— Какая ты умница, Шарлотта. Ты поступаешь правильно! — хвалил ее поросенок.
— Да, — отвечала она звонким мелодичным голоском. — Я всегда делаю мухам анестезию, так что они не чувствуют никакой боли., Я в состоянии оказать им эту маленькую услугу.
Одна неделя сменяла другую, и Вильбур все рос и рос. За день он съедал три огромных ведра похлебки. Много времени он проводил лежа на боку, в полудреме, и ему снились сладкие сны. Он был здоровяком, и прекрасно прибавлял в весе. Однажды вечером, когда Ферн сидела на своей табуреточке, в сарай вошла старая овца и остановилась перед загоном, чтобы поговорить с Вильбуром.
— Здравствуй, поросенок! — сказала она. — Мне кажется, что ты набираешь вес!
— Да, набираю! — гордо ответил Вильбур. — В моем возрасте это естественно!
— Все равно я тебе не завидую, — сказала старая овца. — А ты знаешь, для чего тебя откармливают?
— Нет, — ответил поросенок.
— Я бы не хотела тебя огорчать, но говорят, тебя откармливают специально для того, чтобы потом зарезать. Понял теперь, для чего?
— Для чего? — переспросил Вильбур.
Ферн оцепенела от ужаса.
— Чтобы зарезать и сделать из тебя ветчину и копченую грудинку. Фермеры режут поросят с наступлением холодов, под Рождество. Обычно это держат в секрете. Они все в заговоре: и Лерви, и мистер Цукерман, и даже Джон Эрабл.
— Мистер Эрабл тоже? — зарыдал Вильбур. — Отец Ферн?
— Конечно! Когда режут свинью, помогают все, кто может. Я старая овца, и из года в год вижу одно и то же. Приезжает мистер Эрабл, берет в руки большой…
— Хватит! — завизжал Вильбур. — Я не хочу умирать! Спасите меня! Эй, кто-нибудь! Спасите, помогите!
— Успокойся, Вильбур, — вмешалась Шарлотта, которая присутствовала при этом тяжелом разговоре.
— Как я могу успокоиться? — продолжал вопить Вильбур, бегая взад-вперед по загончику. — Я не хочу, чтобы меня убивали! Я не хочу умирать! Шарлотта, скажи, старая овца говорит правду? Они и в самом деле зарежут меня с наступлением холодов?
— Как тебе сказать… — ответила паучиха, в задумчивости перебирая лапками нити своей паутины. — Старая овца всю жизнь прожила в этом сарае. Она видела множество маленьких поросят. Они появлялись и исчезали. Если овца говорит, что хозяева задумали тебя зарезать, она не врет. Я уверена, что овца говорит правду. Какая жестокость! Никогда в жизни не встречала ничего подлей! Хотя люди, впрочем, так не считают.
Вильбур горько заплакал.
— Я не хочу умирать, — рыдал поросенок. — Я хочу жить! Хочу остаться здесь навсегда, на уютной навозной куче, рядом со всеми моими друзьями! Хочу дышать свежим воздухом и валяться на солнышке!
— Ну что ты так ужасно кричишь? — сделала ему замечание овца.
— Я не хочу умирать! — всхлипнул Вильбур и бросился на землю.
— Ты никогда не умрешь! — решительно возразила Шарлотта.
— Честное слово, не умру? Ты обещаешь? — дрожащим голосом спросил поросенок. — А кто меня спасет?
— Я спасу, — ответила Шарлотта.
— Но как?
— Это уж мое дело. Обещаю, что спасу, если ты немедленно придешь в себя и успокоишься. Стыдно! Ведешь себя как маленький. Прекрати реветь сейчас же. Не выношу плакс!
Глава 8. Разговор на кухне
В воскресенье утром мистер Эрабл, миссис Эрабл и Ферн завтракали на кухне. Эвери уже поел и ушел наверх искать рогатку.
— А вы знаете, что у дядюшки Гомера на ферме вылупились гусята? — спросила Ферн.
— Сколько штук? — поинтересовался мистер Эрабл.
— Семеро, — ответила Ферн. — Яиц было восемь, но одно протухло, и гусыня сказала Темпльтону, что оно ей не нужно, и Темпльтон забрал его себе.
— Что сделала гусыня? — переспросила миссис Эрабл, с тревогой и недоумением посмотрев на дочь.
— Она сказала Темпльтону, что яйцо ей больше не нужно, — повторила Ферн.
— А кто такой Темпльтон? — спросила миссис Эрабл.
— Это крысенок, — пояснила Ферн. — Мы все его недолюбливаем.
— Кто это «все»? — осведомилась миссис Эрабл.
— «Все» — это все, кто есть на скотном дворе. Вильбур, овцы с ягнятами, гусь с гусыней и гусятами, Шарлотта ия.
— Шарлотта? — удивилась миссис Эрабл. — А кто такая Шарлотта?
— Это подруга Вильбура. Она ужасно умная.
— А кто она такая?
— Ну как тебе объяснить… — задумалась Ферн. — У нее восемь ног. Наверно, у всех пауков столько.
— Шарлотта — это паук? — поразилась миссис Эрабл.
Ферн кивнула.
— Вернее, паучиха. Она большая и серая. Она соткала паутину в сарае, где дверной проем. И еще она ловит мух и высасывает из них кровь. Вильбур обожает Шарлотту.
— В самом деле? — недоверчиво отозвалась миссис Эрабл.
— Клянусь тебе! — подтвердила Ферн. — А ты знаешь, что сказала Шарлотта, когда вылупились гусята?
— Не имею ни малейшего представления. Расскажи мне, пожалуйста.
— Слушай. Когда первый гусенок высунул голову из-под крыла гусыни, я сидела на табуреточке, в углу, а Шарлотта висела на своей паутине. И она сказала вот что: «Каждый из присутствующих здесь будет рад узнать, что гусыня, которая без устали трудилась в течение месяца, проявляя безграничное терпение, наконец добилась успеха: у нее родились гусята! Дорогая гусыня! Поздравляем вас от всего сердца и желаем всяческого благополучия». Правда, замечательно? Очень красиво сказано!
— Да, очень, — согласилась миссис Эрабл. — А теперь, Ферн, собирайся, а то опоздаешь в воскресную школу. Вечером расскажешь поподробнее, что там происходит на скотном дворе у дядюшки Гомера. По-моему, ты там проводишь слишком много времени. Ты что, туда каждый день ходишь?
— Да, мне там очень нравится, — призналась Ферн.
Она вытерла рот салфеткой и помчалась наверх, к себе в комнату.
Когда она выбежала из кухни, миссис Эрабл шепнула на ухо своему мужу:
— Ферн меня беспокоит. Ты слышал, что она тут наплела про животных на ферме? Она вообразила, будто они разговаривают, как люди.
Мистер Эрабл усмехнулся.
— Может, и разговаривают, — сказал он. — Мне тоже так казалось, когда я был маленьким. Во всяком случае волноваться незачем. У Ферн богатая фантазия. Дети всегда сочиняют небылицы.
— И все-таки она меня тревожит, — озабоченно сказала миссис Эрабл. — Я непременно поговорю о ней с доктором Дорианом, когда пойду к нему в следующий раз. Он очень любит Ферн, и я хочу рассказать ему о странностях в ее поведении. Выдумывает всякую чушь о говорящих поросятах и пауках. Это ненормально! Всем известно, что звери не умеют говорить.
Мистер Эрабл улыбнулся.
— Может, у нее слух тоньше нашего, — пошутил он.
Глава 9. Вильбур хвастается
Паутина в действительности гораздо прочнее, чем кажется на первый взгляд. Хотя она и сплетена из тоненьких, едва заметных ниточек, ее не так-то легко порвать. Но когда в паутине запутывается насекомое, сетка может лопнуть, и тогда пауку приходится штопать дырки. Шарлотта обычно занималась починкой по вечерам, а Ферн сидела и наблюдала за ней. Однажды девочка оказалась свидетелем весьма любопытного происшествия. Сначала она услышала следующий разговор.
— Шарлотта, а почему у тебя такие волосатые ноги? — спросил Вильбур.
— Чтобы легче было плести паутину, — ответила Шарлотта. — Я тебе открою один секрет: я — членистоногое. У меня каждая ножка делится на семь члеников: тазик, вертлуг, бедро, колено, голень, пятка, лапка и заканчивается коготком.
Вильбур остолбенел от удивления.
— Ты шутишь, — пробормотал он.
— Нисколько не шучу.
— А ну-ка повтори все сначала, а то я не запомнил с первого раза.
— Тазик, вертлуг, бедро, колено, голень, пятка и лапка.
— Вот это да! — воскликнул Вильбур, разглядывая собственные ножки. — А я не знал, что мои ноги тоже делятся на семь члеников.
— Послушай, дружочек, — сказала Шарлотта. — Поросенок — это одно, а паук — совсем другое. Ты не умеешь плести паутину, и такие ноги, как у меня, тебе ни к чему.
— А может, и умею, — похвастался Вильбур. — Просто я никогда раньше не пробовал. Это для меня пара пустяков.
— Посмотрим, как ты будешь действовать, — улыбнулась Шарлотта.
Ферн добродушно рассмеялась и, широко раскрыв глаза, посмотрела на поросенка.
— Ну хорошо, — согласился Вильбур. — Ты меня сейчас быстренько научишь, и я сплету паутину. Наверно, переплетать ниточки очень интересно. А с чего начать?
— Сделай глубокий вдох, — скомандовала Шарлотта улыбаясь.
Вильбур глубоко вздохнул.
— А теперь залезай повыше — как я. — Шарлотта побежала вверх, до дверной притолоки.
Вильбур забрался на самый верх навозной кучи.
— Молодец! — похвалила его Шарлотта. — А теперь приготовься, выпусти немножко паутины, чтобы зацепиться, и прыгай вниз. Не забывай тянуть из себя ниточку, пока летишь!
Вильбур, слегка поколебавшись, прыгнул вниз. Он резко обернулся, чтобы посмотреть, не тянется ли за ним ниточка или веревочка, которая не даст ему свалиться, но ничего не заметил. Он понял, что падает.
— Хрясь! — хрюкнул поросенок, плюхнувшись на землю.
Шарлотта так хохотала, что ее паутина раскачивалась из стороны в сторону.
— А что я сделал не так? — спросил Вильбур, с трудом очухавшись после падения.
— Все так, — ответила Шарлотта. — Ты молодчина!
— Попробую еще разок! — с энтузиазмом заявил Вильбур. — Наверно, нужно привязаться веревкой, чтобы не упасть.
Поросенок вышел во двор.
— Эй, Темпльтон! Ты где? — позвал он.
Крысенок высунул голову из-под корытца.
— Ты не мог бы одолжить мне кусочек веревочки? — попросил поросенок. — Я хочу сплести паутину.
— Мог бы, — ответил Темпльтон, у которого в запасе было несколько обрывков старой бечевки. — Нет ничего проще. Всегда к вашим услугам.
Отодвинув гусиное яйцо, он влез к себе в норку и вытащил оттуда кусок грязной веревки. Вильбур внимательно изучил обрывок.
— Как раз то, что нужно, — обрадовался поросенок. — Пожалуйста, привяжи один конец к моему хвостику, Темпльтон.