотый раз, Крабар.
Они находились в рубке управления гравитронными установками, почти в сердце огромного корабля. Консоли управления и кресла были затянуты сизой от пыли паутиной. Освещение моргало: то входило в штатный режим работы, то снова переключалось на аварийный. Огромный жук-симбионт перебежал с Крабара на Тарбака и попытался влезть в жаберную щель, но свободного места там не было. Тарбак не задавил его, только чтобы не обидеть конструктора-испытателя.
– Попробуй включить терминал, – сказал Крабар, не сводя один глаз с дверного проема. Конструктора снова била дрожь.
Тарбак стряхнул грязь с консоли и перебросил пару клавиш. Замерцало призрачное свечение, – очередная машина людей нехотя выходила из летаргии. Снова появился голографический интерфейс. Голос человеческой самки произнес:
– Чтобы активировать систему, введите свой логин и пароль.
Ответы на ребусы людей для Наблюдателя Пути – как на ладони. Тарбак, почти не задумываясь, ввел необходимые комбинации. Справиться с биофокатором было во много крат сложнее.
– Система готова к работе, – объявила машина, – начался анализ планетарного роя. Пожалуйста, ждите.
– Быстрее! – потребовал Крабар, но машина проигнорировала его призыв.
На голографическом экране появлялись и исчезали изображения планет. Они мало отличались друг от друга – пустынные, покрытые вулканическими скалами или скованные льдом, огромных размеров – в семь-восемь раз больше, чем Земля-под-Аркой. Любого Наблюдателя, заведи его Путь на такую планету, раздавило бы силой тяжести. В оспинах кратеров, в шрамах каньонов…
– Начался поиск планетарных маркеров, – продолжила машина. – Пожалуйста, ждите.
Теперь на экран выводились одна за другой участки поверхности обреченных миров. Они исчезали только после того, как машина отмечала на них красным цветом определенные точки. Процесс шел медленно.
Тарбак вмешался в работу машины. Он выбрал, передвигая голографические пиктограммы, ближайшую к кораблю планету.
– Последовательность прервана, – констатировала машина. – Компонент роя локализирован. Идет наведение гравитронных установок на планетарные маркеры. Пожалуйста, ждите.
Но Тарбак не ждал. Он приказал машине рассчитать предстоящую операцию. Нужно было затормозить планету, а затем изменить ее траекторию так, чтобы корабли флота коррекции, которые следовали постоянным курсом, сами по очереди столкнулись с оказавшимся на пути небесным телом. На экране появлялись схемы сложных гравитационных взаимодействий и линии замысловатых траекторий.
– Мы погибнем, если не призовем Проводника, – сказал Тарбак, глядя на экран. – Я не уверен, что готов сойти с Пути сейчас.
– Чушь! – прошипел Крабар. – Мы сделаем то, что обязаны сделать. Пусть остальное тебя не заботит. Путь без нас не прервется.
Тарбак захлопал жабрами.
– Ошибка, – сказала машина. – Шестой и восьмой реакторы гравитино не отвечают на запрос мейнфрейма. Перезапустите их в ручном режиме и попробуйте еще раз.
Крабар издал долгий клокочущий звук. Тарбак вывел на экран схему корабля, нашел неработающие реакторы. Они находились на разных палубах и были отделены друг от друга лабиринтом коридоров и отсеков.
– Бежим! – распорядился конструктор. – Шансов почти нет!
Тарбак опустил голову и направился к выходу из рубки. Крабар держался в нескольких шагах за его спиной.
В коридоре чувствовался запах старого, побывавшего во многих мирах Проводника. Тарбак невольно замер и вдохнул полной грудью, предвкушая волну благодати. Желание идти на запах было настолько сильным, что перед ним меркло чувство опасности, связанное с импульсником центури, направленным в спину.
– Вперед! – воскликнул резонирующим голосом Крабар; на его жаберных щелях выступила черная кровь. – Они уже здесь!
Тарбак нехотя, придерживаясь рукой за переборку, двинулся дальше. Коридор привел в круглый зал под прозрачным куполом. В ячейках, расположенных вдоль окружности, возвышались громоздкие скафандры.
Вкрадчивый стук заставил Тарбака поднять взгляд. По другую сторону купола над кораблем плыл Проводник. Обычно грузный, сплющенный своим весом и поэтому бочкообразный на вид, вне силы притяжения межпространственный червь развернулся во всю длину. Его боковые отростки цепляли купол, создавая тот самый звук.
Сердце Тарбака забилось еще сильнее. Проводники ощущали энергии, пульсирующие в чреве ожившего корабля. Проводников будет становиться все больше и больше, пока они не заберут его и Крабара в Путь, что бы там ни замышлял обезумевший конструктор-испытатель. Это в природе Проводников, они всегда так действуют, и нет ни одной причины, чтобы сейчас что-то пошло иначе. Противостояние галактик, интриги рас – Тарбак по-прежнему полагал, что Наблюдатели Пути должны находиться над суетой. Все это не имеет значения в сравнении с великой миссией…
Тарбак снова остановился. А вдруг все его служение – не разрушение зачатков галактических империй, могущих стать в будущем второй Центурией, а подавление любых более или менее промышленно развитых цивилизаций? Не лекарство от зла, а яд?
– Вперед! – булькнул Крабар, размазывая тыльной стороной ладони по лицу кровь.
Для Тарбака было очевидным, что конструктор-испытатель болен и скоро умрет. Появление Тарбака либо совпало с последней стадией болезни, либо стало последней каплей для подточенного недугом эдрако. Что касается безумия, то причины могли быть самыми разными: испытания на Пути, изоляция и одиночество, передозировка благодатью, в конце концов, аномально огромные жуки-симбионты могли отравить Крабару мозг своими выделениями. Определенно, что конструктор не отдает отчет словам и поступкам. Он давно свернул с Пути без надежды вернуться на него вновь.
Тарбак обернулся, и конструктор, поймав его взгляд, качнул импульсником, призывая идти дальше. Они свернули в коридор, проход в котором был полностью затянут густой и липкой паутиной. Освещение не работало, но чутье Наблюдателей вело обоих к цели.
Проводники не могут быть ядом. Ни один Проводник никого не убил. Те, кому посчастливилось пройти через его утробу, переносятся туда, где не нужны особые ухищрения или специальное оборудование, чтобы выжить. Достаточно простейших инструментов и утвари, которые легко изготовить своими руками. Представители галактических рас равномерно распределяются по дружелюбным системам, тем самым они больше не являются привязанными к каким-то определенным планетам, и, соответственно, гибель этих планет не будет равнозначна гибели обитавших на них существ.