Процессия из девочки и мужчины подошла к замаскированному входу в пещеру. Укрытие. Отсюда начинался длинный и извилистый подземный путь по штрекам, шкуродёрам и двум сифонам на ту сторону сопок. Толща камня могла сыграть роль экрана, а что желающих поживиться останками демонов, пока те не распались окончательно, скоро прибудет на этот праздник жизни целая толпа, он не сомневался. А за ними — и охотничья группа полиции.
После короткого узкого лаза входа пещерный горизонт сначала раздавался во всю ширь, формируя немалых размеров зал. Здесь, близко от поверхности были разложены припасы длительного хранения, собранные им и Горбоносым. Еда в консервах. Немагические светильники на керосине. Одежда. Обувь. Кое-какие документы человеческого мира. Книги, которые явно не могут храниться под открытым небом. Стоило Каши отложить парня и зажечь пару ламп на керосине, как мальчик застонал и открыл глаза.
— Мы… где?..
— Пещера в горах, убежище.
Парень огляделся, вымученно улыбнулся.
— Плохое… убежище… не скрывает… ауры…
— Тут дальше ход, — напомнил о себе Пожиратель Трупов. — По нему можно быстро отойти в глубь гор…
— Спасибо… лучше… по-другому… Ринко, помоги…
Девушка подхватила парня под руки, помогла встать. Опираясь на её руку, он сделал пару шагов к ближайшей стене и, приложив руку, закрыл глаза. Открыл, вгляделся в стену. Каши с некоторым недоумение следил за этими манипуляциями, зажигая дополнительные лампы. Далеко не все демоны хорошо видят во тьме. И… проклятье! Фонящее ощущение разлитой по предгорьям смерти и боя пропало, как отрезало! Аякаси кинул сканирующее заклинание, одно из немногих в его арсенале… и оно кануло в стену как в воду!
— Как?!
— Родовые способности… Разрешите… представлюсь… Юто но Амакава, глава и последний в роду.
Мысли в «голове» у Каши сделали отчаянный кульбит: всё, всё вставало на места! Клан артефакторов, клан «приручателей» демонов, клан, веками насчитывающий до десятка активных членов, хозяева Клинков и Когтей Ноихары. Легендарная способность, «внедрение света меняющего», позволяющая превратить любой предмет в мощный артефакт… даже камень, даже ветку… даже — целую пещеру! Нет, не Мизучи их привела, это Амакава пришёл с Мизучи. Два воина — свита, демон и мечница-человек… обвешанные артефактами так, чтобы уделать пять сильных демонов его, пожирателя, уровня, за пять секунд.
Говорят, все Амакава умерли. Говорят, что наследник всё же выжил и скрывается под подавляющей печатью. Это — СКРЫВАЕТСЯ?! Каши давно интересовался этим кланом. И кое-что смог разведать из того, что обычно называется «клановой тайной». Ходили разные слухи, и один раз он смог поговорить с аякаси, который отказался от вассальной клятвы. Он не был готов и не мог её принять, а вот его подруга не имела иного шанса. Но он убедился, что клятва работает, и кое-что понял и запомнил. В частности, её, клятвы, текст.
Логика. Зачем пришёл наследник Амакава? За каким-то… договором. За каким? Почему именно к ним? Потому что Мизучи рассказала Юто Амакава достаточно много про их сообщество. Ведь присяга на верность, вассальная клятва Амакава, что обеспечивается их способностью «внедрения света», простая, в сущности, примитивная штука. Это просто возможность перешагнуть через себя в обмен на обещание службы. Когда ты упёрся в потолок собственных ограничений, силы, рода, вида, души, любых. Дикий, невозможный шанс стать другим, в обмен на добровольное ограничение свободы. Чего как огня боятся большинство как аякаси, так и людей. Его надежда умерла сегодня. Можно просто жить. Его надежда принесла ему невероятный по редкости шанс. И к ками подробности! Поверить в выбор Сидзуки.
Посмотрев на заходящих в освещённую пещеру Горбоносого (нескольких выживших он нёс просто в охапке), Мизучи (на ней буквально повисли двое, что не могли идти сами) в сопровождении нескольких демонов, Каши, сделав три широких шага, оказался перед последним Амакава. Плавно опустился на колени и склонил голову так, что она оказалась ниже уровня подбородка ребёнка.
— Амакава-сама. Я Каши из рода демонов Каши, лидер сообщества духов склонов гор, прошу принять мою клятву и клятву тех, кто решит пойти за мной. Клятвой рода, клятвой верности и клятвой свободы да возвысится тот, кто готов.
Аякаси мог бы поклясться, как сейчас мелькает в глазах ребёнка череда выражений: изумление, удивление, понимание, и их сменяет сосредоточенный прищур. Ощутил детские руки на своих висках.
— Думай, желай, что хочешь сильнее всего, и помни о верности слову. Иначе присяга тебя просто… сломает. — Прошипел ему на ухо Амакава и громко, чётко проговорил: — Да будет так.
И… больше ничего. Ни вспышек света. Ни ударов грома. Никаких внешних эффектов. Просто Юто убрал руки с головы аякаси, и Каши встал. Что он желал сильнее прочего? Что ограничивало его? Потолок разума, предел сознания? Каши ухмыльнулся, губы сложились в столь непривычную ему жестковатую усмешку. Служение господину — это унизительно и плохо? А служение идеалам — это, значит, свобода?
— Кто всё ещё верит мне, как учителю, кто хотел пройти предложенный мною путь — подходите и присягайте Амакава. Слова вы все слышали. Остальные свободны, где проход в пещере — все знают.
Демоны, столпившиеся у входа, зашуршали, зароптали, заметались взглядами по людям, и Каши подойдя, встал слева от своего сюзерена. И почти не удивился, увидев справа Мизучи. Стоящий среди «мелюзги» Горбоносый изобразил жест «рука-лицо» и спокойно подошёл к мальчику. Опустился на корточки, подставляя лоб. — Ну, давай уже эту клятву, что ли. — И чуть тише и в сторону. — Если бы пафос можно было удалить хирургическим путём, я бы отправил кое-кого на операцию… сенсей хренов.
Интерлюдия 13О. Хоккайдо. Родовые земли ДжингуджиОсобняк старшей семьи. Заклинательный покойМать и дочь, Мерухи и Куэс Джингуджи
— Ну ма-а-ам, — протянула девочка, — зачем это опять? Мне холодно и жёстко. И скучно!
— Видно, ты уже забыла, дорогая, как до середины семи лет ты даже спать не могла нормально. Помнишь, сколько раз ты просыпалась с ожогами? А с синяками? Хочешь повторения?
Девочка закатила глаза. Её длинные, цвета вранова крыла, волосы были аккуратной волной откинуты через край алтаря и свисали почти до земли. Кроме разговора, девушка не позволяла себе ни одного лишнего движения: что такое сбой в магическом ритуале и насколько могут быть неприятны последствия, она прекрасно знала. Мать продолжала водить руками на Куэс, на вопросы отвечала односложно и не особо вдумываясь, и мёрзнувшей без одежды «принцессе» Джингуджи оставалось только закрыть глаза и попробовать отвлечься от занудной процедуры какими-нибудь приятными воспоминаниями.
Например, о том, как она излечилась от «проклятья магов». Есть у британских волшебников поговорка — «силы много не бывает». Остаётся пожалеть их, потому что они действительно не знают, что такое много силы. Слишком много для хрупкого человеческого тела. Один из непреложных законов магии гласит: подобное побеждает подобное. И потому, сколько бы ни ставили в её теле колючие ёжики запечатывающих внедрённых заклятий, её сила разрывала их раз за разом. Пока маленькая Куэс бодрствовала, она вполне контролировала себя, быстро научилась, чтобы прозрачно-тёплая волна энергии не обжигала кожу… или внутренности. Кошмар начинался, когда она засыпала. Два раза из трёх она успевала проснуться до того, как её магия успеет нанести повреждения, но иногда сон был слишком глубок…
— Для чего нам сила, мама? Мне больно от неё…
— Для того, чтобы убивать демонов, дорогая.
— Убивать плохих демонов?
— Не бывает хороших демонов, доченька.
Её рано начали учить, уже в пять лет маленькая Куэс умела отсылать энергию во вне организма, поджигала свечи касанием за фитиль, двигала предметы телекинезом. На некоторое время приступы из опасных превратились во что-то просто болезненное, неприятно, но это можно было игнорировать. Просто нужно было сделать достаточно этих очень-очень интересных манипуляций с предметами или яркими искрами заклинаний. А потом её резерв начал расти. Так бывает. Считается, что если резерв в детском возрасте больше среднего уровня, то обычно у ребёнка полностью проявившийся дар. У Куэс оказался редчайший по силе дар. И он был готов её убить.
Мерухи Джингуджи устало смахнула капли пота, выступившие на лбу, и продолжила сканирование-исследование-перезапечатываение силы дочери. Учитывая, что совсем неслабую Мерухи Куэс размером резерва превосходила на порядок, работа была не из лёгких. Тогда, поняв, что ребёнок может просто не пережить, мать, наконец, обратилась за помощью к Старым Кланам.
Обращение к политическим противникам, как и ожидалось, прошло далеко не гладко. Жрецы — зеркальщики были готовы спасти ребёнка безвозмездно, запечатав дар… целиком. То, что при этом Куэс осталась бы в лучшем случае полоумной, произнесено не было, но любому, знакомому с теорий магии, было ясно как день. Тсучимикадо, вежливо улыбаясь, сообщил, что среди клановых техник нет ни одной, что могла бы пригодиться. «Темница дара»? Ну, это же вымысел, нет такой техники и быть не может, как можно регулировать ток маны внутри источника, современная магическая мысль это решительно отрицает. И тогда пришлось обращаться к «чокнутым» Амакава.
Про клан артефакторов-укротителей ходили самые невероятные слухи, начиная от того, чем именно они занимаются со своими демонами в свободное время (и что именно это обеспечивает экстремальную преданность приручённых монстров) и заканчивая тем, что мол де любой до кого они дотрагиваются, больше не остаётся прежним. Но, выбора не было. Встреча с главой клана прошла в тёплой, дружеской атмосфере… если не считать, что Мерухи каждый раз дёргало, когда ей подносила чай или пирожные зашики-вараши, дух места, силы такой, что в волосах начинают проскакивать искры. Очень атмосферно! Совершенно понятно, почему добровольное затворничество Амакава никто не стремится прервать. Но другого выбора всё равно не появилось.