я уже точно знал, что буду делать буквально по минутам: умывание, завтрак, короткая поездка школьным, то есть клановым, автобусом… До «светлого» момента, когда за мной и Химари заявится Сидзука, оставалось ещё почти двадцать минут, и я позволил себе понежиться на футоне: два фигуристых женских тела создавали неповторимый комфорт. Химари спала как убитая — с тренировки она возвращалась под утро, и проскальзывала под одеяло — я обычно и не просыпался. Тем более, проблем с местом больше не было — кровать после того случая мы разобрали, и устроили в комнате тра… спальное место «как все» — расстилали на полу футоны. Я, если работал, в комнате сидел за столом, а Агехе всё равно пофиг, где валяться с ноутом днём. Химари же по пол-дня проводила в школе Тэнгу — восстанавливала боевые навыки… и, мне казалось, она немного меня стеснялась «после того самого». Что, впрочем, не мешало кошке объявить себя моей «тенью» — это позволяло ей для самой себя быть рядом со мной на «законных основаниях», если я покидал дом не на продолжающиеся «амулетные изыскания», а по другим делам: по крайней мере, я так расшифровал её поведение для себя — и Хироэ тоже. В работу тех тараканов, что заменяют бакэнэко мозги, я старался не лезть: во-первых, ей в себя тоже придти надо, а во-вторых ей действительно так легче. Правда, пару раз расчётливо «ловил» девушку в коридоре второго этажа и целовал: на всякий случай, а то начнёт считать, что «а может, я ошиблась в том, что было». Тараканы сознания — такие насекомые… и у меня тоже.
Это произошло после событий в ДРЦ: моя жизнь опять неслась галопом и кувырком, не давая «голову поднять», причём виноваты были даже не столько «обычные» неприятности, сколько рывком изменившееся семейное положение. Честно, не ожидал — я, и вдруг — отец! Поверьте, это… очень волнительно! Если сначала мне удавалось воспринимать этот факт отстранённо: ну, ещё один фактор в куче событий, то утром, после второй ночи с Агехой (третьей, если по абсолютному счёту), до меня, что называется, «дошло». Может, тому виной ростовое зеркало, которое мы купили в спальню буквально на следующий же день: хиноенме его здорово не хватало, да и я получил возможность «почувствовать себя настоящим мужиком» вешая неудобный параллелепипед на стену. Вот в этом зеркале на второе утро я и увидел себя — на фоне спящей девушки, и вдруг осознал, КАК мы с ней выглядим со стороны.
Наверное, европеец мог дать мне и тринадцать на внешний вид, возможно, даже четырнадцать. Или десять — «все узкоглазые на одно лицо». Рост у японцев между детьми и взрослыми варьируется меньше — из-за более низкого среднего роста вообще. Меньше разницы в сантиметрах. Что касается младшей жены — ей можно было дать от восемнадцати до двадцати двух (скорее первое, если она одевалась «как обычно»). Я не привык воспринимать себя ребёнком — себя я отчетливо помнил «взрослым», и, естественно, чувствовал себя на свой «взрослый» возраст — стандартный фокус подсознания. Так худая девушка может считать — и чувствовать! — себя толстой, а низкий лысоватый «мачо» — неотразимым сердцеедом, снисходящим до восторженных дам у его ног. Даже отражение в зеркале меня не смущало — я давно его «не видел», обращая внимание в основном на порядок в одежде, причёску и так далее. Кстати, одежда меня тоже привычно «вводила в заблуждение»: школьная форма Торью в целом для мальчиков напоминала классический костюм: включая даже шейный платок безо всяких детских «резиночек под воротник». Детская же одежда в Японии в большом ассортименте тоже сделана «под взрослую», причём так, что оставшиеся по смутным воспоминаниям моего первого детства нарочито-яркие и характерные по покрою вещи для этой «категории граждан» из России казались на фоне этих вещей «серьёзными». Нет, ну правда — все эти шортики, рубашечки и (о ужас! даже для мальчиков!) чулочки создавали впечатление скорее косплея, и в повседневке практически не носились. Так что не удивительно, что застёгивая перед зеркалом привычные пуговицы рубашки или затягивая узел галстука я не испытывал каждый раз когнитивный диссонанс «я ребёнок». Можно считать, я про это вообще забыл — «встроенная» вежливость общения с любыми недостаточно знакомыми людьми окончательно нивелировала разницу. Ни разу я не слышал никаких «ути-пути, малыш!», что с гарантией получил бы от первого попавшегося мужчины в метро в Москве, попади я туда «как есть», и обратись серьёзно и «по-взрослому» к ближайшему мужчине средних лет. А тут — «Амакава-сан» или даже «Амакава-доно» от тех, кто в курсе. Добавить к этому, что демонам плевать на внешний вид — слишком этот параметр варьируется независимо от личной силы — и получим то, что получилось…
И вот — я внезапно «прозрел»! Так бывает, когда нервная разрядка проходит, да ещё и буйный фонтан гормонов наконец-то приутих, после второй ночи подряд… «Старшая сестра» — это, пожалуй, было более-менее подходящей социальной ролью, если смотреть на нашу пару со стороны. Низкорослая Агеха была выше меня где-то на пол головы — это ладно (в постели, кстати, такое различие только больше заводило — это был интересный опыт!). Но вот вполне оформившаяся красота девушки на фоне моего откровенно детского сложения (естественно, я спал не одетым!)… это разрывало шаблон только так!
«Как она со мной… таким… может вообще?» — это был далеко не единственный вопрос, в тот момент моя голова была наполнена не менее чем десятком подобных. Хорошо, хиноенма крепко спала — а то с меня сталось бы спросить это вслух. А так — я отошёл к компьютерному креслу, присел, взялся руками за виски и принялся… наверное, это называется, «переживать». Моё неожиданное отцовство заставило меня — и совершенно логично — сломать свой собственный, выстроенный и запланированный шаблон поведения: вопрос о том, что мать моего ребёнка может быть где-то вдали от меня для меня даже не стоял. Особенно в свете только что пережитого «приключения»… Принятие же Агехи в семью было однозначным «переключателем»: теперь «играть в гарем» со своим директоратом я больше не мог. Или настоящая семья — или извините-чисто-рабочие-отношения с перспективой постепенного отдаления от правления кланом. Возможно, сработала фишка возраста: биологически я был младшего подросткового возраста, самое время для начала воинствующего максимализма. Впрочем, то же можно сказать и о девочках: триггер «или да, или нет» даже не подвергался сомнению. Фактически, я (Хироэ меня поддержала) заставил выбирать Ю и Кузаки «вот прям счас», таким образом, фактически, лишив их выбора. И сломав напрочь их «обычную жизнь».
Я помню, как в манге «оригинальный» Юто говорил перед грядущей схваткой с парой Шутен-Кьюби, что дорожит своими «обычными деньками», я только посмеялся — ага, очередной штамп манги. Какая, к чёрту, «обычная жизнь», когда у тебя под боком пара демонов и колдунья? Н-да, я СИЛЬНО недооценил инерцию человеческого мышления — и свою тоже. В тот момент «самобичевания» до меня с предельной чёткостью дошло, что «вписав» в состав клановой верхушки этих двоих, я тем же росчерком кисти вычеркнул их нафиг из состава «граждан государства», как ни глупо-пафосно это звучит. Отныне у них не было своей жизни — и своей старой семьи, считай, тоже не было: оставшиеся «снаружи» просто не поймут и не примут, почему девушка должна строго отдать своё предпочтение кому-то одному, до конца. Получив взамен статус даже не жены, а наложницы. Внутри клана, как и положено «корпорации», пусть даже и семейной, уже начали действовать натуральные «свои законы», где мои директора становились совсем реальными «старшими жёнами», и, видимо, главами и родоначальницами собственных «родов клана Амакава», и это было реально круто. Но для людей «снаружи» это выглядело, как будто девушка отказывалась от нормальной карьеры, губила фактически таким образом свою судьбу, лишая себя нормального выбора. А ведь мир не ограничивается пространством «внутри клана» — он большой, и рано или поздно до этих неглупых, в общем-то людей, дойдет, на что они «подписались». Это я всегда буду смотреть на мир «изнутри» клановой структуры, просто потому, что центр клана — это я. Или вот Хироэ — то, что Канаме всё делает совершенно осознано, оценив различные вероятности, я не сомневался. Вот уж кто-кто не пропадёт, если клан Амакава дискредитирует себя и сойдёт со сцены — так это она… Так, стоп! Это что ещё за мысли?!
Проклятая неуверенность в себе сыграла со мной злую шутку: найдя лазейку в виде «ты ей не пара» (совершенно стандартную, надо сказать), подсознание, последние месяцы… а может, даже и годы, находящееся под постоянным прессом «задавленных» эмоций, начало раскручивать маховик депрессии, подсовывая всё новые «факты» таким образом, чтобы максимально расшатать то состояние «спокойствия», которого я достиг после возвращения в Такамию с женой. Подсознание тоже можно понять — у него программа, которая говорит о том, что переосмысление опыта через эмоциональный шторм нужно проводить тогда, когда смертельных опасностей нет… и вообще на горизонте спокойно: как раз так я подумал, проснувшись с утра: «наконец-то нормальное лето». Какое счастье, что тот урезанный курс «психологии», что нам читали половину семестра, я всё-таки прослушал достаточно внимательно: мне было интересно, и многое стало тогда «откровением». Вот и сейчас, «свалившись» в медитацию, которая отрезала от сознания набирающий силу эмоциональный шторм, выпущенный из «подвала разума», я понял, что со мной происходит… и стал искать аргументы, чтобы «заткнуть» брешь в своей уверенности в себе. Именно это абстрактное «я не справлюсь», составленное из «потому что в обществе так принято испокон веков» дестабилизировала всю «пирамиду» планов и действий: ведь мой клан — это я. Что-то вроде того, что пятилетнему мне «там» мать или бабушка сказала, что я «ничего не могу сделать, потому что ребёнок», и я запомнил. Никакие аргументы типа «я — попаданец» или «на самом деле мне тридцать с гаком» не помогали, разбиваясь о внутреннюю уверенность в том, что «детям не место». И никакие прошлые успехи, в числе которых переговоры с Региональным Директором Комитета и магом из разведки флота РФ, не срабатывали. «Взрослые просто над тобой посмеялись, за глаза» и «использовали ребёнка в своих целях» — вот и всё, что истерично орало мне подсознание в ответ. И, знаете, где я нашёл нужный кирпич к этой стене? О, да! Это была та самая ненавистная «классическая японская литература», предмет, к которому в школе я относился с большой долей иронии. Однако, «ненужных знаний не бывает». ТРИ! Я сходу вспомнил три аналогичных случая, где «молодой самурай», а, фактически ребёнок лет одиннадцати-тринадцати от роду, оставшись сиротой, принимал дела рода/семьи, и ЖЕНИЛСЯ (это, конечно, было политическое действо) — причём дети и сопутствующие проблемы не заставляли себя ждать. Конечно, для детей рассказы и повести были адаптированы… но разглядеть, что по крайней мере за двумя случаями «породнился с родами А, В, С, чтобы пойти против сильного рода D» был именно полигамный вариант — оказалось не слишком сложно.