Уилбур так и сел.
— Шутишь! — раскрыл он пасть от удивления.
— Я не шучу.
— Скажи снова, а то я с первого разу не запомнил.
— Кокса, трохантер, фемур, пателла, тибия, метатарсус и тарсус.
— Боже правый! — только и смог вымолвить Уилбур, глянув на свои толстые коротышки. — Я не считал, но думаю, что у моих ног не наберётся семи частей.
— Так ведь мы, — сказала Шарлотта, — ведём разную жизнь. Тебе не нужно плести паутину, но лишь это — настоящая работа для ног.
— И я бы мог сплести паутину, если бы захотел, — вдруг похвастался Уилбур. — Просто я еще никогда не пробовал.
— Ну, посмотрим, что у тебя получится, — сказала Шарлотта, а Ферн хихикнула, и её глаза стали большими от любви к поросёнку.
— Ладно, — сказал Уилбур. — Научи меня. Я сплету одну сетку. Должно быть, страшно интересно. А как начать?
— Сделай глубокий вдох, — Сказала Шарлотта, улыбаясь.
Уилбур глубоко вдохнул.
— А теперь заберись на самое высокое место. Например, сюда, — и Шарлотта устремилась к верху двери, а Уилбур забрался на верх навозной кучи.
— Отлично, — сказала Шарлотта. — Теперь закрепись своей прядилкой, бросайся в воздух и выпускай из себя ниточку пока летишь вниз.
Уилбур на мгновенье заколебался, а потом прыгнул в воздух. Он поспешно оглянулся, тянется ли за ним замедляющий полёт канат, но никакого каната сзади не было, и в следующее мгновенье он глухо брякнулся на землю.
— У-у-у-ух! — прорычал он.
Шарлотта расхохоталась так, что вся паутина пришла в движение.
— Что я сделал не так? — спросил поросёнок, оправившись от падения.
— Всё правильно, — сказала Шарлотта. — Чудесная попытка!
— Я ещё раз попробую! — сказал Уилбур весело. — Мне, наверно, нужен кусок верёвки, чтобы он держал меня.
Поросёнок вышел во двор.
— Где ты, Темплтон? — позвал он.
Мистер-крыс высунул голову из-под лоханки.
— Можешь одолжить мне кусок верёвки? — попросил Уилбур. — Мне нужно соткать паутину.
— Ну, конечно, — откликнулся Темплтон. — Ради Бога! Пожалуйста!
Он забрался в норку, оттолкнул с пути гусиное яйцо и вернулся с куском грязной веревки. Уилбур осмотрел её.
— То что надо, — сказал он. — Привяжи один конец к моему хвосту.
Уилбур низко присел и повернулся тонким крючком-хвостиком к крысе. Темплтон взял верёвку, обмотал её вокруг хвостика и завязал. Шарлотта с восторгом наблюдала. Как и Ферн, она очень любила Уилбура: резкий запах его загончика и несвежая пища приманивали мух, которые были ей нужны, и она была рада, что Уилбур оказался таким настойчивым и не бросил всё с первой попытки.
На глазах у крысы, паучихи и девочки Уилбур вновь забрался на верх навозной кучи, исполненный энергии и надежды.
— Смотрите на меня! — крикнул он и, собрав все силы, ринулся вниз головой вперёд. Верёвка тянулась за ним, но он забыл привязать к чему-то другой конец, и поэтому от неё не было никакого проку. Уилбур громко шлёпнулся и сильно разбился. Темплтон ухмыльнулся, а Шарлотта тихо сидела, глядя на него. Подумав немного, она сказала:
— Ты не можешь прясть, Уилбур, и лучше бы тебе выбросить эту мысль из головы.
Чтобы прясть, тебе не хватает двух вещей.
— Каких? — грустно спросил Уилбур.
— У тебя нет прядилок, и ты не умеешь прясть. Не расстраивайся — тебе это ни к чему. Закерман сытно кормит тебя три раза в день — зачем тебе охотиться?
Уилбур вздохнул.
— Ты настолько умнее и находчивее меня, Шарлотта. Мне просто хотелось покрасоваться. Так мне и надо!
Темплтон отвязал верёвку и отнес её обратно в норку, а Шарлотта вернулась к своим занятиям.
— Не горюй, Уилбур, — сказала она, — почти никто не умеет прясть паутину.
Даже люди в этом не так искусны, как пауки, но они берутся за любое дело, и у них иногда неплохо получается. Ты слышал когда-нибудь о Квинсбургском мосте?
Уилбур покачал головой.
— Он похож на паутину?
— Немножко, — ответила Шарлотта. — А знаешь, сколько люди его строили? Целых восемь лет. Боже правый! Я бы с голоду померла — столько ждать. Я могу соткать паутину за один вечер.
— А что люди ловят Квинсбургским мостом? Жуков? — спросил Уилбур.
— Нет, — ответила Шарлотта, — они там совсем ничего не ловят: просто ходят взад-вперёд целый день и думают, наверно, что на одной стороне лучше, чем на другой. А вот если бы они повисли вниз головой на самом верху и долго ждали, то, может быть, что-нибудь толковое и получилось бы. Впрочем, нет, потому что люди всё бегают, бегают и никак не угомонятся. Хорошо, что я — оседлое насекомое.
— А что значит «оседлое»?
— Это значит, что я нахожусь на одном месте почти всё время, а не шастаю по белу свету. Если вещь добротно сделана, я сразу вижу. И моя паутина тоже добротно сделана. Я сижу на месте и смотрю на всё, что случается. Есть над чем подумать.
— Я, наверно, тоже оседлый, — вздохнул поросёнок. — Хочу я или нет, а должен оставаться здесь. Ты знаешь, где бы я по-настоящему хотел быть сегодня вечером?
— Где?
— В лесу. Я искал бы там буковые орешки, грибы и сладкие корешки, рыл бы листья и нюхал землю… Как она пахнет!
— Сам ты пахнешь! — вдруг вмешался вошедший ягнёнок. — Я твой запах за версту слышу. Ты здесь самая вонючая тварь!
Уилбур опустил голову, и глаза его наполнили слёзы. Шарлотта заметила его смущение и отшила ягненка.
— Оставь Уилбура! — закричала она. — Посмотри, где он живёт — тут запахнешь.
Сам ты тоже не цветочек. А кроме того, не вмешивайся в чужой разговор. О чём мы тут говорили, когда влез этот нахал?
— Не помню, — сказал Уилбур, — а какая разница. Давай, Шарлотта, немного помолчим — я хочу спать. Ты можешь закреплять свою паутину, а я буду просто лежать и смотреть на тебя. Какой чудесный вечер! — И Уилбур растянулся на боку.
На хлев Закермана ложились сумерки и покой. Ферн знала, что уже почти пришло время ужина, но ей страшно не хотелось уходить. Вылетали и влетали в дверь ласточки на тихих крыльях и приносили еду своим малышам. Птичка пела на другой стороне дороги: «Уипуррвилл, уипуррвилл», а под яблоней раскуривал трубку Лэрви.
Животные вдыхали знакомый запах крепкого табака. До Уилбура доносились трели лягушек и хлопки дверей, и всё это наполняло его покоем и счастьем, потому что он любил жизнь, и ему нравилось быть частью мира в летний вечер. Но, улегшись, он вспомнил, о чём сообщила ему старая овца. Ему пришла мысль о смерти, и он задрожал от страха.
— Шарлотта? — мягко позвал он.
— Да, Уилбур.
— Я не хочу умирать.
— Ты не умрешь, — сказала Шарлотта утешительно.
— Мне нравится здесь в хлеву. Мне всё здесь нравится.
— Ну, конечно, — подтвердила Шарлотта, — нам всем здесь нравится.
Появилась гусыня, а за нею — семеро гусят. Они вытягивали шейки и насвистывали какую-то мелодию, как оркестр крохотных дудочников. Уилбур прислушивался, и сердце его наполнялось любовью.
— Шарлотта? — позвал он опять.
— Да? — ответила паучиха.
— Ты вправду обещала сделать, чтобы меня не убили?
— Да, Уилбур, я не дам тебе погибнуть.
— А как ты собираешься меня спасти? — спросил Уилбур, интерес которого к этой теме трудно было преувеличить.
— Ну, — сказала Шарлотта неопределённо, — пока не знаю. Но я разрабатываю план.
— Как здорово! — воскликнул Уилбур. — Как дела с этим планом? Он успешно осуществляется? Не возникли ли какие-то затруднения?
Уилбур снова задрожал, но Шарлотта оставалась спокойной и собранной.
— Всё в порядке, — ответила она. — Пока что я в самом начале и всего ещё не обдумала, но я над ним работаю.
— А когда ты над ним работаешь? — умоляюще спросил Уилбур.
— Когда я вишу вниз головой наверху паутины. Именно тогда я думаю, потому что тогда вся кровь приливает к моей голове.
— Как бы я хотел в чём-то помочь!
— Ничего, я сама справлюсь, — ответила Шарлотта. — Думать лучше в одиночку.
— Ладно, только не забудь позвать меня, если я могу помочь хоть чуточку.
— Хорошо, — сказала Шарлотта. — Тогда держись молодцом — не ударь в грязь лицом. Спи — дух крепи. Ешь без остатка вкусно и сладко — только Темплтону не забывай оставлять чуточку. Набирай вес и будь здоров — этим ты и поможешь мне.
Ты понял? Ты на самом деле понял?
— Да, я понял! — радостно воскликнул Уилбур.
— Тогда иди спать, — велела Шарлотта. — Утро вечера мудренее.
Уилбур шажочками побежал в самый тёмный угол и рухнул наземь.
— Шарлотта? — позвал он.
— Да, Уилбур?
— Можно, я схожу к лоханке и посмотрю, не осталось ли там чего от ужина? Мне кажется, там есть немного картофельного пюре.
— Ладно, — позволила Шарлотта. — Только потом сразу же иди спать.
Уилбур выбежал во двор.
— Не спеши, — напомнила Шарлотта. — От спешки да маеты недалеко до беды.
Уилбур сдержал свою прыть и степенно прошествовал к лоханке. Там он нашел немного картошки, тщательно прожевал, проглотил и пошёл обратно спать. Он закрыл глаза и затих на минуту.
— Шарлотта, — позвал он шёпотом.
— Да?
— Можно мне попить молока? Мне кажется, в лоханке осталось немного молока.
— Нет, лоханка сухая, и я хочу, чтобы ты спал. Хватит разговаривать! Закрой глаза и спи!
Уилбур закрыл глаза. Ферн встала со стульчика и пошла домой. Её ум был полон всем, что она видела и слышала.
— Спокойной ночи, Шарлотта, — сказал Уилбур.
— Спокойной ночи, Уилбур!
Наступила пауза.
— Спокойной ночи, Шарлотта.
— Спокойной ночи, Уилбур!
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Глава XВЗРЫВ
День за днем паучиха висела вниз головой и ждала, когда к ней придёт хорошая мысль. Часами сидела она неподвижно, погружённая в думы.
Пообещав Уилбуру спасти его жизнь, она была полна решимости выполнить это обещание.
Шарлотта была по природе спокойна. Она знала, что если ждать очень долго, то раньше или позже муха сама залетит в паутину, и была уверена, что если думать и думать о делах Уилбура, то нужная мысль сама придёт в голову.