Повисла долгая пауза.
– Сам-то ты что думаешь об этом? – наконец спросил Брагин. – Ты же должен был хорошо знать Серебрякова. Мог он убить? Что одноклассники говорили? Наверняка вы обсуждали убийство между собой, и многое осталось только между вами.
– Обсуждали, конечно.
Артем замолчал.
– Не поделишься? – подстегнул его Брагин. – Или секрет?
– Какой там секрет, просто давно это было, подвыветрилось порядком. Но меня смерть Лены тогда сильно удивила, вот уж кто умел брать от жизни все. Но еще больше удивило, что Олега посчитали убийцей.
Олега Серебрякова одноклассники считали не от мира сего. Слабак, дохляк, тюфяк – как только не называли его за глаза, потому что был тих, в мальчишеских каверзах не участвовал, открытых конфликтов избегал. Откровенно над ним не издевались – к счастью, не нашлось в классе ни одного скрытого садиста, – лишь пренебрежительно подсмеивались, но чаще не замечали. Друзей у него не было, врагов, впрочем, тоже. Учился он средне. Сидел за первой партой один. Вернее, в начальной школе к нему посадили кого-то из девчонок, кажется, Хухолеву, но потом, в средней школе, когда им разрешили садиться по своему желанию, Хухолева пересела к Лапушкиной, и Серебряков остался за партой один. Тихий, безобидный, незаметный – вот, пожалуй, и все. Убить?.. Для Артема он был последним человеком, на которого могло пасть подозрение в убийстве. К тому же Лена всегда нравилась Олегу, но она почти всем нравилась…
– А ей кто нравился?
– Пожалуй, никто, кроме нее самой. Она вообще о себе была слишком высокого мнения.
Брагин поднялся с кресла, достал джезву и пакет с кофе.
Артем с любопытством поглядывал вокруг – всегда интересно сравнить, насколько реальное жилище соответствует сложившемуся в голове образу. Скромный кухонный гарнитур прекрасно вписался между окном и дверью, небольшой холодильник, плита в идеальном состоянии – и не скажешь, что это кухня старого холостяка. Обеденный столик максимум на двух человек, гостевой табурет, уютное хозяйское кресло, шторы спокойной расцветки. Лаконично, функционально, опрятно – слова сами пришли в голову. Ни грязной посуды, ни крошек на столе, везде безупречная чистота. Да, эта кухня отлично подходила характеру Брагина, чего не скажешь о вычурной кружке в цветочек. Вряд ли он купил ее сам, скорее, чей-то подарок.
Брагин дождался, когда коричневая шапка поднимется над джезвой, и наполнил две кружки. Ту, что в цветочек, протянул Артему.
– Держи.
– Спасибо.
Артем сделал большой глоток. И почему у него такой вкусный кофе никогда не получается? Китайская кофеварка виновата? Надо джезву купить.
– В голову ничего не приходит насчет того, где держат похищенных? – Подполковник вернулся к разговору, начатому еще возле Сампсониевского собора.
– Откуда? – удивился Артем. – Кирпич, похоже, старый, еще дореволюционный, таких высоких подвалов в центре Питера полно, да и за городом много старых заброшек.
– Как считаешь, в центре города кто-нибудь да заметил бы?
– Могли и не заметить, сейчас все по домам сидят.
– И?
– Ну… В Выборге, в Пушкине, в Кронштадте, да мало ли где.
– Значит, нужно искать похитителя, – то ли спросил, то ли утвердительно заметил Брагин. – Другого выхода нет.
Подполковник со вздохом приподнялся в кресле и потянулся к смартфону, лежащему на столе.
– Не спишь? – спросил он, когда на том конце прозвучал ответ. – Да пошутил я, не кричи. Капитан, будь добр, выясни, Серебряков Олег Владимирович когда на свободу вышел?.. Да, отбывал наказание по сто пятой… Не знаю я, где отбывал, это неважно. Главное, где его сейчас найти.
– Вы думаете, это Олег? – Артем не скрывал удивления. Он даже привстал с табурета.
– А ты так не думаешь?
– Ну… – пожал плечами Артем, усаживаясь обратно. – Сомнительно. Он же совсем безобидный был.
– Тюрьма меняет людей.
– Но не настолько же.
Брагин усмехнулся:
– За девять лет и не так можно измениться.
Артем упрямо покачал головой:
– Серебряков – граф Монте-Кристо? Нет, все равно не верю. Я даже могу допустить, что он причастен к смерти Ленки – не умышленной, случайной. Или вообще произошло нечто невообразимое, что мы себе представить не можем. Но чтобы девять лет вынашивать мысли о мести?! На такое он точно не способен.
– Ты считаешь, похищения не связаны с делом Серебрякова?
– Нет, я не сомневаюсь, что все это как-то связано с убийством Лены. Но зачем Серебрякову сажать под замок девчонок? Следователя, которая впаяла ему срок, – тут все понятно. Неизвестный мужик – допустим, была какая-то причина. Но девчонки-то при чем? Насколько я понял, показаний против него они не давали.
Брагин, скептично приподняв брови, смотрел на Артема, словно хотел сказать: «У тебя есть другой вариант?»
Артем собирался возразить, но не успел, в кармане подполковника пискнул телефон. Брагин молча выслушал сообщение, недовольно буркнул «спасибо» и стал еще мрачнее, чем был.
– Ты прав, это не он. Серебряков умер два месяца назад в тюрьме, не досидел полгода до освобождения. – И, не дожидаясь вопроса, добавил: – Двусторонняя пневмония.
– Думаете, кто-то мстит за него? Но кому это надо? У него и друзей-то не было.
– Значит, кому-то надо.
Брагин поднялся, поставил кружки в мойку и взглянул в окно, за которым золотистый рассвет давно растворился в утренней дымке. При этом лицо его было злым и жалким одновременно, таким Артем обычно сдержанного в чувствах подполковника еще не видел.
– Я в Следком, Кравченко просил подъехать. Ты со мной?
– Давайте, – кивнул Артем. – Все равно нужно показания подписать, можно и сейчас.
2
– Аркадий Степанович!
Макарченок сквозь сон почувствовал, как его трясут за плечо. Он перевернулся на живот и закрылся одеялом с головой. Просыпаться не хотелось. Сейчас, пока он спал, злость, стыд и тяжелое похмелье отступили, и ему совсем не хотелось, чтобы они возвратились вновь.
– Аркадий Степанович, это важно! Проснитесь, пожалуйста!
Одеяло медленно начало сползать с его головы.
– У-у… – застонал Макарченок, не открывая глаз. – Какого хр…? – не договорив, он поперхнулся и закашлялся.
– Трифонов звонил, есть подвижки в поисках Натальи Александровны.
Только бы не сбежала, промелькнула мысль. Что угодно, только бы не молодой любовник. Засмеют ведь.
Макарченок истово верил, что в бизнес-кругах высокого полета можно быть каким угодно – жестоким, фанатичным, жадным. Нельзя только одного: быть смешным. Смешной человек жалок, как с таким вести дела?
Ему снилось, как он откидывает одеяло на необъятных размеров постели в своем загородном особняке, только кровать почему-то стоит не в спальне, а на ярко освещенной сцене Петербургского экономического форума, на который его приглашали в прошлом году. Справа в кресле сидит председатель Совета Федерации, слева – глава Центробанка, а прямо перед ним зал, забитый до отказа уважаемыми людьми. А он сидит перед всеми в мятых трусах, потный, толстый, всклокоченный со сна, и ему очень стыдно еще и оттого, что на всеобщее обозрение выставлен некогда вытатуированный на груди орел, теперь расплывшийся и похожий на старую неуклюжую ворону. Он лихорадочно шарит рукой, пытаясь нащупать одеяло, чтобы прикрыть орла, но оно пропало.
– Что же вы так, Аркадий Степанович, – председатель Совета Федерации укоризненно покачала тщательно уложенной прической.
– Мы на вас рассчитывали, а вы нас подвели. – Глава Центробанка сверкнула очками. – Думаете, молодая красивая жена – это подарок? Нет, это тяжелое испытание, которое вы не прошли. И как прикажете теперь быть с вашими кредитами?
– И не только с кредитами. Вы ведь рассчитывали на госзаказ? Но вы утратили наше доверие, теперь заказ уйдет в «Северо-Западные строительные инвестиции», а если они не справятся, виноваты будете вы! – снова отчитала его председатель Совета Федерации.
«Так “Инвестиции” же давно обанкротились!» – хотел сказать Макарченок, но не успел, потому что с первого ряда поднялся главный налоговик страны, подошел к Аркадию и больно ухватил за плечо.
– Аркадий Степанович!
Макарченок наконец открыл глаза. Он дома, в своей постели, за окном золотится рассвет, и вовсе не налоговик трясет его за плечо, а бережно будит собственный безопасник.
– Нашли Наталью Александровну! Ну… не то чтобы совсем нашли, но… Вот, пожалуйста.
В другой ситуации Макарченок потребовал бы доклада по всей форме, однако сейчас он боролся с головной болью и начисто проигрывал борьбу, поэтому он просто взял в руки предупредительно подпихнутый планшет. С минуту непонимающе пялился в экран, пока не сообразил, что видит Заю в каком-то подвале.
– Что это?
– Наталью Александровну похитили, идет трансляция в…
– Сколько? – перебил безопасника Макарченок.
– Простите? – осторожно осведомился безопасник.
– Чего хотят? Деньги? Логистическую компанию? Банк? Оффшоры?
– Насколько я знаю, с офисом пока никто не связывался.
– И кто этот аспид?
– Ищем.
Со стоном Макарченок опустил ноги на пол, выпил таблетку аспирина, которую безопасник держал наготове, и распорядился:
– Готовь машину, едем в офис.
Он окончательно проснулся.
Спецы техотдела не справились. Поднятые с постели затемно сисадмин и программисты бизнес-империи Макарченка плохо соображали. Найти похитителя? Но они же не полиция. Найти место, которое непонятно что за место? Но они же не волшебники.
Начальник службы безопасности, тоже поднятый с постели, нависал сзади над головами технарей, нервно осведомляясь каждые полчаса:
– Ну как?
Ответ не менялся:
– Работаем.
То, на что Цеце потратил полчаса, они выяснили к утру: выйти на владельца сайта невозможно. С рассветом всем стало понятно: это тупик.
Появление босса света в конце тоннеля не прибавило, зато привнесло нервозность.