молодым семьям должно было одновременно стать и первой его «политической» речью. Кто другой сказал бы, что демон может стать во главе городской администрации — Пачи бы только у виска пальцем покрутил. Но когда это говорят Юто и Канаме — остаётся только сказать «есть» и пойти выполнять указания. В конце концов, заставили же они его проработать несколько месяцев в качестве и.о. исполнительного директора Водно-Ресурсного Треста? Да и прямо сказать, имея влияние на городской бомонд (в лице Айи Канаме), Социальный Комитет и держа в руках нити управления от предприятий, массово предоставляющих работников для городских служб, Юто действительно мог продавить его кандидатуру. Точнее, не так. Амакава обязательно продавят его кандидатуру — слава Ками-сама, клан, пусть и формально, теперь уже не состоит из одного-единственного человека! Пусть ребёнок Юто-сама ещё не родился, пусть без мужа «старшие жены» — всего лишь обычные девчонки (и демоны!) из младшей и средней школы — это действительно хороший задел для того, кто чуть больше, чем три года назад потерял всё и начал с нуля…
Осьминог проследил за взглядом Учителя Воинов и понял, что тот имел в виду флаг. Тяжёлое прямоугольное полотнище солидно колыхалось на ветру над ветвями деревьев — иногда порыв ветра разворачивал его целиком: тогда становилось видно, что на снежно-белом фоне вышито простой черной нитью лаконичное и древнее изображение. Круг Солнца с лучами круглой формы. Камон клана Амакава.
— Знаешь, в последний раз я видел этот символ там, где окончил свои дни мой первый ученик, — Ворон как будто не заметил паузы и продолжал говорить с того момента, как прервался. — Амакава, тот, предок нашего, поднял его над захваченным замком. Это был знак, символ того, что экзорцист окончил работу, и зло, угнетавшее земли окрест, повержено. После, буквально через несколько лет, был принят закон, запрещающий кланам поднимать свои символы над местами, что не являются их собственностью. Экзорцистов обязали поднимать цветные вымпелы — было довольно неудобно, никак нельзя было понять совсем издалека, кто именно может тебя поджидать впереди, хе-хе. Насколько я знаю, закон никто так и не удосужился пересмотреть. Так что это замечательное «солнышко», несмотря на то, что глава поднял его для визуализации персоны, проводящей обряд, ещё и показывает всем, КТО заявил свои права на земли города… и мне, проклятье, нравится это!
— Юто в курсе? — обеспокоенно спросил осьминог.
— Да, я ему сказал сразу, как только увидел, — рассеяно ухмыльнулся Тэнгу.
— И он?
— И он, — улыбка стала больше похожа на хищный оскал. — Сказал мне, что это удивительно отражает суть наших территориальных претензий. «Мы здесь живём — и это наше место». Я и говорю — символично, Пачи-сан… Хе-хе-хе!
25
То, что в нашей «подвальной лаборатории» в политехе, мягко скажем, ВЕСЕЛО — я услышал ещё на подходе. Ни толстая дверь, герметично перекрывающая вход, ни полтора метра бетона стен не могли полностью заглушить удалую басовую «долбежку». Естественно, когда я всё-таки открыл дверь, то на секунду у меня заложило уши — ритм «тяжёлой» простенькой мелодии практически сбивал с ног. Интересно, сколько децибел? Кажется, болевой порог барабанных перепонок — 110…
— Ой, Юто-кун, прости, я не заметила, как ты пришел! — мелодия стихла, когда довольная Хонда отняла руки в асбестовых перчатках от внутренностей вскрытого дорогого «про» НЧ-усилителя: вроде тех, что используют на стадионах или на открытых сценах. Колонки, подключенные к монстру звукоусиления были соответствующие: здоровенные дуры «Yamaha», чуть ли не в мой рост!
— Ребята, два вопроса, — ковыряние в ухе мизинцем не помогало, было чувство, что туда напихали ваты — и ещё утрамбовали потом. — Откуда вы эту хрень притащили, и, собственно, ЗАЧЕМ?!
— Ну, ты сам сказал, что у нас по плану выяснение пределов возможности воздействия на физические переменные среды — Сора улыбалась до ушей, и сомнения, кто же, собственно, являлся автором «плана экспериментов», заключавшихся в том, чтобы притащить в лабу звукооборудование, у меня даже не возникло. За несколько недель общения я более-менее узнал своих «коллег»-лаборантов, и уже знал, что большинство «ах, ну это же круто/прикольно/интересно!» планов рождается в хвостатой голове представительницы клана Момочи. По крайней мере, шебутная и своевольная Охаяси на её фоне смотрелась образцом рассудительности и аккуратности! Такое впечатление, что эти двое были просто рождены стать лучшими подругами, тем более, что для всех выкрутасов у них теперь был просто замечательный «громоотвод»…
— Папа открыл нам с Михаиром счет для общих закупок, вот мы и купили оборудование для его рок-группы!
…ну, что я говорил? Так, стоп!
— Миша, у тебя есть рок-группа? — вкрадчиво спросил я.
— Теперь есть. Я это тоже только сегодня узнал, — иронию Кемеров-младший даже не пытался скрыть!
— По-моему, то, что вы изобразили, было больше похоже на «хэви металл».
— О, да! — Сора в такт слышимому только ей ритму изобразила пару дискотечных танцевальных движений. — Но в школе музыкальный клуб «тяжёлого металла» регистрировать отказались напрочь! Пришлось брать j-рок как тематику — не то, но хоть что-то…
— Что-то проясняется. Тогда, всё-таки зачем вы притащили звукооборудование в лабу?
— Хе-хе, смотри! — Охаяси протянула руки в перчатках внутрь кожуха, и колонки опять оглушительно «бумкнули». Пришлось зайти к ней за спину, чтобы увидеть…
…руки Хонды растопыренными пальцами упирались в четыре высокие радиолампы: за слегка затемнённым стеклом тлели углями разогретые катоды. Только тут я сообразил, что не вижу, собственно, источника звука: усилитель работал на холостом ходу. Охаяси убедилась, что я вижу её манипуляции, и, закрыв глаза, сосредоточилась:
— Бу-ум, бу-ум, бум-бум-бум, — ритм опять ударил по ушам, но в этот раз я даже не обратил внимания на громкость. Честно говоря, вот так вот, одними руками заставить НЧ-каскад усилка генерировать не просто шумы, а настоящую мелодию… впечатляет, ксо!
— Долго тренировалась? — практически прокричал я на ухо Михаилу.
— Всего два часа! — гордо похвастался русский. — Меня девчонки затащили в магазин музыкальных инструментов, и там Хонда случайно «потрогала» звуковик рукой — он тоже ламповый был. После той демонстрации с ртутной лампой, она во все электроприборы руками лезет. Едва-едва от распределительного шкафа в школе утащил!
— Неправда! Я же не дура лезть в розетку без перчаток, только посмотреть хотела! — Охаяси оторвалась от наигрывания ритма и теперь, пользуясь преимуществом роста своего кавалера, практически повисла у него на шее, прижавшись всем телом. Миша, не будь дурак, аккуратно придерживал своё «сокровище» за талию. — Что я могу сделать, если в обычных плеерах-телефонах-компьютерах почти ничего не ощущаю!
— Да, тот системный блок на информатике классно рванул!
— Там же взрываться нечему, — охренел я.
— Сенсей говорил про «электролитические конденсаторы», — отчиталась Момочи.
— А, ну да.
— Ну и что, мало ли, это вообще было случайно! А Сора вон мячик пальцами лопнула, и ничего!
— Мячик?
— Футбольный!
— Эээм…
— Да там одни придурки пнули по мячу, прямо в лицо, — потомственная шиноби поморщилась. — А у меня рефлексы!
— Юто-кун, а ты уверен…
— Естественно я уверен! — мы с Михаилом затягивали газовыми ключами крепление гибкого шланга к «розетке» из трёх сопел газовых горелок. — Я даже ничего не придумывал, такие схемы уже лет пятьдесят известны, если не больше. Горящий газ — это плазма, верно? В плазме есть ионы, и, видимо, некоторое количество свободных электронов. Вот и проверим, сможет ли Хонда как-то воздействовать на поток реактивной струи.
— А не рванёт? — парень обернулся посмотреть, как обе девочки сейчас старательно собирали пылесосом мелкие осколки газосветных ламп, которые «потрогала» бывшая «принцесса» клана потомственных самураев.
— Не должен, — объяснил я. — Ионизация идет только в факеле горения, а взорваться могут баллоны, которые мало того, что в десяти метрах, так ещё и в специальном боксе, как раз на случай опасности возгорания. — Вроде всё. Давай проверять.
— Ничего не чувствую, — проговорила Хонда и попыталась протянуть руку к пламени. Ещё ближе. Но ребята были начеку и оттащили слишком увлекающуюся лаборантку.
— Ничего не чувствую, — Хонда отняла руку от толстой металлической плиты, второй край которой почти купался в пламени импровизированного реактивного потока.
— Юто, ты же говорил, что нужно два электрода, — нерешительно уточнил русский. Несмотря на то, что я подробно объяснил процесс, который происходит, ребята ещё не очень «въезжали» в тему. Ну, что поделать — никто из них классической физикой раньше заниматься не планировал и углубленно не изучал.
— Да, нужно два, — согласился я. — Но их придется замкнуть, чтобы шел ток, или пробой будет через руки Хонды, когда та возьмётся за обе пластины. Не думаю, что электростимуляция через плечевой пояс — это то, от чего клановый геном совершенно страхует. Мы пойдем другим путем!
«Другой путь» потребовал сначала пойти наверх и выклянчить, чтобы в мастерской университета из толстой медной проволоки (в палец толщиной!) нам согнули катушку индуктивности нужного диаметра. Хорошо, что «звонок папе» в исполнении Хонды местный персонал уже опробовал — хватило одного вылетевшего с работы лаборанта, чтобы перед «щеглами мелкими» все теперь на цыпочках ходили и выполняли просьбы по первому требованию.
— Ура! Есть! — Охаяси, не отрываясь, двумя руками буквально вцепилась в индуктивность, концы которой через большое сопротивление я вывел на лабораторный мультивольтметр. — А теперь поддайте жару!
…
— Ух ты, крутняяяяк! А теперь больше кислорода в смесь!
…
— Смотри, смотри, оно