— Вы причастны к ее исчезновению?
— Да.
Джеймс дернулся, но нежные руки Ксении удержали его на месте.
— Расскажите, что вы с ней сделали.
— Я поймала ее после обеда и затащила в комнату за гобеленом в холле. Мы заставили ее выпить зелье, потом переодели.
— Кто вам помогал? — голос отца был глухим и даже бесстрастным, но Джеймс видел, как Гермиона медленно гладит отца по плечу, словно придавая сил.
— Мой брат, Фриц, — голос слизеринки был спокойным и размеренным, глаза прикрыты. Джеймс повернул голову к Фаусту, который после слов Присциллы двинулся к выходу и вскоре покинул кабинет.
— Что за зелье вы дали Лили? — продолжал Гарри.
— Оборотное, но не просто оборотное. Я не знаю, что там еще было. Но она стала подчиняться мне. Мы надели на нее мою форму, я отдала ей пергамент и приказала идти к воротам. Ни с кем не разговаривать и не останавливаться. Выйти за ворота, развернуть пергамент и выполнять все, что там написано.
— Что было написано в пергаменте? Вы прочли?
— Да, там было написано, чтобы она трансгрессировала к барьеру платформы девять и три четверти на вокзале «Кингс-Кросс». Там она должна была ждать, когда ее заберут, ни с кем не разговаривать и не двигаться.
— Кто просил вас все это сделать с Лили? — голос отца все-таки дрогнул, он тяжело дышал, лицо оставалось совершенно бескровным.
— Том.
— Кто такой Том?
— Он главный у оборотней.
Все-таки Джеймс застонал, закрывая глаза. Мерлин, его сестра у оборотней! Эта… отдала беззащитную девушку в лапы оборотней!
— Тихо, милый, тихо, — Ксения обняла его за шею, прижавшись губами к его затылку. — Все будет хорошо, доверься нам.
— Как вы с ними связались? — послышался голос Гермионы, потому что отец просто не мог уже говорить.
— Мой старший брат Дрейк сказал, как их найти.
— Почему он вам это сказал? — Гермиона лишь на миг подняла голову, когда вошел Фауст, а с ним испуганный Фриц Забини.
— Я написала ему, что Скорпиус Малфой гуляет с Лили Поттер, что он опозорил меня на всю школу. Я написала, что мне плохо и что я ненавижу Лили Поттер. Дрейк ответил, что, если я хочу отомстить, то должна встретиться с ним в Хогсмиде. Мы встретились и трансгрессировали в какой-то маггловый район. Дрейк сказал мне, куда идти. Я пришла в квартиру, где были оборотни. Том рассказал мне о том, что я должна буду сделать.
— Он дал вам зелье и пергамент?
— Нет. Их дал мне утром мракоборец.
— Какой мракоборец? — Джеймс видел, как дернулся отец.
— Из охраны Хогвартса. Он должен был открыть ворота, когда Поттер примет зелье.
— Гарри, нужно идти к Кингсли… — Гермиона с испугом смотрела на друга.
— Подожди, — сказал отец, глядя на Фрица Забини. — Ты знаешь, что это было за зелье?
Тот помотал понурой головой. Видимо, в этом мальчишке не было столько храбрости, сколько в его сестре.
— Я думаю, это было зелье Арахны… — Гермиона смотрела на портрет Дамблдора. Тот, видимо, внимательно слушал беседу и кивнул в ответ на взгляд Гермионы.
— Что это за зелье? — МакГонагалл подняла глаза на Слизнорта, который зажал рот рукой от ужаса.
— Было открыто в Древнем Египте, сильнейший яд, — произнесла Гермиона, переводя взгляд на Присциллу Забини, которая расслабленно сидела на стуле. — В средние века было открыто еще одно свойство этого зелья. Если в него добавить немного крови эльфа-домовика и смешать его с Оборотным зельем, то получается опасный эффект. Человек, выпивший эту смесь, не сможет ослушаться прямого приказа того, в кого выпивший зелье превратился. То есть того, частичка которого была добавлена в Оборотное зелье. Побороть действие Арахны невозможно, это сильнее даже Империуса. Действует в течение двух-трех часов…
— Откуда вы знаете об этом страшном зелье, миссис Уизли? — профессор Слизнорт тяжело дышал.
Гермиона снова бросила взгляд на Дамблдора:
— Это было в книге, которую я призвала к себе в конце шестого курса из кабинета профессора Дамблдора. Книга по темной магии, где говорилось о… — она взглянула на Джеймса, потом на Скорпиуса, но продолжила, — о крестражах.
Дамблдор на портрете кивнул, Слизнорт вздохнул.
— Думаю, все-таки нужно пойти к Кингсли, — Гермиона смотрела на Гарри, тот коротко кивнул.
— Я тоже пойду, потому что мы должны найти Лили…
— Останьтесь, мистер Поттер, — впервые подал голос Манчилли, сидящий у стола МакГонагалл. Джеймс заметил, что лоб целителя покрыт капельками пота, он глубоко и медленно дышит.
Гарри вопросительно взглянул на МакГонагалл, и та кивнула, словно попросив Гарри остаться. Гермиона пожала плечами и пошла к камину.
— Если что-нибудь узнаю, сообщу, — она бросила порох в камин и исчезла в зеленом пламени.
— Что ж… — МакГонагалл повернулась к Слизнорту, — Гораций отведите мистера и мисс Забини в комнату на четвертом этаже. Пусть они пока побудут отдельно от остальных студентов.
Декан Слизерина кивнул и вскоре вышел вместе с Забини. Фауст, видимо, не доверяя коллеге, отправился с ними.
— Мистер Малфой… — начала МакГонагалл, но тут Джеймс заговорил:
— Пусть он останется, он тоже имеет право.
Гарри согласно кивнул, а потом повернулся к Манчилли:
— Вы знаете что-то, чего еще не знаем мы?
Целитель перевел взгляд на портрет Дамблдора. Седой волшебник на портрете кивнул:
— Думаю, теперь можно открыть им правду, Тео.
Руки Ксении крепче сжались вокруг шеи Джеймса, и тот понял, что сейчас узнает что-то, что ему может не понравиться. Но ему было все равно — лишь бы это помогло спасти Лили. Лишь бы с ней ничего не случилось…
Часть девятая: След Арахны
Глава 1. Джеймс Поттер
Мерлин, это же просто… Уму непостижимо! Невероятно…
Он окаменел, превратившись только в слух, потому что боялся, что что-нибудь пропустит и окончательно запутается. В ощущениях. В себе.
— Я знал, что твои дети, Гарри, — Дамблдор смотрел на своего любимого ученика, — в опасности, ведь только так твои противники смогут до тебя добраться… Тогда профессор Снейп, — все повернулись к портрету черноволосого волшебника, но тот с легким презрением к такому вниманию рассматривал свои ногти, — предложил установить ментальные нити…
— Ох, — выдохнул один из портретов, до того хранивший молчание. Видимо, кому-то было понятно, но не Джеймсу и, судя по всему, не отцу и Малфою.
— Это особая магия, требующая больших сил у легилимента. К счастью, у нас есть два одаренных в этом волшебника, поэтому мы решили, что подстраховаться никогда не будет лишним, — Дамблдор чуть улыбнулся, излучая спокойствие. — Поэтому Тео и Ксения, — он кивнул девушке, что все еще стояла за спиной гриффиндорца, — согласились соединить себя заклятием с Джеймсом, — старый директор чуть улыбнулся юноше, — и Лили.
— Что значит «ментальные нити»? — заговорил Гарри, глядя то на Дамблдора, то на Манчилли. Джеймс и Скорпиус переглянулись.
— Особая связь, — заговорил целитель. — Односторонняя. Но довольно прочная. Позволяет наложившему заклинание волшебнику контролировать поток сознания другого человека. Контролировать без визуального контакта. Считывать. Воспринимать. Интерпретировать.
— То есть вы связаны с моими детьми сознанием? — уточнил Гарри.
— Нет. Только с Лили, — Манчилли скользнул взглядом по лицам Джеймса и Скорпиуса. Гриффиндорец почувствовал волну, что исходила от Малфоя. Да, приятного мало, когда ты знаешь, что в голове твоей девушки сидит этот гоблин…
— Погодите, — наконец, дошло до Джеймса, — значит, со мной тоже это проделали? — парень обернулся к Ксении и посмотрел сверху вниз. — Ты влезла в мою голову?
Она лишь кивнула, а Джеймс даже не знал, как это воспринимать.
— Когда вы успели? — немного нахмурившись, спросил он.
— Я знаю, когда они это сделали, — заговорил Скорпиус, с насмешкой глядя на Ксению. — Ночная прогулка в башню Гриффиндор?
Джеймс стал понимать еще меньше. Но задать очередной вопрос ему не дали, потому что вмешался отец:
— Значит, вы, Тео, можете связаться с Лили? — надежда мелькнула в голосе Гарри.
— Нет. Не связаться. Я могу считывать ее чувства. Ее состояние. Ее поток сознания. Сам я не могу с ней… связаться.
— Но, Гарри, у нас есть большой шанс узнать, где находится твоя дочь, — вмешался Дамблдор. — Тео сегодня днем узнал, что с ней что-то случилось, и даже смог точно определить, что она идет к воротам…
— Потому что мисс Поттер думала об этом, — уточнил Манчилли. Джеймс тоже с надеждой смотрел на целителя. Он готов был простить этому гоблину все и вся, лишь бы тот помог найти Лили.
— О чем она думает сейчас? — Гарри стоял рядом со столом МакГонагалл.
— Ей страшно. Она в абсолютной темноте. У нее болят руки.
— Почему? — Малфой дернулся к Манчилли, словно мог с его помощью стать ближе к Лили.
— Я не могу сказать точно, — Тео закрыл глаза, губы поджаты. — Она сама не знает этого.
— О чем она думает? — Гарри хотелось знать, что его дочь в порядке, что ей не нанесли вреда. Пока…
— Она думает о серебряном лесе, — Манчилли открыл глаза и посмотрел прямо на Скорпиуса Малфоя.
Серебряном лесе? Джеймс оглянулся на Ксению, словно та могла объяснить эту загадку, но та лишь пожала плечами. Но, наверное, Малфой знает, о чем речь, потому что слабая тень ухмылки появилась на его аристократичном лице. Что за серебряный лес?
Гарри тоже немного изумленно смотрел на Тео — единственную нить, которая теперь связывала их с Лили и давала надежду:
— Только о лесе? То есть она не знает, где ее держат? И кто?
— Нет. Она в темноте. Ничего не видит. Боится. Думает о вас, Гарри. О вашей жене… — и снова целитель поднял взгляд на Скорпиуса.
Отец опустился в кресло, закрыв лицо руками. Воцарилась тишина, потому что все ждали. Хоть чего-нибудь. МакГонагалл в упор смотрела на Тео, как и все в этой комнате.
Джеймс обернулся к Ксении и шепотом спросил: