Арина с насмешкой подняла брови.
– Даже так? Я подозреваемая? И в чем же? Теперь уже и мне стало интересно, что же произошло в полночь.
Брагин молчал.
– Дома я была, – все-таки снизошла до ответа Арина.
– А вчера вечером?
– Тоже дома.
– Кто-то может подтвердить?
Арина презрительно фыркнула, но ответила:
– Я живу одна, мамы не стало через год после суда над Олежкой, Олег умер два месяца назад. То преступление, в котором он был невиноват, прошлось по всей нашей семье.
Брагину хотелось подойти к ней, обнять, прошептать на ухо успокаивающие слова, но новая Арина – чужая, незнакомая, безучастная и колючая одновременно – пугала.
– Скажи, в ближайший месяц ты встречалась с кем-нибудь из одноклассников Олега? Кто был на похоронах?
– После вынесения приговора я никого не видела и не хотела видеть, а со смертью Олега та история для меня окончательно закончилась. Я забрала тело из тюремного морга, привезла в Петербург, Олежку отпевали в Сампсониевском соборе…
– Прости, где? – подался вперед Брагин.
– В Сампсониевском соборе. Что здесь удивительного?
– Арина, зачем? – Брагин смотрел на нее с ужасом. – Своей местью Олега ты не вернешь. Даже если они в чем-то виноваты перед ним, перед тобой, ты не можешь вот так просто распоряжаться чужими жизнями. Арина, еще можно все исправить. Давай все обсудим. Давай…
– Уходи.
– Послушай меня, пожалуйста. Отпусти тех, кого держишь, и уезжай. За границу уезжай, откуда нет выдачи.
Она поднялась и молча вышла из кухни.
Идти за ней? Нет, так можно окончательно все испортить. Лучше сейчас оставить ее и попробовать поговорить еще раз завтра. Он достал из кармана визитку, авторучку и написал под номером своего телефона только одно слово: «Позвони».
6
– Я тебя просил не вмешиваться? Просил. Просил не выходить из дома? Просил.
Артем впервые видел Брагина настолько рассерженным. Час назад подполковник позвонил и не договорился о встрече, а поставил перед фактом: «Жди, сейчас приеду». Стало понятно: что-то случилось. Утром Артем заходил на черный сайт, но никаких изменений не заметил, по-прежнему в своих камерах томились Пяткин, Лапушкина и следователь Юберева. Под окошком, в котором шла трансляция из камеры Хухолевой, теперь висела надпись: «Иногда страх оказывается настолько сильным, что человек не способен его пережить, и тогда душа покидает тело. Может, смерть и является лучшим выходом. Но как быть с совестью?» Три камеры, приготовленные для остальных участников старой трагедии, по-прежнему выглядели пустыми.
И все-таки что-то произошло.
Обычно безукоризненно вежливый подполковник забыл о приветствии, проигнорировал предложение выпить кофе и сразу набросился на Артема, которого не отпускало ощущение, что все претензии, которые шли по его адресу, были предназначены совсем другим ушам. Словно подполковник вел диалог с кем-то другим и теперь просто срывался на том, кто оказался под рукой. Было обидно и непонятно.
– Я разобраться хотел, что произошло в особняке… – попытался оправдаться Артем.
– И как, разобрался? – рявкнул Брагин.
– Нет, но парни должны были знать, что им грозит опасность. Это неправильно…
– Помогло Маврину твое предупреждение? Он уже полсуток с чертями на сковородке пляшет или на лютне с ангелами играет.
– А ваша слежка Вадьке как помогла? – огрызнулся Артем. Несправедливо сваливать вину на него одного. Он обиженно отвернулся к окну. Потом все же выдавил: – Как его убили?
– Два выстрела сзади, один в спину, другой в шею. Умер мгновенно.
– Это не похититель. Ему Вадик нужен был живым.
– Сам знаю, – с горечью фыркнул Брагин.
– Он сказал, что знает, кто убил Ленку.
Брагин резко повернулся.
– Что?
– Вадька сказал, что знает, кто убил Лену. Обещал позвонить завтра, то есть сегодня.
– Теперь уже не позвонит.
Да, теперь уже не позвонит.
Рассказывать, собственно, было нечего. После встречи в особняке Брусницыных Маврин отправился домой, куда поехал Зайцев – неизвестно, а Беркович подвез Артема на Фонтанку. Нет, к Артему он не заходил, уехал сразу. Куда? Да кто ж его знает куда…
– Твое счастье, что трифоновская наружка видела, как ты зашел в дом и больше не выходил, а то был бы здесь сейчас вместо меня Кравченко со своими гоблинами. Он ведь до сих пор тебя подозревает, а ты ему такой козырь подарил.
Узнать вот так, мимоходом, что за тобой следят… Для подобного известия время нужно, чтобы переварить, а Брагин уже задавал следующий вопрос:
– Что за человек Беркович?
«Что за человек Беркович?» – мысленно повторил Артем. Кто бы знал…
Он и раньше затруднился бы ответить на подобный вопрос, а теперь, когда прошло девять лет, и подавно. Брагин как-то говорил, что тюрьма за девять лет может изменить человека, сделать совершенно другим. А заграница? Конечно, какие-то базовые характеристики личности вроде эмоциональности и темпа реакций остаются неизменными, но ведь обстоятельства и окружение тоже влияют на человека. Гошка и раньше был непростым типом, у таких людей с возрастом противоречивые черты только усиливаются. Мог ли нынешний Беркович убить человека? Ответа нет. А тот, девятилетней давности? Раньше Артем возмутился бы от самого вопроса, а сейчас? Сейчас он может лишь сказать: «Не знаю».
– Ну хорошо, а твои звезды что по его поводу думают? – не отставал Брагин.
– Не смотрел, – буркнул Артем.
– Что так? Неужели не интересно?
Интересно, еще как интересно, особенно после известия о смерти Маврина. А вот с чего вдруг Брагин заговорил о гороскопах? Неужели у полиции дела идут настолько плохо, что остается уповать на астрологию?
– Что скажешь о Зайцеве? – задал очередной вопрос Брагин.
Тут тоже непросто. Заяц – актер. С ним и раньше не очень понятно было, где он настоящий, а где играл, а сейчас и того хуже. Вот увидишь его, такого красивого, мужественного, на серебристом «лексусе», и даже представить не можешь, что он – трус и позер. С актерами ведь как? В них многие видят то, что они играют. В Тихонове всегда видели смелого и умного разведчика, в Гурченко – милую и недалекую Леночку из «Карнавальной ночи», хотя характер у актрисы был на редкость тяжелым. С разноплановыми актерами сложнее, но не в наше стремительное время. Вот сыграл несколько лет назад Зайцев персонажа, который переодевался в женское платье, так сразу поползли слухи о нетрадиционной ориентации. Потом сыграл мужественного героя-любовника – и все мгновенно прекратилось. А еще была роль в «Преступлении и наказании». Может, Заяц и хороший актер, но Раскольников из него получился так себе. Хотя это только для Артема так себе, потому что он знал: Зайцеву никогда в голову не пришли бы те мысли, что мучали Раскольникова. А другие зрители хвалили и даже пытались проводить параллели. Но что же получается? Брагин считает, что Вадика убил кто-то из них двоих – Беркович или Зайцев? А может, и троих? Артем ведь тоже одним из последних видел Маврина…
Из задумчивости его вывел голос подполковника:
– Серебристый «лексус», говоришь? Его за серый принять можно? Женское платье? Он ведь в убитую всерьез влюблен был, так? И до сих пор не женат?
– Да, все так. Не понимаю, куда вы клоните.
Но Брагин не слышал вопроса. Он отошел в сторону и поднес к глазам смартфон.
– Викентий Сергеевич… – позвал Артем.
– Подожди, – отмахнулся подполковник. Он уже кричал в трубку: – Капитан? Ты женщину ищешь. А что, если это переодетый мужик? Зайцев – он ведь актер и в каком-то фильме переодевался в женское платье! А что, если и тут так: надел парик, маску на полрожи натянул, время такое, все сейчас в масках, одни глаза наружу. И ездит он на серебристом «лексусе», могли ведь перепутать с серой «маздой»… Ну ты-то точно не перепутаешь, а «пираты» безлошадные вполне могли. И к убитой у него чувства были.
– Вы всерьез считаете, что Заяц провернул эту авантюру с похищениями? Да он Ленку забыл давно, – возмутился Артем, когда Брагин закончил разговор. – Его только собственная карьера интересует, он мыслями уже в Голливуде. Вы его самого когда в последний раз видели? Девять лет назад? Так посмотрите сейчас. Да его в то подземелье на аркане не затащишь, он же там ботинки от Феррагамо испортит. И вчера в особняке он такого труса отплясывал…
Брагин не слушал и не слышал, он уже набирал другой номер.
– Трифонов, когда Зайцев вчера домой приехал? Время поточнее. Ага… Значит, вполне мог успеть побывать в Коломне? Скажи своим орлам, которые за Зайцевым присматривают, чтобы глаз с него не спускали. Да, есть вероятность, что может сбежать. Нет, сами ничего не предпринимайте, дождитесь меня или Кравченко.
Он ненадолго замолчал, потом едва слышно ругнулся, но, вовремя спохватившись, проглотил конец фразы и попросил Артема:
– Загрузи-ка мне «Фонтанку».
Информация об убийстве Маврина уже успела просочиться в ленту новостей портала и теперь занимала почетное место в левом верхнем углу, где размещались самые важные новости. Впрочем, удивляться скорострельности журналистов не стоило – не зря ели свой хлеб. Но Брагина, похоже, разозлила не утечка, а Маврин-старший, уже успевший дать интервью, в котором набросился на городские власти: превратили Питер в бандитский притон при полном бездействии органов правопорядка. Однако Артему казалось, что неприязнь подполковника к депутату имела гораздо более давние и более личные корни, чем сегодняшнее интервью «Фонтанке».
Припечатав депутата Маврина емким словом, Брагин нацелил смартфон на Артема:
– А ты, если не хочешь неприятностей, сиди дома и не высовывай носа. И не звони никому. Телефон отбирать, надеюсь, не нужно?
«Как бы не так», – мысленно пробурчал Артем.
Он настолько увяз в этом деле, что принимал происходящее почти как личную трагедию. Разве может он бросить это расследование? Даже если бы хотел – не получится. Он уже вышел на сцену, он уже задействован в этом спектакле. Ощущение происходящего как разыгрываемого спектакля, где каждому из них – Артему, Брагину, Кравченко, Маврину, Зайцеву, Берковичу, девчонкам, бывшей следовательнице и неизвестному похитителю – отведены определенные роли, усиливалось с каждым днем. А ведь еще где-то за сценой прячется режиссер, который останется скрыт