— Сколько… сколько прошло лет? — Хрипло выдохнул маг. Боль возвращалась: кровь, смешанная с искусственным заменителем крови «пошла» через удерживаемые водяной каналы-водяные трубки, соединяющие разрывы самых крупных сосудов — из-за стресса сам собой отменился первоначальный настроенный на «не больно» самоналоженный «свет».
— Наркоз! — Арисава втащил тяжелы баллоны так, как будто они были из бумаги. — Там еще маска в машине…
— Стой! — Резко распорядилась Агеха. — К черту маску — вентили открывай, дальше я сама!
Оказалось достаточно несколько прерывистых вдохов, что бы измученный и ослабленный организм начала отключаться. Однако, прежде чем сознание окончательно померкло, старик услышал от справившийся наконец с эмоциями «кисы»:
— Вы оставили меня… нас… пять лет назад!
«Если очнусь, нужно немедленно начать разбираться, что тут произошло.» — Решил про себя Генноске. Он, конечно, оставил Химари свои инструкции на случай «считать меня мертвым», но и в страшной сказки не видел внука сиротой — даже если учесть, что сыночек окончательно свихнулся бы и отказался учить наследника магии. Но… он, похоже, опоздал… Опоздал…
…глаза «Отшельника из Ноихары» окончательно сомкнулись, и он уже не услышал, как доктора Аой выгоняют из купола — «пока не началось как у Хари тогда — помните?» Шесть часов борьбы, когда его жизнь висела буквально на кончиках изящных женских пальцев тоже прошли мимо деда нынешнего главы клана — когда перемежая ругань и резкие команды, демоны и человек буквально «на живую нитку» собрали тело экзорциста: с торчащими трубками так и приживленных катетеров, с десятком имплантированных искусственных вен и пары участков артерий — это все под писк постоянно отказывающего оборудования и сбоев магических техник прямо на теле носителя «света Изменяющего». Впрочем, в госпиталь его привезли почти без эксцессов — к тому моменту прямо посреди улицы приземлился белый вертолет с черным солнышком — камоном во все днище транспорта.
12
Мерный писк кардиомонитора. Тихо гудит аппаратура принудительной вентиляции — дважды начинался отек трахеи единственного рабочего легкого, который с трудом вовремя диагностировала Сидзука, и Аой решила не рисковать. Богиня рек, кстати, «выключилась» прямо на месте — как только тело спасаемого подключили к аппаратуре поддержания жизни. Специально обработанной моим «Паромом Света» аппаратуре — а до того я то же самое сделал с койкой, простыней, полом под ногами, стенами… Аой перенервничала до такой степени, что сама себе назначила «успокоительное» и немедленно выпила его чуть ли не пол-литра. Японка! Крепленого сакэ! Я, к сожалению, не успел это пресечь — относил свою мизучи в комнату отдыха и устраивал на раскладном диване (а я еще сомневался, когда только нанятый главврач поставил это единственное условие для «своего» госпиталя). Теперь в К.О. для старшего медперсонала две сладко сопящие тушки и переминающийся с ноги на ногу в коридоре переволновавшийся муж Аой — замглавврача запретила увозить себя с рабочего места. Бедный демон — и так буквально пылинки со своей возлюбленной сдувает: как же, человек, такой хрупкий и все такое… хе, хорошо, что мои со мной так не возятся — по поводу «хрупкости» я уже доказал состоятельность, так сказать…
…дед теперь «прикован к постели» на много дней — слишком серьезные повреждения внутренних органов. Не проводи над ним операцию такие талантливые дилетанты как моя старшая жена и терапевт-Аой — уверен, мой родственник так и загнулся бы там, на асфальте… или во время заранее бесполезной попытки транспортировки в госпиталь Амакава: с такими повреждениями — не живут. Но — это же Амакава, а мы не можем взять и умереть просто так, верно? Мой родственник, да… появившийся из неоткуда (телепортация без конечного «приемного» телепорта?) с таким спектром выброса маны, что составитель давешнего справочника по спектрам аур, что достался мне от щедрот Суговары Коуджи-сана, рвал бы себе волосы на зад… в труднодоступных местах — такая «линейка» просто не может существовать, ага. Но спектр — это еще полбеды, сейчас его аура излучает вполне человеческий по конфигурации набор линий… только второго класса, близко к первому — а был твердый третий. Я не поленился, и поднял данные не только от себя, но и от Тсучимикадо — даже не стал спрашивать, собирают ли они статистику. Собирают… включая лиц под амулетами, как выяснилось — по крайне мере, моя динамика за год у них была… интересно, как? Хотя да, что это я — кеккей генкай, я уверен. Что же еще? Жуки, блин — надеюсь, они не сделают правильных выводов, зачем я запросил статистику по Амакава, прибывавших на совещания Круга в «Дом Тсучимикадо» за последние 50 лет… по крайне мере — сразу. А там — добрый дедушка Генноске очнется — и поделится с внуком самым ценным, что у него есть — опытом… в том числе — и по «главствованию» в клане и представлению Клана в Круге — где он, кстати говоря, «прописался» с тринадцати лет. Кажется, я начинаю понимать, что значат слова «ты очень похож на деда» в устах представителей кланов возрастом за сорок…
Деду сейчас семьдесят девять лет — совсем не «ворона накашляла», да. Впрочем, по лицу и не скажешь — резко обозначившиеся морщины после восстановления потери жидкости телом сейчас разгладились, оставив лишь самые крупные складки — а вот мелких, тех самых «признаков возраста» как не бывало: кожа как в рекламе «омолаживающего крема», только настоящего, который действительно работает. Длинные волосы снежно-белого цвета — причем не седые, а именно ярко-белые: их пришлось слегка отмыть, прежде, чем собрать резинками в «хвост», которому позавидовала бы и Химари… которая, кстати, спит свернувшись «клубком» на тахте в коридоре перед палатой интенсивной терапии — в человеческой форме это выглядит как всегда забавно. Рука у меня не поднялась ее прогнать — Генноске бакэнеко без малого едва ли не боготворит: не так, как меня, а скорее как наставника… ну и создателя — чего уж там. Все глаза себе проплакала… и «провисела» у меня на шее с полчаса, когда стало «можно» — все, от меня зависящее, я сделал. Рубашка промокла на груди насквозь — пришлось посылать за одеждой…
…дед, я уверен, скоро очнется. Не знаю, почему, но… он умудрился пробыть в сознании целых пятнадцать минут в таком состоянии, в котором люди обычно могут только одно — немедленно умирать. Так что — да, я «верю в Генноске». Потому сижу на стуле и жду, глядя на сияние линий, заполнивших пол, стены, потолок и даже воздух — амулет подавления в палате продолжает работать. Как и камеры, через которые за мной и «любимым дедушкой» сейчас наблюдает Тайчо и, наверное, уже приехавшая Хироэ. Кстати, если мой склероз меня не обманывает (потому что медицинское образование со мной было давно и неправда… тьфу, в смысле — не «здесь»), изменение пиков ЭЭГ указывает на постепенное пробуждение — вот и что-то похожее на альфа-волны появилось…[25] Ну, что ж, дедушка — я в тебе и не сомневался. А поговорить нам очень надо — особенно пока ты в таком состоянии. Потому что ситуация раз в этом мире появился второй дееспособный Амакава, с уже сформировавшимся мировоззрением, на которое я сразу не смогу повлиять — я должен сразу расставить все точки на «i»: для моего проекта «особой зоны» нет ничего страшнее двоевластия. Нет ничего проще, чем развалить любое начинание изнутри — не русскому попаданцу это объяснять. А я только-только начал уже было считать, что все на тот небольшой период, пока Такамия еще не светится… для «простых людей» своими «продвинутыми технологиями» (в том числе и социальными, ага) — мы достигли «точки равновесия». Эх… Впрочем, что это я — когда у меня все шло согласно плану? Так что я посижу тут, подожду… тем более полчаса назад мне на телефон упал отчет от Момочи — и, если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, то мне сейчас нельзя выходить из добровольного «заточения» в палате доброго родственника далее туалета — иначе я рискую сломать то, чего так долго добивался… мальчики и девочки, я надеюсь, вы не подведете меня! Так что, спи, Генноске, и не торопись особо — я подожду… и потом у нас с тобой разговор будет долгий…
Интерлюдия 21Япония, Такамия. Бункер РКЦ (Резервного Командного Центра), основное помещение (столовая/госпиталь/что-еще-может-понадобится)Котегава Цутигуме, Тенгу «Разящий» Ворон, Кагетцуки Каши, Айя Канаме, Горбоносый Хикари «Пачи» Гото и другие
— Котегава, ты уверена, что именно сейчас?.. — Начал было Кагетцуки, но нарвался только на мах рукой.
— Вчера было рано, завтра будет поздно![26] — Фыркнула дорогумо, оглядывая «почтенное собрание». На фоне серого бетона стен, с одной стороны прикрытого белым квадратным полотнищем от пола до потолка, на котором раскинуло лучи «черное солнышко» Амакава, все эти лю… пардон, разумные существа, выглядящие как люди, одетые в дорогие «цивильные» костюмы или не менее дорогие традиционные японские одежды смотрелись… м-да, эпично так смотрелись! Как господа (и дамы!) решившие провернуть буржуазное революционное восстание на благо своих капиталов — именно материалом подобного толка — о власти и ее передаче «из рук в руки» освежала (по большей части все-таки загружала — нельзя же знать все?) свою отличную память «мама» Юто Амакава в последний год… в аккурат с прошлого дня рождения «внука» Нумото. Что такое «переходный период» в Старых Кланах Токио — она за последние сто лет насмотрелась и «наелась» дальше некуда: женщину-финансиста с некоторым скрипом начали воспринимать как реального специалиста где-то годам к двадцатым двадцатого же века… ага, и трижды «убивали» по окончанию тщательно проделанной работы по учету собственности и средств, так и норовивших уплыть в карманы «родственников покойного» из «корпоративного котла», почему-то обычно воспринимаемого новым главой (и его семейкой) как собственный карман, н-да… Приходилось в очередной раз «залегать на дно» на несколько лет, кардинально менять имидж, подчиненных, иногда — неожиданно «воскресать»… В последний раз «на тот свет» ее «отправили» в 74-м — почти успешно, кстати. Из грамотного заминированного помещения не так-то просто спастись,