А уже после Юлька убедила себя, что не услышит его уже никогда.
Тетради посыпали на пол, раскрываясь и теряя листы.
Юльтиниэль, напряженная, готовая одновременно атаковать и броситься в объятия, смотрела в удивительные зеленые глаза. Они были также уникальны, как и прозвучавший голос. Ни у кого больше Юля никогда не видела настолько насыщенного, настолько яркого изумрудного оттенка.
Одна беда. Разве мертвые могут возвращаться и вот так с порога, не поздоровавшись, подключаться к обсуждению чужих дневников?
— Талли? — шепотом, словно боясь спугнуть видение, уточнила она.
— Как бы да, — оскалился в приветливой улыбке «покойный» эльф и приглашающе махнул руками, ожидая, когда осчастливленная неожиданным «воскрешением» девушка рухнет в его объятия.
Ага!
Разбежался…
— Сволочь! — прорычала Юлька и без предупреждения и замаха врезала дорогому другу кулаком в челюсть.
Увернуться «Талли» не успел и отшатнулся от агрессивной императрицы, схватившись за пострадавшее место. С чувством выматерился, но посмотрел не зло, а скорее обиженно — знал, что заслужил.
— Значит, Хель считает, что ты хорошо разбираешься в мотивах Пресветлой? Или просто использовала удобный момент снова вернуть тебя на игральную доску? — Юлька все еще говорила тихо, даже рокот в голосе был еле слышен, а от того казался еще более грозным. Только вот магией она не подумала воспользоваться. И, пожалуй, это говорило о многом.
Даже слишком.
Старый друг потер щеку еще раз: судя по его гримасе, регенерация уже исправила несложное повреждение, оставив только отголосок боли. Задумчиво наклонил голову.
— Те, кто знают о ней больше меня, вряд ли захотят поделиться информацией. А я хоть в списках далеко не первый, все-таки неплохо разбираюсь в поступках и решениях собственной матери. В отличие от тебя… — не удержался «Талли» от маленького укола и тут же возмущенно добавил. — Но откуда ты про меня знаешь? Разве не пристало тебе оплакивать безвозвратно ушедшего в светлые чертоги друга?
Юля мрачно усмехнулась.
— Сейчас тебя туда отправлю и сразу начну скорбеть.
Хель опутала Оррена надежными чарами, но не учла одного: Рит слишком долго общался с творцами (скорее даже «переобщался»), чтобы не научиться обходить их запреты. Уже через несколько дней он попросил дочку ментально просканировать его разговор с Алив. Вдруг Пресветлая какое-нибудь нехорошее заклинание навесила? Магия Хель на это никак не отреагировала. Подумаешь, Рыжей не доверяют? Наоборот, хорошо! Но в последний момент, когда Юлька заканчивала проверку, не понимая, зачем это понадобилось, Оррен «случайно» вспомнил кусок разговора с Хель. Убийца предусмотрела и заблокировала любые внешние контакты, но не запретила Риту проигрывать их разговор в мыслях… видимо, чтобы он проникся участью побежденного.
Скандал тогда получился знатный. Но все-таки Юлю убедили не вытаскивать его на общий суд. Чтобы хоть какой-то козырь в рукаве придержать. А вот теперь императрица могла оторваться по полной. Хотя, если честно, уже и не особо хотелось — перегорела.
Поэтому удар можно было засчитать и проблему закрыть.
Убедившись, что больше его бить не будут, «Талли» осторожно уточнил:
— Мир?
— Угу, — согласилась Юлька. — Давай, что ли, теперь заново знакомиться?
— А нужно? — не сказать, чтобы парень обрадовался, но что-то эдакое… какая-то искра вспыхнула в его удивительных глазах. Видимо, подсознательно он боялся остаться давно усопшим «Таллиэлем», не вызвав никакого интереса к своей настоящей личности.
— Еще бы! Ты ведь наверняка даже не эльф, и внешность подделка, — Юля обвиняюще ткнула пальцем в его острые уши и из последних сил удержала тоскливый вздох, сообразив, что, значит, и цвет глаз тоже принадлежал настоящему Таллиэлю. — У меня нет никакого желания общаться с иллюзией. И меня ты привык назвать Рэль… все честно!
— Я полукровка, между прочим!
— Молодец! Возьми в полки пирожок! Юльтиниэль Лит, кстати, императрица местная, — представилась Юлька и особенно выделила изменившуюся фамилию. — С кем имею честь?..
«Талли» хмыкнул и махнул рукой, сбрасывая морок.
— Разрешите представиться, леди, Бриан Найтингейл! Это — для друзей. Вообще-то, у меня очень много имен… мама не смогла определиться, и в результате представление по всем правилам занимает пять-семь минут. Да и титулов куча-куча. Ага!
Он был рыжим. Ослепительно и абсолютно. Настолько, что смотреть на него первые секунды оказалось больно. Казалось, даже солнце рядом с растрепанной и заметно укоротившейся (по сравнению с длинными прядями «Талли») шевелюрой парня всего лишь неудачная пародия на лампочку. А еще Бриан Найтингейл оказался невысоким, едва ли на пол пальца опередив в росте Юльку. Телосложение утратило женственное изящество, свойственное эльфам, плечи стали шире, фигура массивнее, но от этого только красивее. Изменилось и лицо. Не сильно, но заметно. Заострились скулы, отвердел подбородок. Рот стал тоньше и шире — оскал, соответственно, внушительнее. На носу появилась едва заметная горбинка, а вокруг него — россыпь веснушек.
А вот глаза остались прежними.
Юлька поняла, что слишком долго и нагло пялится на преобразившегося «Талли», но решила не стесняться своего интереса. Наоборот, еще раз осмотрела сына Пресветлой и констатировала, что он оказался до ужаса похож на мать.
— Какое-то девчачье имя… не повезло, — уперев руки в бока, чтобы выглядеть недовольной, Юльтиниэль внутренне смешалась от того, насколько больше ей понравилась эта версия «Таллиэля».
— А я привык, ибо остальные еще более дурацкие, — честно признался Бриан. — И как тебе?
— Верю… это же Алив. Как? Одним словом — рыжик! — рассмеялась девушка и поняла, что натянутость исчезла, снова было легко и правильно. И когда Бриан сделал пробный шаг навстречу, она сама потянулась к нему, уткнувшись в холодную ткань рубашки, и замерла в надежном кольце рук.
Запах тоже остался привычным и родным.
— Я очень скучала!
— Извини, я знаю. И тоже скучал. Но ты же понимаешь, что ослушаться приказа Хель… слишком сложно.
Юлька понимающе фыркнула.
Игра — игрой. Обман — обманом.
Но прощать она научилась давно, да и злость была скорее наиграна. Что бы там мать ни планировала, Юлька не станет пробивать головой стены и спасаться бегством.
Ведь когда возвращаются друзья — это хорошо.
— Маришка?! — император удивился так, будто бы ожидал на ее месте увидеть, как минимум, Пресветлую мать, а то и всех творцов, держащихся за руки и распевающих праздничные гимны.
Сейчас он выглядел на все сорок лет, если не больше. Маришка знала, что полукровки стареют медленнее обычных людей и мало чем отличаются от своих старших родственников. Попытавшись подсчитать, сколько же прошло времени (и что должно было произойти), чтобы Кристиан стал выглядеть так, девушка запнулась.
— Ну-уу, — многозначительно протянула она, почему-то опасаясь этого Криса. В нем оставалось слишком мало от знакомого ей веселого императора.
— Меня она в упор не узнала, по сторонам смотреть боялась, будто монашка, — емко проговорил за спиной Лад, — выглядит как-то менее потрепанно и очень напуганно, так что осмелюсь предположить — это не наша Маришка. В той точке, где я ее нашел, ощущался отголосок воздействия Алив.
Девушка вздрогнула. Это прозвучало слишком безапелляционно. «Не их Маришка»… а кто же тогда? И что ей теперь делать?
Кристиан кивнул.
— Что ж, все равно сейчас нет возможности разбираться. Лад, скажи, чтобы лекари помогали только тем, кто может встать на ноги. Прочих оставляем здесь: кому повезет, сами доберутся до города, кому нет… не вижу смысла переводить на них средства и магию. Нужно уходить. «Другая Маришка» пусть не путается под ногами. Слышишь? И откуда бы ты к нам ни свалилась, добро пожаловать в год восемь тысяч двести тринадцатый от освоения нашего «замечательного» мира.
Девушка вздрогнула, моментально сосчитав, что с прежней жизнью теперь ее разделяло семьдесят три года.
Глава 5. Творцовские слабости
Есть два важных выбора в жизни: принять обстоятельства такими, какие они есть, или принять на себя ответственность по их изменению.
— Ч-то?!
Крис с волком уставились друг на друга с совершенно непередаваемым выражением. Еще большую степень удивления, которое поднаторевший в иномирном сленге император назвал бы «офигиванием», отразило лицо магистра. Сообразив, что он совершенно банальным образом сдал сам себя, волк помотал головой, но делать вид, что ничего не произошло, не стал. Только многообещающе оскалился, а в следующий момент рядом с императором появился молодой мужчина: нескладно-худой, с короткими торчащими в разные стороны волосами и несимметричным лицом. Совершенно непохожий на мощного, крупного зверя, каковым был всего несколько мгновений назад. Впрочем, в золотисто-карих глазах незнакомца осталось слишком много от опасного хищника. Да и вихрь силы, окружавший его прочным коконом, позволял утверждать, что иметь данного субъекта во врагах было чревато поспешным отбытием на тот свет.
— Соглашаться на такие позорные условия, имея на руках все козыри?! — неодобрительно фыркнул мужчина, склоняясь над магистром. — У кого жена — мощнейший менталист?! Ло-ги-ка, друг! Знаешь такое слово? Слышал?
Прищурившись, он посмотрел в глаза плененному заговорщику.
— Хотя нет, беру свои слова назад. Жена у тебя, конечно, своеобразная, но читать «сие» я бы ей не рекомендовал, — мужчина, запустив пятерню в волосы, еще сильнее разлохматил волосы, став похожим на огородное пугало. — Ладно, помогу. Раз уж рассекретился…
И снова уставился в глаза магистру.
Крис несколько раз моргнул. Незнакомец говорил и действовал настолько быстро, что сознание императора не поспевало за ним и до сих пор пыталось обработать информацию. Странный волк-переросток, который некогда им чуть не поужинал, а потом без видимых причин проникся симпатией, оказался непонятно кем. И, несмотря на то, что в нормальном течение времени прошло более двадцати лет, он примчался на выручку, словно только и ждал повода.