– Что? Что такое? – слышавшая разговор Морхинина с дочерью спрашивала Тася. – Там у Сони какая-то катастрофа? Я еду с тобой!
– Тася, – жестко сказал Морхинин. – Ты остаешься дома и никуда не выходишь. Ясно? Я еду выручать дочь. Сделаю, что смогу. Ты мне только помешаешь. Разве я лезу, когда ты возишь ся со своим сыном? Сейчас мне нужно срочно к Соне. Откроешь шкафчик, там документы для тебя. Деньги – три тысячи баксов на первое время. Если все обойдется, значит, Бог милостив. Если же…
Тася с белым лицом смотрела на Валерьяна страшными глазами.
– Нет, нет! Я тебя не пущу! – зарыдала верная подруга. – Не уходи, Валечка!
Морхинин обнял ее на секунду. Прижал к себе, поцеловал соленые от слез дрожащие губы.
– Не волнуйся. Может быть, выкручусь. Ну, успокойся, кисонька моя, солнышко… Я вернусь. Но ты позвони по этому телефону Роману Петровичу Колоскову. Офис, где работает Соня, близко от его дома. Справа, под аркой, бывшая фирма «Пени-Лэйн», сейчас называется «Оссиан». Ну вообще-то все в порядке. Я пошел.
На лестничной площадке Морхинин развернул сверточек и достал вальтер. Проверил патроны: шесть штук – все на месте. Он сунул пистолет, найденный в лесах под Ржевом, во внутренний карман пальто. Нахлобучил шапку, пощупал в пиджаке деньги. Пятьсот хватит. Ну… Давай, Валерьян, спасай дочь.
Выскочил из подъезда на улицу. Темно, малолюдно. Изредка проносятся машины. Морхинин заметался с поднятой рукой, стараясь остановить «бомбиста». Все, как назло, проезжали мимо. Наконец тормознул потрепанный автомобиль «Ауди». За рулем нацмен… грузин, армянин? Азербайджанец, скорее всего.
– Вам куда? – спросил лениво водитель.
– В центр, к Генштабу, Арбат. Знаешь?
– Знаю. Шестьсот рублей.
– У меня пятьсот. Мне нужно спасти дочь. Ее убить могут. Помоги. Ты кавказский человек, виски уже седые, как у меня. Я спешу, времени нет совсем. Бери пятьсот, почтенный, гони?
– Давай деньги. Поехали спасать твою дочь.
«Ауди» помчалася, стараясь не замечать красных глаз светофоров. Несколько раз чуть не врезался в бок такому же безумному лихачу. Но доехали они в центр необычайно быстро.
Метров за двадцать до небольшой арки, где находился Сонин офис, Морхинин остановил водителя. Не скрываясь от него, переложил вальтер из внутреннего кармана в боковой, справа.
– Выхожу, – Морхинин ощущал явное сочувствие кавказца-водителя. – Ничего не надо, я сам.
– Да поможет тебе Аллах, – сказал «бомбист». – Ты правилно делаешь, удачи тебе. – Машина уехала.
Прижимаясь к стенам домов, Морхинин быстро оказался около арки. Снег похрустывал под ногами. Валерьян старался идти на цыпочках. Вообще он все здесь, в округе, знал как свои пять пальцев, Старый и Новый Арбат. Притиснувшись к стене, заглянул во двор, под арку. Там темнели две фигуры. Поодаль, во дворе, стояла черная машина. В офисе на третьем этаже горел свет. Остальные окна мрачно темнели. Еще тускло посвечивало в вестибюле. Окно было разбито, но дальше переплеталась толстая двойная решетка.
Морхинин еще раз проверил предохранитель, приготовил пистолет и, положив на него руку, тихо вошел.
Бандиты, очевидно, не очень торопились. Считали, наверное, что им никто не помешает. Вероятно, с кем-то так договорились. Один из них, в короткой дубленке и черной вязаной «балаклаве» на голове, поближе к арке курил сигарету. Он даже не заметил прокравшегося во двор Морхинина. Другой стоял у входа в офис и говорил по мобильнику:
– Я тебе последний раз предлагаю, сука, добровольно открыть подъезд. Никто к тебе сейчас не приедет. Все заранее улажено. Отдашь то, что надо, и мотай куда хочешь.
Говоривший по мобильнику застегнул кожаное хрустящее пальто с меховым воротником, выругался матерно.
– Милиция будет ждать, пока мы закончим, поняла? Тогда они только явятся проводить следствие, – продолжал он. – Последний раз тебе говорю: подорву дверь. Войдем, вскроем кабинет, где ты прячешься. Повесим тебя на люстре.
Мрачно стало на душе Валерьяна Александровича, он еще раз пощупал алехин вальтер в кармане.
Куривший сигарету усмехнулся:
– Мочить эту упрямую курву надо в любом случае.
– Эй вы, скоты, – глуховатым голосом обратился к ним Морхинин. – А ну, быстро убирайтесь. Сейчас приедет ОМОН и мой друг-десантник.
– Этот откуда? – повернулся стоявший у подъезда к своему напарнику у арки. – Что ж ты просмотрел, Вован? – потом он обратился к Морхинину: – Ты кто такой? От кого?
– Я отец Софьи Ставровой и не позволю ее запугивать! – неожиданно взорвавшись, хрипло рявкнул Морхинин. – Пошли вон!
Он увидел, как свободная рука говорившего по мобильнику медленно поползла в карман кожаного пальто. «Ну вот и все, действуй», – внутренне приказал себе Валерьян.
Вытащив свой вальтер, он выстрелил. Держал кисть крепко, как его учил Алексей Ревякин. Морхинин первый раз в жизни стрелял из пистолета. Стрелял в человека. «Правильно, – услышал он голос Нуньеса Бальбоа, – враг должен быть убит».
Человек в кожаном пальто уронил мобильник на снег. Потом словно споткнулся и упал ничком, лицом вниз. Но Морхинин уже видел ствол второго, в дубленке. И стал стрелять в него подряд всеми оставшимися патронами. Тот тоже выстрелил. Последняя пуля Морхинина все-таки попала ему в живот. А может быть, в бедро – этого Валерьян уже не успел заметить. Корчась от боли, скрипя зубами, злодей в дубленке пытался ползти к машине.
В ту же минуту под арку въехали две иномарки. Из одной выскочила милицейская оперативная группа. Четверо. Они подошли к раненому. Он что-то сказал, указывая в сторону офиса. Под ним уже натекла лужа крови.
– Вызываем «скорую», – проговорил старший опер, – Вася, ты поедешь с ним в Склиф.
– Если он дотянет, – пожал плечами Вася. – Там еще двое. Проверьте.
Из второй иномарки вышел с надменным видом солидный, хорошо одетый джентльмен в распахнутом пальто. С ним двое охранников.
– Ваши документы? – обратился к джентльмену старший опер. – Подполковник Сизарев, уголовный розыск.
– Я директор фирмы «Оссиан» Груденский. Там в офисе моя заместительница Ставрова. Разрешите позвонить. Она откроет подъезд. – Он набрал номер мобильника. – Соня, это я, Виктор Аркадьевич. Тут и милицейская машина. Спускайся, открывай двери. Молодец, умница, продержалась. Остальное положи куда следует.
Один опер и с ним эксперт подошли к лежавшим близко от офиса.
– Трупы, – сказал эксперт. – Проверьте документы.
Дверь распахнулась, выбежала Соня, бросилась к директору:
– Виктор Аркадьевич, почему вас так долго не было? Еще немного, и они бы ворвались. Слава богу, что все закончилось благополучно. А эти где? – Соня пристально оглянулась.
Валерьян Александрович Морхинин лежал на спине, раскинув руки. У его правой руки чернел на снегу вальтер. Шапка свалилась при падении и оголила голову с поседевшими слегка волосами. Морхинин будто смотрел сквозь арку на улицу, чуть прикрыв глаза. Там неподалеку, у бывшей военной академии, находился небольшой сквер. Когда-то свободными от спектаклей вечерами молодой хорист прокатывал здесь детскую коляску, где, завернутая в пушистое одеяло, сонно почмокивала соской крохотная румяная Сонька.
– Что это? – растерянно спросила Соня, делая шаг к отцу. – Папа? – Еще более недоуменно произнесла она. Глаза ее налились слезами. – Папа! – закричала она громко и жалобно. – Ты все-таки приехал… Ты приехал меня спасать… Убили…
– Я очень сочувствую тебе, Соня, – сказал Груденский. – Ты звонила отцу?.. Но ничего уже не поделаешь. Твой отец – смелый человек, он тебя защитил. У него был пистолет?
– Ваши документы, гражданка Ставрова, – обратился к Соне подполковник из уголовного розыска.
– Пустите меня проститься, – вытирая слезы, глухо проговорила Соня.
Она опустилась на колени, подстелив полу своей белой дубленки. Молча смотрела в лицо Валерьяну Александровичу. Хотела поцеловать его в лоб, но передумала. Медленно поднялась. Достала из сумки документы.
– А ваш отец, кажется, член писательского Союза. Вот билет у него нашли.
– Куда вы его повезете? – спросила Соня, оглядываясь на отца.
– В морг. Больницу вам потом укажут, – объяснил милиционер. – Но сначала будет работать эксперт.
– Кто эти? – резко оглянулась на другой труп Соня.
– Будем выяснять, – уклончиво проговорил подполковник Сизарев и тотчас вмешался в небольшой скандал.
Там, у ворот, прорывался через сопротивляющихся оперов плотный мужчина.
– Где мой друг Валерьян Морхинин? Убили? Ах, гады, гады…
– Вы кто такой? Документы!
– Вот мои документы. Недавно выпустили под подписку. Держали как тренера скинхедов, террористов и антиглобалистов, мать вашу растак! Дайте проститься с Валерьяном, пока не увезли. Я майор в отставке, герой России за чеченскую войну… Да пустите, черти! – отмахивался от принципиальных ментов Роман Петрович Колосков.
– Пусть подойдет, – ворчливо разрешил милицейский начальник.
– Не успели крепко подружиться. Не певать тебе больше, дорогой мой, ни в церкви, нигде… – Колосков снял шапку, поклонился. – Дело житейское. Может, встретимся скоро. Холуи власть имущих и меня пришьют. Прощай, Валя.
– Прощаться надо на похоронах, – сердито и поучительно произнес подполковник Сизарев. – Все! Посторонних отсюда выдворить. Господин Груденский и госпожа Ставрова, вы поедете со мной в главное управление для выяснения обстоятельств.
– Пожалуйста, – удивленно поднимая брови, сказал Груденский. – Хотя я не понимаю, какое отношение ко мне лично имеет эта стрельба. Охрану можно с собой взять?
– Охрана свободна. Оставьте только шофера. С вами поедет Ставрова. Так, выезжаем, – подполковник полез в свою машину.
Раненого на «скорой» увезли в больницу Склифософского. Трупы поместили в другую медицинскую машину. За выезжающими из-под арки тронулись и остальные.
Соня сидела рядом со своим шефом и ощущала тупое одеревенелое состояние, будто происшедшее сегодня ночью было не с ней. Она всегда считала, что отец – только некий возвышенный персонаж, неудобный и неудачливый в современном деловом мире. И вот – такая решительность. И оружие… Соня думала тяжелой, ноющей, как от удара, головой и неподвижно смотрела во тьму на блики автомобильных фар и косо гнавшую снег разошедшуюся метель.