Несколько секунд Брагин разглядывал мальчишку, стараясь составить первое впечатление, которое, как считал, являлось самым верным. Обычно так и случалось, но сейчас никогда не подводивший прием дал сбой. На первый взгляд – самый обычный молодой человек лет семнадцати, вряд ли больше. Русая челка, чуть курносый нос, по-детски припухлый рот с едва заметным пушком над верхней губой. Не задохлик, но и не качок. Встретишь такого на улице – пройдешь мимо и уж никак не подумаешь, что он убийца. Вот только взгляд широко распахнутых серых глаз был застывший, неживой. Не потухший, а именно неживой, словно из тела вынули душу.
Парень настолько ушел в себя, что выглядел безжизненной куклой. Плотно сжатые губы, взгляд в никуда – все это признаки крайней степени… Горя? Отчаяния? Нечеловеческого напряжения? Не находящей выхода злости? Или все вместе? Единственное, чего точно не было на лице мальчишки, так это раскаяния. Значит, он не виновен? Или, наоборот, оцепенел от ужаса из-за содеянного?
– Брагин Викентий Сергеевич, следователь, – подполковник говорил сдержанно, негромко, стараясь подпустить в голос нотку доброжелательности. – Как тебя зовут?
Молчание. Все тот же безучастный вид, даже веки не дрогнули. Притворяется?
– Можешь рассказать, что произошло? – чуть резче спросил Брагин.
И вновь молчание.
– Давно он так сидит? – Брагин повернулся к прапорщику.
– С самого задержания.
– Не сопротивлялся?
– Никак нет. Он вообще не двигался.
Брагин пару секунд задумчиво смотрел на мальчишку, затем решился.
– Выводи его.
Крепко держа задержанного под руку, прапорщик подвел его к накрытому простыней трупу. Мальчишка покорно переставлял ноги, как автомат. Брагин откинул простыню и с любопытством уставился на парня – надеялся, что хоть тут он выйдет из ступора. Если смерть девушки вогнала его в такое состояние, то сейчас, спустя пару часов, вид ее тела должен вызвать обратную реакцию. Виновен, не виновен – не важно, сейчас его нужно вывести из заторможенного состояния. Клин клином вышибают. Но клин не сработал, мальчишка все так же безучастно смотрел в пространство.
Фишман, молча наблюдавший за разочарованной физиономией Брагина, покачал головой:
– Боюсь, без психиатра тут не обойтись.
– Ладно, увозите его, – смирился Брагин. Махнул рукой прапорщику и вновь повернулся к судмедэксперту: – Ну?
Ответить Фишман не успел – помешала незнакомая мелодия. Прапорщик засуетился, охлопал свободной рукой себя по карманам, достал дешевый кнопочный телефон в полиэтиленовом пакете и протянул Брагину.
– Это его, – кивок в сторону мальчишки, – задержанного.
Подполковник испытующе взглянул на парня, но тот мыслями пребывал в иных мирах и на звонок никак не среагировал. Пришлось самому ответить на вызов.
– Олежек, ты где? – раздался в трубке испуганный женский голос. – Ты не ночевал дома…
Брагин молчал.
– Олежек, почему ты молчишь?
«Пора», – решил Брагин и представился.
– С кем я говорю? – спросил он.
– Это мама Олега… С ним что-то случилось? Где он? Он жив? – испуганные вопросы следовали друг за другом.
– Жив. Но задержан…
– Как задержан?! За что? Он хороший мальчик… За что его?..
Ну вот, всегда так. Всегда у них хороший мальчик мухи не обидит.
– Ваш сын отказывается отвечать на вопросы. Вам лучше подъехать в Следственный комитет через пару часов. – Брагин продиктовал адрес.
– Да как же это… – начала причитать женщина, но Брагин ее перебил:
– Через два часа. Жду.
Дав отбой, подполковник повернулся к Фишману, который уже успел собрать свой чемодан.
– Ну?
– Перелом шейного отдела позвоночника. Смерть наступила, – Фишман посмотрел на наручные часы, – около пяти утра, полчаса туда-сюда.
– А кровь откуда?
– Ударили в спину острым предметом, затем пытались душить.
– Пытались?
– Ну… – замялся Фишман. – То ли душегуб слабосильный попался, то ли не очень-то и стремился к экситус леталис. Да и отбиваться барышня вполне могла. Так что ты присмотрись, у кого-нибудь наверняка рожа расцарапана, – судмедэксперт откинул край простыни и приподнял руку погибшей, показывая Брагину, – коготки-то у нее, как у рыси.
– Что-нибудь еще?
– Пока все. Подробности после вскрытия.
– Сегодня. – Брагин не спрашивал, он утверждал.
– Ну, знаешь ли! – возмутился Фишман. – У меня там очередь из клиентов, некоторые аж неделю назад занимали. И вообще, ты тут сначала разберись, а потом командуй.
Судмедэксперт ткнул небритым подбородком в сторону Кожевенной, вдоль которой тянулись корпуса бывшего завода. Брагин тяжело вздохнул:
– Группу я уже вызвал, но пока всё тут осмотрят… Собачку бы еще…
– Собачку? – раздался сзади взволнованный голос. Пенсионер, не в силах сдержать любопытство, незаметно подкрался к следователю. Домой он так и не ушел. – Есть собачка! Моя Алисочка лучше ваших овчарок все умеет.
Подполковник недоверчиво оглядел песика, нетерпеливо вертевшегося у ног хозяина.
– Да вы не сомневайтесь! – заверил пенсионер.
Группа приедет через час, чем черт не шутит, пусть попробует, решил Брагин.
– Что ей нужно?
– Обувь.
Брагин кивнул и направился к «уазику». Открыл дверь автомобиля и отступил в сторону, пропуская пенсионера, а тот ловко подхватил песика на руки и поднес к кроссовкам задержанного.
Алиса деликатно обнюхала брючину задержанного – тот оставил вмешательство в зону личного комфорта без внимания, – затем то ли чихнула, то ли негромко тявкнула, ловко вывернулась из рук хозяина и рванула в сторону особняка. Пенсионер, нежно приговаривая «молодчина» и «давай-давай», энергично семенил следом, за ним быстрым шагом двинулся Брагин. Замыкал процессию Фишман в развевающемся бумажном халате, который еще не успел снять. Судмедэксперт тяжело пыхтел и даже постанывал, плетясь в хвосте пелотона.
Остановившись у входа, собачка призывно тявкнула.
Брагин толкнул темную, рассохшуюся дверь, и та открылась – на месте замка в трухлявой древесине зияла дыра.
После солнечного утра глаза с трудом привыкали к сумраку парадной, но Алиса уверенно бросилась в темноту.
– Стоп! – Брагин дотронулся до плеча пенсионера. – Спасибо, но дальше мы сами.
Хозяин песика с сожалением потянул поводок и подхватил Алису на руки. Хотя его лицо выражало неподдельную обиду, перечить следователю он не посмел.
Брагин вновь натянул перчатки, надел бахилы и, подсвечивая дорогу мобильным, шагнул навстречу мраморной лестнице, ведущей на второй этаж.
Когда-то лестница выглядела белоснежной, но со временем камень поблек, покрылся грязью и пылью. Подполковник преодолел первый пролет и остановился на небольшой площадке, вымощенной светлыми и черными квадратными плитами. Огляделся. На светлых квадратах темнели пятна подсохшей крови, размазанные и затоптанные. Еще несколько ступеней наверх. Стало гораздо светлее, хотя давно не мытые окна не торопились пропускать дневной свет. Подполковник остановился и удивленно огляделся по сторонам – внутри особняк оказался еще красивее, чем снаружи. Стены поддерживали изящные мраморные кариатиды, скругленный аркой потолок украшал изумительный растительный орнамент, под витражным окном, выходящим в зимний сад, располагался камин из белого мрамора. Но насладиться открывшимся великолепием мешали багровые следы на ступенях, напоминая подполковнику, зачем он оказался здесь.
В темной прихожей, оформленной в коричневатых тонах, вновь пришлось включить подсветку – окон здесь не было. Вновь богатая лепнина на потолке, массивные колонны, какие-то милые архитектурные мелочи, названия которых Брагин не знал. Когда-то давно они сияли позолотой, но сейчас она потускнела и облупилась.
Вход в следующее помещение оказался оформлен в виде портала. Толкнув дверь, Брагин решил, что попал внутрь шкатулки с роскошной резьбой. Он не замечал ни пятен плесени, ни протечек на потолке; взгляд отсекал все недочеты, останавливаясь на играющем на солнце хрустале люстры, на настенных панно, украшенных лианами и цветами, на фигурках упитанных амурчиков и озорных фавнов со свирелями. Венки, букеты, ленты, гирлянды… Глаза метались от виньеток на потолке к изящной двухъярусной падуге, чтобы в конце концов остановиться на огромном зеркале, повешенном над камином. «Да тут только балы устраивать!» – промелькнула мысль, тут же нарисовав в голове картинку: маленький домашний оркестр, дамы в нарядных платьях, мужчины во фраках, официанты с подносами. Музыка, смех, легкий флирт…
– Ну ни хрена себе! – прозвучал восторженный голос за спиной: Фишман с восхищением посверкивал очками. – Людовик Шестнадцатый сдох бы от зависти! – И уже более деловым тоном добавил: – Ночью тут были люди.
Брагин моргнул, настраивая себя на рабочий лад.
Этой ночью здесь тоже веселились, только иначе. Свечные огарки на темном рассохшемся паркете образовывали нестройный круг, внутри которого мелом была нарисована пятиконечная звезда, у одной из вершин которой кучковались непонятные символы. Брагин подошел поближе, стараясь разглядеть изображение в центре звезды. «Художник» явно не обладал талантом, рисунок хоть и был выполнен с тщательностью новичка, но выглядел неумелым и схематичным: какая-то тварь топорщила крылья, вцепившись зубами в свой хвост. Подтеки воска указывали на то, что свечи горели всю ночь. На подоконнике нестройная шеренга винных бутылок – как выяснилось, пустых. Темно-багровое пятно на полу привлекло внимание Брагина, он нагнулся, принюхиваясь: нет, не кровь, красное вино. Однако самым интересным оказались многочисленные осколки на паркете. Похоже, в зале кто-то разбил большое, в рост человека, зеркало. И не только разбил, но и порезался – об этом говорили испачканные в крови бумажные платки.
– Вот что-то подобное ей и воткнули в спину. – Фишман держал в руке осколок.
Одна из дверей вела в небольшое помещение, оформленное в мавританском стиле. Стены и ступенчатый купол украшали позолота и тонкий восточный орнамент в коричневато-голубых тонах. С потолка свешивалась стильная бронзовая люстра, навевая мысли о сказках «Тысячи и одной ночи». Если Белый зал помнил балы, нарядных гостей и громкую музыку, то здесь пили кофе из изящных маленьких чашечек, курили кальян или сигары и вели неспешные беседы. Сейчас в углах скопились мелкий мусор и пыль, а на полу возле окна темнели подозрительные пятна. На них и нацелился Фишман со своим чемоданчиком.