Больше, к сожалению, ничего достойного не вспоминалось. Чем был знаменит святой Сампсоний, в честь которого назвали собор, Артем тоже не знал. Или все это не важно, а важно совсем другое?
Наверх по эскалатору «Выборгской» он почти бежал – до назначенного часа оставалось всего ничего.
Стемнело. Редкие прохожие, вышедшие вместе с ним из метро, растворились в сумрачных улицах Выборгской стороны, город казался опустевшим, мертвым. Моросил невидимый тягучий дождь, стирая краски окружающего мира. Он нагло проникал холодной моросью под куртку, обволакивал туманом здания, превращая город в призрачную тень самого себя.
Решив срезать дорогу, Артем направился к Сампсониевскому саду, разбитому позади собора, и это оказалось ошибкой. Если улицы, пусть и скудно, но все же освещались, то сад тонул во мраке. Деревья тянулись корявыми ветвями к низкому синевато-свинцовому небу. Почти без листьев, но с уродливо набухшими почками, они казались мертвым лесом из мрачной компьютерной игрушки. Единственным светлым пятном в этой непроглядной темноте были подсвеченные купола собора, отражавшиеся в вытянутом, словно школьный пенал, пруду. К ним Артем и направился.
К храму он вышел сзади и сразу уткнулся в чугунную ограду. Пришлось обходить не только собор, но и прилипшее к нему бежевое трехэтажное здание. И потерять на этом еще несколько минут.
Свернув на Большой Сампсониевский, Артем быстрым шагом двинулся к торчавшей над крышами зданий колокольне собора. Он помнил: вход где-то там.
У ворот его никто не ждал, а сами ворота оказались заперты. Хотя с чего бы им быть открытыми в такое позднее время? Неужели он опоздал? Нет, часы показывали, что время еще есть, он так торопился, что пришел даже раньше назначенного часа.
Артем помялся перед запертыми воротами, вопросительно вглядываясь в каждого встречного, затем прошел до угла Гренадерской и вернулся обратно. Навстречу попался одинокий прохожий, Артем шагнул к нему – вдруг это тот, кто прислал сообщение? – но мужчина шарахнулся в сторону, сбившись с шага. Мимо проносились автомобили, однако ни один из них не остановился, более того, даже не замедлил ход. Лишь Петр Первый с постамента на другой стороне проспекта флегматично взирал на происходящее.
Прошло пятнадцать минут от назначенного срока, и за это невеликое время Артем успел промокнуть. «Жду еще полчаса и ухожу», – решил он, плотнее застегивая молнию на куртке.
Сто метров в одну сторону, поворот, сто метров в другую, поворот. Окинуть взглядом Сампсониевский проспект, взглянуть на темное здание собора за оградой, и можно начинать сначала. Внезапно в голову пришла мысль: а как он выглядит со стороны? Мужик, прогуливающийся под дождем перед закрытыми дверьми церкви? Его наверняка примут за городского сумасшедшего. А что, если тип, позвавший его сюда, сейчас глядит из окна дома напротив, прихлебывает горячий чай и ядовито усмехается?
Артем с подозрением уставился на красное здание через улицу, но ни в одном окне не заметил ни единого движения – все были темными. Хотя чего он ожидал? Что кто-то, задорно гогоча, покажет ему из-за стекла средний палец?
Разбрызгивая лужи, мимо пронесся внедорожник с «люстрой» на крыше, сияющий, словно новогодняя елка. Яркий свет противотуманных фар, далеко пробивая дождевую пыль, осветил сквер вокруг памятника Петру и достал до стен собора. Ему показалось, или на ступеньках у входа что-то лежало?
Артем подошел вплотную к ограде, но джип уже проехал, и фасад собора вновь погрузился во тьму. Воровато оглянувшись, он ухватился руками за чугунные звенья ограды, поставил ногу на гранитное основание, подтянулся и перемахнул на территорию храма. Пригибаясь, скорее от неловкости, чем от страха, пересек дворик, в два прыжка преодолел ступеньки и склонился над оставленным «подарком».
Завернутый в кусок черного плотного полиэтилена объемный предмет лежал на растрескавшихся каменных плитах у самых дверей храма. Невозможно войти внутрь, не потревожив «подарок». Капли дождя скатывались с полиэтилена вниз, отчего казалось, что он шевелится. Рука сама потянулась вперед и отогнула край черного покрывала.
Это был человек. Более того, Артем с ужасом узнал Хухолеву. Еще он узнал ярко-оранжевый комбинезон с надписью «Вор» на груди. Казалось, Ирка спит. Капли дождя стекали по ее лицу, скапливались в закрытых глазницах. Хотя все уже было понятно, Артем нашел ее руку и положил пальцы на запястье.
Плохо соображая, что он делает, он уселся рядом с телом на мокрые плиты и достал смартфон. Камера, в которой находился третий заключенный, была пуста, в окошке прерванной трансляции мерцало серое ничто.
Маленькая, глупая Ирка, которая всем старалась угодить. Настырная и надоедливая, но абсолютно безвредная. Неужели она смогла вызвать настолько сильные чувства, что ее убили? А представить ее саму убийцей?.. Нет, невозможно.
Сколько он просидел рядом с телом, Артем не знал. Очнувшись, он набрал номер Брагина.
– Я у Сампсониевского собора. Здесь труп.
Он нажал на кнопку раньше, чем Брагин успел прокричать:
– Ничего не делай! Дождись меня!
Подполковник примчался через сорок минут. Все это время Артем сидел на мокром крыльце собора рядом с телом Ирины. Брагина он заметил, лишь когда тот подошел вплотную и склонился над телом. Артем думал, что он проверяет пульс, но подполковник просто дотронулся до плеча Ирины, помолчал, потом кивнул то ли себе, то ли умершей и распрямился.
– Рассказывай. – Слово прозвучало как приказ.
А что рассказывать? Он уже пытался сегодня рассказать, только его не стали слушать. Но Брагин понял его молчание иначе:
– Что ты с ней сделал?
Артем только покачал головой. Ну как он не понимает!
Он достал смартфон и загрузил черный сайт, страницу, где раньше шла трансляция из камеры № 3. Развернул гаджет экраном к подполковнику.
– Она была здесь. Она приходила ко мне, но я не успел… Должен был сообразить, еще когда смотрел гороскоп – не ее, другой, что она просила… А потом вон оно как вышло…
Брагин опять ничего не понял, только с сомнением глянул на пустой серый прямоугольник бывшей трансляции. Пришлось загрузить другую страницу, где в камере, свернувшись клубочком под стареньким одеялом, спала Лапушкина, но Брагин проигнорировал протянутый гаджет.
– Да забудь ты про чертов Интернет! – в сердцах бросил он. – Скажи лучше, ты причастен к ее смерти?
– Если бы я посмотрел ее гороскоп в тот вечер, когда она просила…
– Черт возьми! – заорал Брагин. – Оставь в покое свои гороскопы! Ты убил эту женщину?
– Нет! Как вам такое вообще в голову взбрело! – возмутился Артем.
– Кто она – знаешь?
Артем кивнул:
– Хухолева Ирина, моя бывшая одноклассница. Она…
Но Брагин дальше не слушал. Он набрал номер Кравченко (похоже, отвлек капитана от чего-то личного) и вкратце обрисовал ситуацию. Потом повернулся к Артему:
– Если Хухолева – твоя одноклассница, то и Лапушкина тоже?
Еще один кивок.
– Может, знаешь, где она?
– Могу только предположить.
Пришлось опять доставать смартфон, загружать черный сайт – страницу, где спала Завистница.
– Это она. Я же вам говорил, что узнал свою одноклассницу.
Брагин молча смотрел на экран. Желваки на его лице ходили ходуном.
Артем вновь загрузил следующую страницу с серым прямоугольником выключенной трансляции.
– А в этой камере, я думаю, держали Хухолеву. Вообще в этой тюрьме четверо заключенных. Было четверо, – поправился он, – сейчас осталось трое.
– Кто остальные? Тоже твои одноклассники?
– Нет. Номер один – какой-то незнакомый мужик. А последняя, номер четыре, появилась только сегодня к вечеру. Ее я тоже не знаю.
– Покажи.
Брагин долго смотрел на пленника в первой камере, но тот спал, повернувшись спиной к камере.
– А женщина?
Артем загрузил четвертую страницу и вернул смартфон подполковнику.
Такого витиеватого ругательства он не слышал никогда. Смартфон подполковник держал так, точно это был тессеракт, не меньше. Потом спохватился и начал снова названивать Кравченко.
– Капитан! – орал он в трубку. – Скажи своим, Юберева нашлась! Вернее, пока нашлась в Интернете! Я тебе сейчас ссылку пришлю. – Он повернулся к Артему: – Скинь по этому номеру адрес страницы.
И через несколько минут:
– Капитан, видел? Это что же за хрень такая творится, а?
Брагин продолжал орать, и Артем почувствовал, что приходит в себя. Происходящее уже не казалось немыслимой фантасмагорией, это была жуткая, страшная, невозможная, но все же реальность.
Вокруг вдруг стало шумно. Полиция суетливо огораживала лентой участок перед входом в собор. Приехали криминалисты во главе с пожилым и толстым, но чрезвычайно энергичным судмедэкспертом. Явился сонный, только что разбуженный настоятель собора. А потом в эту пеструю компанию ворвался капитан Кравченко – молодцеватый, напористый, жадный до дела. Артем его помнил по истории со смайликами.
Настоятель, закрываясь от дождя клетчатым английским зонтом, отправился к сторожу за ключами.
– Негоже мокнуть, – пробасил он, возвращаясь.
И видно было, что не хочет он пускать в храм ватагу мокрых атеистов, но и оставлять людей под дождем было не по-христиански. Зато сторож укоризненно качал головой на грязные следы в притворе.
Откуда-то появились несколько стульев и складной столик, на котором один из оперативников, согнувшись в три погибели, под диктовку Кравченко заполнял протокол. Все были при деле, один только Артем оказался предоставлен сам себе. Да еще Брагин ходил из угла в угол мрачнее тучи. Подполковник хмурил лоб, шевелил губами, однажды даже стукнул себя кулаком по ладони. Его явно что-то мучило. Пару раз он мрачно косился на Артема, будто тот мог, но не хотел ему помочь. Артем решил не навязываться: захочет – скажет сам.
Кто-то из оперативников потянул его за рукав куртки:
– Пойдем.
Его усадили на стул и велели: