— Граф, пощади… прошу, — упал на колени, хватаясь за мой плащ. — Я не виноват… Нет с ним связи… Умоляю. Все, что хочешь, сделаю. У меня дети… Сын в первый класс пойдет, — у него начиналась истерика, он нес что попало, умоляя не убивать, не умолкая ни на секунду, словно стоит ему затихнуть — сразу получит пулю в висок.
— Сын в школу, говоришь, пойдет? — я направил на него пистолет. — Так я его найду. Знаешь, зачем?
— Граф… пощади… А-а-а-а, умоляю.
— Не слышу ответ…
— Зачем? Не трогай сына, он не виноват. Прошу, Граф…
— Чтобы он мне спасибо сказал, что я его от такого отца избавил. Что человеком без тебя станет. У него пока есть этот шанс…
Я выстрелил в упор, наблюдая, как он взвыл от боли, прикрывая руками залитое кровью лицо. Корчился на земле, орал, проклинал, замолчал только после того, как еще несколько пуль получил.
— Отгоняйте транспорт… уничтожить всю партию.
— Андрей, — услышал хриплый голос полковника, — вы там внутри у себя разберитесь для начала. Перед смертью не врут, сынок… — махнул головой в сторону лежащего на асфальте узкоглазого. — Ахмед не стал бы наглеть так в открытую. Подумай над этим… И с братом поговори.
Я знал, что он прав. Да, дьявол, он прав. Только произнести это вслух — все равно что признать Макса тварью. Подлой и низкой. Когда вот так, за спиной, провернуть все это и сбежать, прикрываясь болью.
— Брат тут не при делах. Я выясню. И спасибо за все…
Мы пожали друг другу руки, и я увидел, как в его глазах промелькнуло сочувствие. Не нужно уметь читать мысли, достаточно сопоставить факты и несколько случайно брошенных фраз, чтобы понять суть.
Я не помнил, как ехал домой, просто затормозил возле входа и поднялся в кабинет. Тишина казалась сейчас удручающей как никогда. У меня из-под ног словно по кирпичу вытаскивали, а тот фундамент, на котором строилась семья, становился все ниже. Он трещинами покрылся, и его растаскивали по частям в разные стороны. Оглядывался, а вокруг людей все меньше, которые руку подадут, если пошатнусь. Вроде есть они, только их лица становятся серыми, полупрозрачными, исчезают на глазах, растворяются в воздухе как дым.
Услышал сигнал и не сразу сообразил, откуда он, пока не увидел на мониторе ноутбука аватар контакта. Ахмед… собственной персоной. Кто бы сомневался. Сейчас я высадил в воздух миллионы, которые должны были осесть на его счетах. Он попал на космическую сумму, да и товар ему больше по этому каналу больше не дадут. Я налил в бокал виски и вальяжно уселся в кресло, нажимая на кнопку "Ответить".
— Ну здравствуй, Ахмед… Поздравляю. Великий день сегодня. Всю свою смелость собрал. В кулак поместилась?
— Ну что ты, Граф. Просто доложили мне, что искал ты меня долго, все найти не мог. Нюх теряешь? Сочувствую…
— Ты настолько провонял страхом, Ахмед, что любую ищейку можно со следа сбить… Я же отсюда тебя не достану, так что дыши спокойно… пока что…
— Ты, Граф, сегодня по беспределу пошел. Ответить придется.
— Этот город мой, Ахмед. Я здесь диктую правила. Поэтому смирись. Твоя дурь здесь крутиться не будет.
— Моя дурь будет там, где я решу. И возить ее я буду… А таких борзых, как ты, пуля шальная в два счета порешит… Твой братец посговорчивее был, вот и кайфует, баб трахает, пока ты тут в супермена заигрался.
Опять внутри словно иголкой кольнуло. Я видел, что Ахмед тянет, выдает информацию по крупицам, почву из-под ног выбить хочет, знает, тварь, что упоминание про Максима — верный ход.
— Я тебе все сказал. Будет так. Другие способы ищи дрянь свою продавать.
Он отправил мне файл, и после того, как я его принял и открыл, ублюдок засмеялся, понимая, какой эффект произвел. Потому что там был скан документов, согласно которым Ахмед является собственником пятидесяти процентов акций компании, которую мы купили у Царевых. Бл***. Макс, что ты творишь? Что, твою мать, с тобой происходит? Пауза затянулась, Ахмед вкушал мой ступор, как долбаный гурман. О да, сейчас он наслаждался, наблюдая, как бьет раз за разом, и я не могу ничего сделать в эту минуту. Не дотянусь, бл***. Ну ничего, смеяться буду я… просто позже. А пока что максимум, что я могу — это держать удар.
— Ахмед, я тебе завтра сто таких бумажек нарисую. И сто первую — о том, что я наследник британского престола… Хрень эту засунь себе…
— Нэ-э-эт, дорогой, все чисто. Оригинал. Мы с тобой теперь партнеры. Отмечать сделку как будем, а? Сауна? Клуб? Девочки? Тебе сколько и каких? Ахмед не жадный…
— Любую отдашь?
— Мамой клянусь…
— Я блондинок люблю, Ахмед. Молоденьких, кареглазых и чтоб… голос хороший был и слух музыкальный… Ненавижу, когда фальшивят…
Он мгновенно сменился в лице, даже карандаш сломал, который вертел в руках. Глаза прищурил, от чего они стали еще уже, как две щелки, а в них — ярость горит. Понял угрозу, и к злости страх прибавился. Даже такой моральный урод имеет свои слабые места…
— Что замолчал, Ахмед? Мамой же поклялся… Кстати, давно проведывал-то маму свою? Ее призовой ротвейлер Рудольф Второй сына-то не заменит… да, Ахмед?
Он начал обдумывать ответы, я его врасплох застал этой информацией личного характера. Только он пока не догадывался, что это — лишь пыль по сравнению с тем, что я узнал. Как на ладони все у меня, а скоро в кулаке будут.
— Ты, Граф, лучше за своей семейкой следи… На званый ужин позовешь партнера своего, Ахмеда… Все же блудная овечка вернулась домой. Живая… Вот какой Ахмед добрый… Ахмед не убил — вам оставил…
Теперь все стало на свои места. Он не оставил ее там. Не оставил. Врал. Лгал все это время… Зачем? Дарина где? Что с ней? У меня от осознания всего этого волосы зашевелились.
— Ахмед, хватит базар разводить. Я свое слово сказал. Еще раз сунешься — я тебе лично передоз устрою. Понял? Все, отбой.
Схвавтил телефон и набрал Русого.
— Макса найти нужно. Срочно. Подключай всех. Все каналы. У тебя на все про все несколько часов.
Созвонился также с Матвеем Свиридовичем, чтоб помог тоже. Я сейчас готов был с самим дьяволом договариваться, чтобы найти, куда он отвез ее. Забрал. Конечно. Збарал. Вспомнил наш разговор тогда. Он про видео какое-то говорил, про то, что Дарина Бакита ублажать осталась… В голове — полный хаос. Что из всего, что происходило — правда? Кому верить теперь… если родной брат вот так вот. В глаза смотрел и лгал, за идиота меня считал, на эмоции давил нужные. Нет у меня брата больше. Да и, наверное, не было никогда. Все — игра, лживая и циничная. Прислушался к себе и вдруг понял, что сейчас его словно не стало. Есть просто Макс. Зверь. Человек. Но брата нет. Как все эти годы, когда я не знал о его существовании. А вот Дарина… Если с ней что-то случится — я себе этого не прощу. Никогда.
Нашел опять это злосчастное видео из больницы. Включил его, смотрел, превозмогая боль, перематывая, останавливая, всматриваясь и сбивая костяшки пальцев от ударов о стену. Потому что я видел его миллион раз, но не замечал ничего нового. Дарина, которая убивает моего отца. Жестоко и ужасающе. Простынь эта белоснежная, как и вся его палата, и следы от сапог, грязные, черные, как плевок в лицо. Еще раз и еще раз, на повторе, перематывая обратно, чтобы одна боль заглушила собой другую. Я найду их обоих. Найду… Остановил видео, хватит. Ничего тут. Ни одной зацепки… Ни одной. Это тупик. Схватил из бара виски и прямо из горла — обжигающими горло глотками, пока не опустошил ее. Отшвырнул бутылку и окно рывком открыл. Орать хочется во все горло — а ни один звук наружу не вырывается, внутри все пламенем жжет, внутренности плавит и сдавливает шею невидимой колючей петлей. И взглядом — опять на монитор… На простынь эту со следами…
Простынь со следами сапог. Грязное на белом. Простынь… Следы…
Я подошел ближе. Нажал на паузу. Долго смотрел на этот след. Очень долго. Сам не знаю сколько. Зарылся пальцами в волосы, и молча, в мыслях, повторял одну и ту же фразу "только чтоб не совпало, только чтоб не совпало".Отправил сообщение с вопросом Глебу и сразу же набрал Карине:
— Доченька, привет…
— Папа-а-а, приве-е-ет. Ты приедешь сегодня?
— Я постараюсь, очень. У меня к тебе один важный вопрос…
— Да-да, я вся во внимании…
— Какой у Дарины размер ноги, ты ведь точно должна это знать…
— 37… Папа, а тебе зачем?
— Спасибо, моя хорошая. Потом расскажу, хорошо? Мне на встречу пора. Скоро приеду… соскучился очень.
— Я тоже, пап. Буду ждать…
Пиликнул телефон, и я получил смс от Глеба… Кажется, у меня даже рука дрогнула перед тем, как я открыл сообщение. Сейчас большего всего я боялся увидеть там цифру 37.
ГЛАВА 16. Максим
Нет, я не умер. Я убеждался в этом каждую секунду. Мертвым уже похрен. Нет, я не умер, я завидовал мертвецам, потому что завис в собственной агонии, умноженной на бесконечность. Понимал, что творю что-то фатальное, что-то, чего не прощу себе сам, и Граф не простит, но не мог иначе. С акциями он потом поймет. Да и черт с ними…
Не мог я сказать, мать вашу. Не мог видео ему показать. Грязь эту запредельную. А с ней я должен был сам. Она и я. Только нас касается и больше никого. Там, у Бакита, купил бы ее даже ценой всей вороновской империи. Мне было насрать. Я хотел забрать ее, и забрал бы даже мертвую, по частям. Нет у меня полуправды, чего-то "полу". Я бы хотел, чтоб было, но меня всегда либо несло на максимально выжатой скорости, без сцепления и тормозов, либо я не трогался с места. И сейчас меня несло под откос. Я даже знал конечную точку. Понимал, что не выворачиваю на трассу, пру как танк, цепляя все на своем пути, а остановиться не могу. Говорят, нет слова "не могу". Лгут. Есть. Это как себя наизнанку вывернуть в прямом смысле слова. Можете? И я не могу.
Увидел ее там, в постели Бакита, и почувствовал, как разлагаюсь изнутри, меня черви пожирают, обгладывают живьем, а я все еще хожу, двигаюсь, разговариваю. От кокса сутками не сплю, потом проваливаюсь в бездну на пару часов и выныриваю от дикой ломки, от собственного воя. В зубы тряпку и, обливаясь холодным потом, катаюсь по полу, чтобы унять хотя бы на секунды. Доползти до пакетика, втянуть и почувствовать, как организм со скрипом начинает функционировать, перекачивать кровь по органам, мозги включаются, и становится хреново уже от осознания, что сделал и куда потяну нас всех. Себя, ее, Графа.