Услышав фамилию Маврина, полковник вновь скривился как от зубной боли, однако Брагин, сделав вид, что ничего не заметил, продолжил доклад.
– Не думаю, что можно сбрасывать со счетов Берковича с Хухолевой. То, что они ушли из особняка раньше, подтверждают все. Но то, что вернулись домой, мы знаем только с их слов.
– Мать Хухолевой… – встряла Юберева.
Брагин покачал головой.
– Чтобы защитить дочь, она тебе поведает, о чем говорил отец Варлаам с Гришкой-самозванцем на литовской границе, это не свидетель, – цитата из популярного фильма пришла в голову как нельзя кстати.
– Аккаунт Берковича был в игре, – вновь возразила Юберева.
– Так, может, он и не выходил из игры? – приподнял брови подполковник. – Говорят, некоторые игроки, чтобы прокачать персонажа, запускают его на сутки на поляну с монстрами. Он их там мочит, монстры возрождаются, он опять мочит… – Брагин решительно покачал головой. – Машину нужно найти, которая их подвозила, интуиция подсказывает, не все там чисто.
– Какой у них был мотив, интуиция тоже подсказала? – осведомилась Маша самым елейным тоном.
– Пока нет, но отношения внутри «шестерки» на поверку оказались не такими безоблачными, как выглядели на первый взгляд. Стоило копнуть чуть глубже, и сразу полезло дерьмо.
– Но мотив был и у Серебрякова, – включился в разговор Шипов. – Если допустить, что он приехал раньше, чем утверждает, то вполне мог застать Чистякову с Зайцевым. А дальше – взревновал, разгневался и придушил. Парень неадекватен, в детстве наблюдался у психиатра.
Брагин был вынужден признать, что шеф прав. Могло такое быть, вполне могло. Вот только на теле Серебрякова ни одной царапины. Трудно представить, что жертва, отбиваясь, не оставила на теле насильника следов. Тем более экспертиза высказалась категорично: под ногтями Лены нет ДНК Олега.
– Вот поэтому я и говорю, что нужно все тщательно проверить, а потом делать выводы. Нужно взять анализ ДНК у всех присутствовавших в ту ночь в особняке, нужно…
Шипов опять недовольно скривился.
– Это все лирика, – перебил он подполковника. – Сосредоточьтесь на версии с Серебряковым.
– И все-таки я бы хотел сначала полностью исключить остальных фигурантов.
Юберева неожиданно приняла сторону Брагина:
– Товарищ полковник, стопудовых улик на Серебрякова нет, только косвенные, признания тоже нет, дело же потом в суде рассыплется. Адвокат сразу ухватится за то, что недоработали с остальными фигурантами. Вот если бы нашлась стопудовая улика или свидетель…
– Все-то у тебя стопудовое, – мрачно крякнул Шипов. – Ну, исключай. Только быстро. Свободна. А ты, – взгляд исподлобья на Брагина, – задержись.
Подполковник, уже успевший подняться, опять опустился на стул.
Шеф невесело усмехнулся и процитировал «Конька-горбунка»:
– Послушай, на тебя донос, Ванюша. – И добавил уже серьезнее: – Ты зачем свидетеля до суицида довел?
– Маврин нажаловаться успел?
– Успел. Прямо с утра позвонил генералу – они, оказывается, с Мавриным дачами соседствуют. А генерал успел мне втык воткнуть, чтобы я его дальше по цепочке передал. Ты следующий.
Брагин молчал. Глупо оправдываться в том, в чем не виновен.
– Что молчишь? На какую мозоль ты этому сукину сыну наступил, что он требует от генерала твоего отстранения?
Брагин все так же молча достал из кармана телефон, нашел вчерашний диалог в больнице с Мавриным-младшим и включил воспроизведение. Хоть и обещал парню, что разговор останется между ними, пришлось нарушить слово.
– Вот говнюк, – выругался шеф, когда запись закончилась.
– Кто именно – младший или старший?
– Оба, – буркнул полковник. – Хуже всего, что этот тип не успокоится. Злопамятный черт. Ладно, сделаем так. Даю тебе два дня. Будет прорыв в деле – лично вступлюсь за тебя перед генералом. Нет – значит, сам виноват. Потребует отстранения – мне крыть будет нечем. И мой тебе совет: отработай версию с Серебряковым. Все, свободен.
Два дня – не так уж и мало, но придется скорректировать планы и на полную задействовать Машу.
Дав задание Маше, Брагин отправился в «Скворечник». Однако побеседовать с Олегом не получилось – парня накачали транквилизаторами. Брагина он не узнал, даже не смог сфокусировать взгляд, шарил бессмысленно глазами по стенам. Его голова с трудом удерживалась прямо и время от времени падала на грудь.
Промучившись с Олегом какое-то время, Брагин попросил вызвать лечащего врача.
– Вы можете привести его в нормальное состояние?
Врач – крайне самоуверенный коротышка с выпирающим из-под халата брюшком – окатил подполковника снизу вверх ледяным взглядом.
– Прерывать лечебный процесс опасно для пациента.
– Вовремя не снятые с парня показания могут обернуться для него куда бо́льшими проблемами, – возразил Брагин. – Очень удобно свалить убийство на человека, который пребывает в невменяемом состоянии и мяукнуть не может в свою защиту. Вы же этого не хотите?
Доктор поубавил апломба. Кому-то позвонил и продиктовал назначение, показавшееся Брагину настоящим языком эльфов.
Олега увели.
– Минут двадцать погуляйте, – попросил подполковника доктор.
Но ждать пришлось почти два часа. Брагин успел сделать несколько кругов по больничному саду, выпить пережаренного до горечи кофе в автомате, не по разу перечитать все инструкции на стене в приемном покое, и только потом за ним пришли.
Олег выглядел лучше, даже смог выдавить «здрасти», но дальше начал путаться во времени и событиях. Врач, какое-то время наблюдавший за потугами Брагина добиться вразумительных ответов, не выдержал:
– Приходите дня через три, за это время мы его подготовим. Уж за три дня ничего с вашим расследованием не случится.
Крякнув от досады, Брагин протянул доктору визитку:
– Позвоните, если получится раньше.
Но по скептически выгнутой брови понял, что звонка он вряд ли дождется.
До следующей встречи еще оставалось время, но Брагин решил отправиться в центр города прямо сейчас, пока на дорогах не начались пробки. Небольшое и на вид недорогое кафе, попавшееся по пути, вызвало желание зайти – во рту до сих пор ощущалась горечь бурды из автомата.
Внутри оказалось вполне симпатично: разноцветные плюшевые диванчики, яркие плакаты на стенах, маленькие трогательные букетики на круглых столиках. И аромат свежемолотого кофе. С наслаждением потянув носом, Брагин решил остаться. С трудом нашел свободное место и, на мгновение ощутив себя агентом Купером, заказал эспрессо с куском вишневого пирога.
Шипение кофемашины, звяканье посуды, равномерный гул голосов иногда перекрывались громким смехом и незнакомыми словечками молодежного сленга – кафе явно пользовалось популярностью у студентов, почти все столики оказались заняты. Небольшие, рассчитанные максимум на четырех посетителей, они собирали вокруг себя по семь-восемь человек. Те из ребят, кому не хватило места, пристраивались на рюкзаках или нависали над плечами товарищей, которым повезло больше. Раскрытые ноутбуки и тетрадки на столах говорили о том, что студенты тут собрались надолго. Оно и понятно, конец мая – пора сессий.
Каким образом кафе сводит концы с концами с подобной клиентурой? Брагин даже удивиться толком не успел, как принесенный чек ответил на вопрос.
В кафе царила особая атмосфера – беззаботная, светлая, дружеская. Здесь шутили, смеялись, дурачились, кокетничали, старались казаться старше и умнее. Здесь торопились жить. Своих детей у Брагина не было – не успел завести до развода. Раньше, до нынешнего расследования, о жизни подростков он имел весьма смутное представление, судил по невзначай услышанным разговорам коллег, рассказывающих о своих детях. Делились, как правило, только хорошим, отчего жизнь подростков казалась легкой и безоблачной. Прямо как сейчас в кафе. Но убийство Лены Чистяковой сорвало покровы, смело верхний слой, чистый, приглаженный, обнажив другой – неприглядную действительность. И чем скорее он раскопает ее до самого дна, тем лучше для всех.
Маленькая чашка закончилась неожиданно быстро, она лишь сняла прогорклый привкус во рту, но не позволила насладиться напитком, и Брагин решил повторить заказ – время пока позволяло. Оно вообще тянулось томительно долго.
Зато у Маши время бежало вскачь. Она уже взяла образцы ДНК у Руслана Зайцева и отвезла их вместе с худи в лабораторию, о чем бодро доложила Брагину по телефону.
– К остальным ребятам когда съездишь? – спросил он.
– А зачем? – вопросом на вопрос ответила Юберева.
– Ну как же… Хухолева в жару в теплой кофте, тебя это не удивило? Может, у нее все руки расцарапаны!
Брагин почувствовал, что начинает раздражаться, но в ответ получил:
– Думаю, ничего не понадобится, и вообще – сейчас у меня другие дела.
– Какие еще дела? – возмутился он, но Маша уже отключилась, оставив его в недоумении.
Когда раздался очередной звонок, Брагин решил, что перезванивает Юберева, но оказалось, Хилчевский, доцент университета и знаток оккультной символики, освободился раньше и предложил встретиться прямо сейчас.
С Хилчевским Брагин созвонился накануне, когда еще не знал, что ограничен во времени, но отменять встречу не стал. Строго говоря, подполковник не ждал откровений от разговора, скорее, хотел удовлетворить любопытство. Бывает так, что какой-то незначительный вопрос застревает в мозгу и не хочет его покидать, требуя разъяснений. У Брагина такой занозой оказался рисунок на паркете в Белом зале. Умом подполковник понимал, что напрямую к убийству рисунок вряд ли имеет отношение, да и Беркович вполне внятно объяснил его происхождение – шутка, дурачество. Вот только заноза продолжала зудеть.
Самостоятельные поиски в Интернете ничего не дали, звонки знакомым тоже не принесли результата – все беспомощно разводили руками. Но после очередного «ничего подобного не видел» наконец было сказано: «Попробуй обратиться к Хилчевскому. Если не он, тогда уж точно никто».
По телефону знаток оккультной символики энтузиазма не проявил, на пересланную подполковником фотографию рисунка пробурчал: «Хм, забавно», – но потом неожиданно предложил встретиться.