Аргентерия – не только город серебра, это город камня и металла, которые добывают в горах чуть севернее, город шпилей и каминных труб, город огней и кованых мостов. Георг заметил, что я совершенно неаристократично верчу головой по сторонам, поравнялся со мной и рассказал, что заинтересовавшие меня башенки – для наблюдения за фейерверками, которые в лучшие времена герцог устраивал в конце каждого месяца. Было время, когда полис работал, как один отлично налаженный и хорошо смазанный дварфийский механизм, из которого теперь под свист пара вылетали последние закрепленные шестеренки. Вековой уклад пошел прахом, и взрыв был только вопросом времени.
Вообще изо всех сопровождающих Ги держался со мной наиболее тепло, настороженность, конечно, не пропала совсем, однако, теперь ее здорово разбавляло любопытство.
– Часто бывали тут раньше, виконт Левьер? – поинтересовалась я.
– Приходилось по семейным делам. А вы, как я понимаю, впервые? Да, неудачное время для экскурсий, увы. При более приятных обстоятельствах я бы с удовольствием показал вам город.
– Не всегда получается выбирать обстоятельства. Зачастую, они сильнее нас.
– Вы о поездке? – чуть вздернул бровь Ги, понижая голос. – Или о вашем… недопонимании с виконтом Селеретто? Ничего, что я напрямую спрашиваю?
О как. В лоб без намека на реверансы. Этот парень мне определенно нравится.
– Ваш капитан сам не знает, чего хочет. В этом на мой личный взгляд его основная проблема. Хочет он быть сыном своего отца? Каким-то там наследником чего-то? Мужем графини Шатт? Королевским защитником? Или же это все его тяготит? Спросите его как-нибудь во время совместного ужина, виконт, может, вам он ответит.
– А вам?
– А мне он вчера губу разбил, причем, на глазах шестерых гвардейцев, и сделал это с откровенным удовольствием. Это все, что нужно знать, о его отношении ко мне.
Виконт Левьер бросил на меня короткий острый взгляд искоса.
– Считаете, вы это заслужили? Если объективно?
Я посмотрела на удушливо низкое небо, на реку, несущую куда-то свои свинцовые волны, и почему-то захотела быть честной.
– Вероятно, да, заслужила, впрочем, это не сильно меня волнует.
Он промолчал, поэтому пришлось продолжать снова мне.
– Не считайте меня чудовищем, виконт, я просто старше вас. А крайний год дался мне весьма нелегко. Некоторые события не проходят бесследно, понимаете. Сейчас вопросы, кто кого больше обидел в прошлом, кажутся мне достойными подростков.
– Считаете Леонарда подростком? – чуть помедлив, уточнил Ги.
– В чем-то все мужчины – дети, – пожала я плечами, – не в обиду, так считают все женщины. А желаете убедиться в этом самостоятельно, попробуйте убедить своего друга собрать вещи и после обеда вернуться домой. В Дайсар. И послушайте, что именно он вам ответит.
Георг одарил меня очень внимательным взглядом, но ответить ничего не успел: мы вывернули на более широкую улицу, на которой своего товарища догнал Клод. Так что беседа увяла сама собой.
На площади, называющейся отчего-то Площадь Тишины, мы полюбовались помещением местной тюрьмы очень необычного для этих мест вида: длинное четырехэтажное здание выстроено из темно-красного кирпича, а окна – прямоугольные и забраны почерневшими от времени решетками. Табличка на стене кроме названия «Тишинская тюрьма» содержала только дату постройки: 723 п. и. – «После Империи», датировка принятая в Ойкумене. Не дварфийская постройка, но и не местный архитектор – вон, никаких украшений или барельефов. Перед зданием на самой площади рабочие споро готовили виселицу, за этим из прочной железной клетки наблюдало мрачное существо в драном балахоне, похоже, гоблин. Оливковая кожа, спрятанное под грязным капюшоном лицо, он сидел в углу, не шевелясь. Кажется, у него предстояло с возводимым шедевром инженерной мысли близкое свидание. На клетке висела криво прикрепленная табличка «Убийца».
Добро пожаловать в веселый город – Серебряную Аргентерию.
И вот тут снова случилось оно. То, чего не происходило со мной пару месяцев.
Сладкое до головокружения, давящее до боли, драгоценное, долгожданное ощущение неправильности… Понять бы еще, из-за чего это оно?
А в паре кварталов от Тишины мы наткнулись и на первую труповозку. Серая лошадь тащила небольшую низкую деревянную тележку, поскрипывающую всеми осями. Рядом шел пожилой мужчина в светло-оранжевом балахоне жреца Маахве Милосердной и вел конягу в поводу. У него была бледная кожа и синяки под покрасневшими глазами. Или он потерял кого-то близкого, или несколько дней не спал. Тела были укрыты рогожей, но и так было понятно, что их там не меньше десятка. Позади с тележки свесилась, выглядывая из-под покрывала, длинная когда-то каштановая коса с вплетенной в нее ярко синей лентой, сейчас мертвячьи грязной. Вид ее вызвал у меня внезапный приступ жалости.
Тридцать заболевших, говорил Сквоззи? Это ж как быстро-то она распространяется…
– Неприятное место, – подал голос Георг, провожая повозку взглядом.
– Я бы тут лишней секунды не задержался, – вторил Клод, его тонкие ухоженные пальцы чуть нервно теребили бронзовый амулет на шнурке, к которому парень, кажется, преизрядно привык за сутки.
Само собой, откуда им было видеть подобное? Атмосфера угнетала. Где-то выла собака, изредка доносились издалека чьи-то крики или взрывы пьяного хохота. Но все так же – ни одной птицы, даже ворон нет. Небо нависало и давило тяжестью гранитной плиты. Временами вновь начинал накрапывать дождь, и я в который раз с благодарностью вспоминала сержанта Сквоззи, кутаясь в его плащ.
А еще поглядывала изредка на спрятанный в вырезе рубахи талисман охотника на демонов, иногда он чуть мерцал, но не светился. Может, все еще и обойдется. Однако же, стоило прояснить тот самый вопрос, который я только что задавала Георгу.
– Как только доберемся и получим деньги, – проговорила я, поравнявшись с Лео, – вам лучше уезжать. Сразу. У вас же есть на этот случай телепорты, да?
– А ты? – спросил виконт, мрачно оглядывающийся по сторонам. – Желаешь задержаться здесь в одиночестве?
– Моя работа еще не закончена, – пожала я плечами.
– Сколько времени это займет?
– Дней пять, семь – это если все пойдет хорошо.
– Пять дней… А мы сейчас – твоя охрана, у троих еще на эти самые пять дней иммунитет. Так что мы с Клодом и Георгом останемся, – это решение шло вразрез с разговором, который я подслушала накануне, зато полностью подтверждало мое мнение об умственных способностях этого упертого идиота!
Вот что заставило его изменить мнение на сей раз?
– Это крайне неразумно, – я попыталась выглядеть равнодушно и только плечами пожала.
Он в точности повторил мой жест.
– Мы же должны вернуть тебя назад живой. Помнишь, что говорил архимаг? Твоя жизнь не менее важна, чем наш груз.
– Да я даже из здания гильдии выходить не собираюсь! – опрометчиво предположила я, что имею представления о собственных планах на ближайшее будущее.
Будущее в ответ мерзко захихикало. Виконт тоже коротко невесело хохотнул.
– Крис, а как ты потом собираешься отсюда выбираться? Свиток-то для возврата у тебя есть?
Язык прикусила, чуть не ляпнув на голубом глазу – телепортом. Порталы-то вокруг зоны эпидемии закрыты, только свитки с королевским и могут работать, какими раненые гвардейцы ушли. И ведут они на всякий пожарный случай – в карантинную часть госпиталя в Дайсаре. Иммунитет, не иммунитет, а вещи придется сжечь или продезинфицировать, прежде чем выходить на люди.
– Так оставь один мне, – пожала я плечами, – а сам уходи.
– Я, пожалуй, задержусь. Хочу удостовериться, что все здесь пройдет… штатно.
Упертый идиот. Переупрямить его было невозможно. Пусть делает, что в голову взбредет.
Не. Мои. Проблемы.
«Он только начал наблюдать за тобой, – протянул Шепот, – и уже увидел многое. Теперь он желает большего. Видишь, даже сейчас, пока вы просто едете бок о бок, он то и дело поглядывает на тебя искоса. Будто бы его грызет какой-то вопрос, спросить ответ на который он не решается. И это не раненая гордость, о нет, это не «почему ты меня бросила?», а что-то иное. Что-то, что волнует его гораздо больше. Леонард тянет время, оставаясь с тобой даже в зараженном городе, желая дождаться момента, когда он сможет задать этот вопрос».
Да с чего ты взял?
«Эмпатия. Тебе стоит прислушиваться к тому, чем тянет из открытой форточки».
В этот момент передо мной так ясно встало лицо дроу, что я вздрогнула. Спорить с Лео не хотелось.
– Как хочешь, последствия-то – полностью на тебе. Нам, кстати, направо, если я помню карту. Местное отделение гильдии за следующим поворотом.
Мы добрались без приключений до трехэтажного облицованного мрамором здания со все той же семиконечной звездой над воротами. Когда на входе в приемной узнали, кто мы, Онтар Сэрри, главный маг местного отделения, сам поспешил навстречу. На вид ему было лет сорок, самым выдающимся в его облике была борода: белая, пушистая и густая, он зарос ей по самые глаза, скрытые за желтыми стеклышками эксцентричных квадратных очков. Длинная темно-фиолетовая мантия из плотного рондского шелка ничего не говорила о его специализации. Он явно обрадовался нам и даже машинально принялся потирать руки, при этом на пальце его вспыхивал искрами тяжелый перстень с крупным аметистом. Пока все не полетело в Бездну, Аргентерия явно не бедствовала. Панели из темного резного дуба, очень старые на вид, украшавшие стены, и высеребренная по краям лепнина на потолочных плафонах выглядели не менее роскошно, чем шитая серебром и шелком одежда местных магов.
Я передала мэтру Сэрри темные флаконы с готовым лекарством, и вот тут он чуть замялся. Нужно было проверить на ком-то из заболевших действие перед тем, как начать работу над остальным зельем. В лазарете при местном храме Маахве – буквально перейти через площадь – лежало сейчас уже больше сотни человек, так что в подопытных недостатка не было. Но богиня давала своим адептам некоторый иммунитет, а вот у магов такового не было вовсе. Ставить столь рискованный эксперимент на себе не хотелось даже самому недалекому. Менее недалекие вообще предпочитали более не покидать стен гильдии. Гвардейцы делали лица кирпичом, ожидая решения уважаемых мэтров. Так что через четверть часа они договорились до того, что нужно собрать заседание гильдии и принять общее решение: кому выпадет эта почетная о