– О чем ты?
– Не хочу об этом вспоминать.
Брагин налил в бумажный стаканчик воды и протянул парню.
– Не хочешь – не будем.
Стакан воды и несколько не имеющих отношения к делу замечаний Брагина почти успокоили его.
– Ты совсем ничего не помнишь, что было дальше? – продолжил спрашивать Брагин.
– Почти ничего. Это было как отдельные эпизодические включения, смутные, нечеткие, которые происходят как будто с другим человеком. Как если глядишь на несфокусированные чужие фотографии. И еще нестерпимая боль внутри. Непонятно, да?
– Отчего же, вполне понятно. Ответь мне, пожалуйста, ты подходил к особняку со стороны Косой линии?
Олег помотал головой:
– Нет, я заблудился и вышел к нему дворами.
– Ребят во дворе не видел?
– Нет.
– А тебя кто-нибудь видел, когда подходил к зданию?
Олег пожал плечами:
– Не знаю, мне не до того было, я торопился очень. – Он помолчал и поднял на Брагина глаза. – Ее убили, да? Кто это сделал?
– Не могу сказать, идет следствие.
– Была кровь…
– Да, ее ранили, но умерла она не от ранения. – Брагин с любопытством смотрел на парня, однако тот молчал. – Ладно. Какое-то время тебя подержат тут, подлечат, а я пока постараюсь разобраться, что произошло. Дело в том, что твои слова не стыкуются с показаниями остальных участников трагедии. Они говорят, что, когда покидали особняк – а это, по их словам, было около пяти или в начале шестого – Лены в здании не было.
– Они врут! – с неожиданным ожесточением крикнул Олег. – Врут! Врут! Врут! Это они ее убили!
Он вдруг вскочил со стула и сжал кулаки. Лицо перекосилось от ненависти.
Неожиданно резво для его комплекции подскочил санитар Коля (наверняка дежурил за дверью), скрутил Олега и поволок в коридор, на ходу укоризненно попеняв Брагину:
– Вот зачем вы так?
За широкой спиной Коли Олег совсем потерялся. Брагин растерянно смотрел вслед санитару, давя досаду: что тебе стоило появиться на минуту позже? Да даже на несколько секунд. И где же их хваленое успокоительное?
Расспросить толком не получилось, протокол не подписали… Да что же за день сегодня такой!
В пустом коридоре материализовалась жабообразная дежурная медсестра. Брагин готов был поклясться, что только что коридор был пуст.
– Не провожайте, дорогу найду, – буркнул он ей и направился к выходу.
Арина, как и обещала, ждала на улице. Увидев Брагина, быстрым шагом подошла к нему.
– Как Олег?
– Почти нормально.
– Почти… – На ее лицо набежала тень.
– Знаете что, – неожиданно для себя вдруг сказал Брагин. – Так получилось, что сегодня я не завтракал, а время уже обеденное. Есть хочется. Вы не против где-нибудь перекусить? Заодно и поговорим.
– Нет, не против. Только я на Удельной кроме «Макдональдса» ничего не знаю, но ведь…
– Согласен, «Макдональдс» – не вариант. Предлагаю поехать по проспекту к центру города, а как увидим симпатичное местечко, сразу остановимся.
Такое «местечко» нашлось довольно быстро – достаточно тихое, чтобы можно было вести беседу, не перекрикивая орущие колонки, и достаточно демократичное, чтобы не остаться на мели.
Брагин предоставил возможность Арине выбрать столик, отстав от нее на пару шагов. Когда она вопросительно остановилась у стола в эркере, рядом с развесистым деревцем в кадке, он удовлетворенно отметил, что и сам предпочел бы его.
Посетителей в ресторане было немного. За соседним столом разместилась пара одного с Брагиным возраста. Мужчина с жадностью кромсал стейк, женщина вяло ковырялась в салате. Они не разговаривали, не глядели друг на друга, а когда их глаза случайно встречались, то ничего, кроме отчужденности, в них не появлялось. Вот так выглядели бы и мы с женой сейчас, если бы вовремя не развелись, подумал подполковник. Расстались они давно, не дожидаясь, когда брак из стадии открытого конфликта перейдет в разряд терпеливого безразличия. За другим столиком молодая пара в ожидании заказа полностью погрузилась в свои смартфоны. Вот их Брагину было искренне жаль, потому что равнодушие уже в самом начале отношений взяло верх над чувствами. Но с куда большим удовольствием он наблюдал не за посетителями ресторана, а за Ариной. Почему-то подумалось, что с ней такого никогда бы не случилось, она совсем другая – открытая и чуткая.
Официант положил на стол меню. Не заглядывая в него, Арина попросила принести «Цезарь». Чтобы не отставать, Брагин тоже не стал копаться в названиях и ценах и попросил принести горячее на усмотрение официанта.
– Я могу чем-нибудь помочь Олегу? – спросила Арина, когда Брагин вкратце обрисовал ситуацию.
– А что тут можно сделать? – невесело хмыкнул он. – Только найти преступника, но это уже по моей части.
– Может, мне стоит поговорить с ребятами? Я – человек неофициальный, мне они могут сказать то, чего не скажут вам.
– В этом есть определенный резон, – согласился Брагин. – Попробуйте, хуже не будет. Только…
Он не закончил, проглотив конец фразы, хотя сначала собирался сказать: «Только ведь может выясниться, что Олег виновен», – но вовремя прикусил язык. И все же Арина поняла его мысль.
– Олег никому не мог причинить вред.
– А если допустить, что девушка ему отказала? Он был на взводе, обиделся, осерчал…
– Нет, нет и нет, только не он! – Арина так сильно покачала головой, что на лоб упала заправленная за ухо прядь волос. – Я не верю, что Олег кому-то мог причинить вред, тем более Лене. Даже когда его били в школе, он не давал сдачи. И уж тем более никогда не мстил.
– Его обижали?
– Случалось.
Принесли заказ, и на какое-то время разговор затих сам собой. Брагин исподтишка наблюдал за Ариной.
Очень многое о человеке могут сказать манеры за столом. К примеру, если он прерывает разговор на время еды, это говорит о его последовательности в действиях, умении правильно расставить приоритеты. Болтают с набитым ртом легкие и открытые люди. Зануды, доводящие официантов до белого каления, в жизни заядлые консерваторы. Мгновенно расправляются со своей порцией, практически не жуя, амбициозные торопыги. Любители смешивать в одной тарелке разные блюда – отличные креативщики, зато они плохо разбираются в людях.
Арина ела красиво, в меру неторопливо, но и не ковырялась в тарелке. Официанта дернула всего раз, да и то по делу. Основное блюдо, которое она заказала, вряд ли можно было назвать экстравагантным, только и на банальную котлету по-киевски оно не походило. А вот с десертом она решила поэкспериментировать. «Название любопытное, – сказала она. – Интересно, это съедобно?» Значит, толика авантюризма ей не чужда, решил подполковник.
Разговор возобновился под кофе.
– А что это за история девять лет назад? – вспомнил Брагин.
– Неприятная история, – поморщилась Арина, но все же начала рассказывать.
Олегу было девять лет, вернее, почти девять, когда начальная школа отправилась на экскурсию по фортам Кронштадта. Кто-то из детей (Олег потом так и не сказал, кто именно) запер его в пороховом погребе без окон, а молоденькая учительница не смогла правильно посчитать детей в автобусе. Лишь когда автобус привез всех обратно, стало ясно: одного ученика не хватает. Искали долго, потому что эта дурища уверяла, будто все дети вернулись в город и Олег потерялся уже в Питере. Только на следующее утро в чью-то здравую голову пришла мысль обойти все уголки форта. Там его и нашли – хорошо, что сумел отозваться на голос. Когда его выводили, он был совершенно не в себе: взгляд в никуда, на вопросы не отвечал и даже не плакал – не мог больше. В полной темноте Олег просидел почти сутки. Замерз, испугался, оголодал.
– Нашли, кто это сделал?
Арина только покачала головой.
Брагин осторожно задавал вопросы о характере и привычках Олега. Осторожно – чтобы не спугнуть установившееся между ними хрупкое доверие. А Арина рассказывала, как отец сбежал сразу после рождения брата, как мать, наслушавшись советов знакомых, хотела отдать мальчика в школу в шесть лет, чтобы был лишний год для поступления в вуз. И как Арина воспротивилась этому решению – брат и так выглядел младше своих сверстников. Но Олегу все равно приходилось трудно в начальной школе: одноклассники относились к нему с пренебрежением, а то и обижали. Дети жестоки и свои обиды, полученные от старших, вымещают на тех, кто меньше и слабее их, в ком нет агрессии, кто не станет давать сдачи. Потом Олег подрос, сравнялся с ровесниками, но пренебрежительное отношение никуда не делось. «Лучше бы его отдали в школу на год позже, – вздохнула Арина, – тогда бы ему было проще постоять за себя».
Арина рассказывала, а Брагин любовался ею. И с удивлением отмечал, что эта женщина нравится ему все больше и больше.
6
Фишман позвонил в тот момент, когда Брагин только-только поставил запекаться форель. Пришлось, выругавшись сквозь зубы, жирными руками в крапинках специй браться за телефон – пропустить звонок судмедэксперта подполковник никак не мог.
– Закончил, – коротко отчитался Фишман. – Подъезжай и коньяк привози, я заслужил.
Брагин представил, как опять бросает форель (уже второй раз за сегодня), как тащится на Екатерининский, а потом за полночь (потому что раньше с ноль-семь коньяка они никак не управятся) возвращается на такси голодным, чтобы встретить на месте дома пепелище, так как выключить духовку он наверняка забудет.
– Не получится, – прижимая трубку плечом, заявил он. – Могу заехать завтра с утра.
– Завтра утром я буду отрабатывать на даче супружеский долг – огороды копать, – возразил Фишман. – Я тебе бумаги на столе в кабинете тогда оставлю и ребят предупрежу, что ты заедешь.
– Жаль, хотелось поговорить о деле…
Ему действительно было жаль. Сухие цифры и казенные формулировки отчета – отличное подспорье для опытного следователя. На них он и будет опираться в расследовании. Но информация в отчете – лишь сухой остаток, то, в чем эксперты уверены на все сто. Домыслы, догадки, сомнения, возможные альтернативы – все это остается за скобками, хотя не менее, а, возможно, и более ценно для дела. А еще более ценна живая, неформальная беседа следователя и эксперта, когда можно обсудить даже самые нелепые версии и самые невозможные вероятности.