бязанность. Я вздохнула, забрала обратно пробники и пошла в лазарет сама, пообещав привести свидетелем настоятеля храма, кем бы он ни был.
Этот вариант устроил всех. Тогда же мы и распрощались с тремя из шести гвардейцев, достаточно прохладно, надо сказать. Похоже, парни изрядно устали от дороги, проблем и моего общества и рады были вернуться в столицу, к нормальной жизни. Все трое отдали честь своему капитану и растаяли в серебристых облачках одноразовых королевских телепортов. Ну и прекрасно. Мне же меньше проблем.
А вот Леонард увязался в храм со мной: похоже, совсем не доверял, или действительно серьезно относился к задаче «стеречь и охранять».
Площадь была одна из трех самых больших в Аргентерии, как рассказал мне мимоходом мэтр Сэрри. Она называлась Площадь Солнца, благодаря огромным солнечным часам, расположенным прямо перед зданием гильдии. Тучи разошлись, наконец, снова выглянуло солнце, и бронзовые цифры, обозначающие часы в сутках сверкали в его лучах, как драгоценности в королевской сокровищнице. Напротив гильдии располагался самый большой в городе храм. В Ойкумене сейчас так редко строят, обычно выделяют целый квартал, называют его площадью Всех Богов, и ставят все часовни рядом, но тут адепты Маахве содержали еще и городской госпиталь, так что потребовалось отдельное большое здание – даже в храмовых делах проявлялась склонность жителей Аргентерии к специализации. Это была длинная постройка из серого камня, расположенная буквой «Г», примыкающая непосредственно к храму и окруженная парком.
– И тут маги выпендриваются, – усмехнулся виконт.
– А?
– Весь город серый – а эти облицевали стены мрамором. Розовым!
– И чего смешного?
– На дорогой бордель похоже в этом окружении. Или на торт глазированный.
Да я даже отвечать на это не стала. Пусть его.
Мы пересекли выложенную светлыми плитами площадь с фонтаном и вошли под сень деревьев храмового парка. Дело шло к обеду, и храмовый колокол сообщал об этом всем присутствующим. Любопытно, а чем обычно питаются местные мистики?
Парк был красивым и ухоженным, ровные ряды деревьев отделяли друг от друга небольшие теплицы и просто грядки с лекарственными растениями. Леонард тоже оглядывался вокруг с изрядной толикой любопытства.
Что нужно знать о богах? Ну, они есть. Обитают в Эмпиреях. На нижних их слоях, почти явленных, живут разные наяды, нимфы и прочие мелкие божества природы. Выше обитают именно те, кого мы и называем богами. Иногда они вмешиваются в жизнь смертных. Иногда даже активно. У каждого божества свои принципы и кодекс поведения для смертных. Выполняешь – получаешь благословение и вкупе с ним разные приятные мелочи вроде способностей к исцелению, или изгнанию нежити, например. В них не верят, им служат или поклоняются – в зависимости от конкретного божества. А еще выше – собственно место, как раз и называемое Кущами или Эмпиреями. Миры застывшего света и порядка. Оттуда приходят ангелы и прочие существа, питающиеся именно верой. И вот от них лучше вообще держаться подальше. Что такое слепая вера? Это отсутствие критического мышления. А когда его нет, горят на кострах книги и люди, зато плодятся фанатики. Плавали, знаем. Нездоровое, словом, общество получается.
К счастью, в Ойкумене в основном служат богам со средних Небес.
Маахве Среброволосая, Маахве Сильваринн, кстати, воплощение милосердия. Одна из самых адекватных представительниц пантеона, позаимствованная людьми чуть ли не у эльфов. Впрочем, я опять отвлеклась.
Нас встретил настоятель мистрэ Клиф. Совсем молодой еще парень, лет двадцати пяти, с большими серыми глазами и облачком вьющихся светло-русых волос. Чуть вздернутый нос и пухлые губы здорово отнимали его возраст, а вот ранние морщинки вокруг глаз добавляли. Детское лицо, недетское выражение глаз – вот исчерпывающее описание мистрэ настоятеля. Он споласкивал ладони около небольшого садового рукомойника, а рядом с ним обнаружилась корзинка с какими-то травами. Я опознала пушицу, мяту, остальное было прикрыто желтой льняной тряпицей. Вся его светло-оранжевая мантия была в зеленых пятнах, или настоятель много времени проводил на грядках и не обращал внимания на собственную внешность, или рук у них тут серьезно не хватало, и стирка отошла на десятый план.
– Мэтресса, виконт, – поздоровался он, разобравшись, кто перед ним, – мы ждали вас. Прошу, сюда. Сколько у вас с собой готовых порций?
– Четыре. Остальное сделаем, когда увидим эффект.
Мистрэ посмотрел чуть напряженно, отвел взгляд на пару секунд, а потом снова уставился прямо мне в глаза.
– Понятно. Кого выберете? Самых тяжелых или детей? – прямо спросил он. – Период до кризиса короткий.
– Детей.
– Хорошо, – он кивнул, кажется, кажется, испытывая облегчение, что решать в этот раз пришлось не ему.
Я уже привыкла к подобным… решениям, и больше не испытывала внутренних терзаний. Это не «решение – кому жить, кому умереть», это возможность спасти хоть кого-то. А как выбрать – кого? Иногда он есть, этот выбор, и тогда его стоит делать разумно. Меду жизнями незнакомых булочника и разбойника, я выберу первого, вне зависимости от деталей и их личных качеств. Просто потому что, когда все немного устаканится, булочник будет кормить квартал хлебом, и возможно, этим спасет еще чью-то жизнь, а разбойник, скорее всего, наоборот чью-то отнимет. Если не быть добрым и человечным, не колебаться в таких вопросах – в итоге можно принести больше пользы, как это ни парадоксально.
Другой вопрос, когда выбирать не из чего, ты понятия не имеешь, что за люди лежат на узких койках. Тогда – «метод тыка» ничем не хуже любого другого, главное, потом не приняться сомневаться – изматывает только.
Но одно правило. Я должна всегда видеть последствия, чтобы знать, что именно я сделала. Если спасти четверых детишек, а в это время погибнут другие люди, я хочу хотя бы увидеть их лица. Чтобы узнавать их в той веренице теней, которая уже идет за мной попятам. Эрик говорит, что это самоистязание чистой воды. Я называю это ответственностью. Мы никогда не сходимся с ним во мнении по некоторым вопросам.
Поэтому я прошла по всему госпиталю, вглядываясь в покрытые воспаленными язвами лица. Выбрала двоих братьев близнецов лет по шесть, рыжеволосую девочку чуть старше и совсем маленького беловолосого малыша. Адепты Маахве быстро унесли их в отдельную палату и влили в них по порции. Лео и настоятель следовали за мной по пятам, но не произносили ни слова.
– Теперь только ждать, – проговорила я, – если через пять – шесть часов станет лучше, значит, все работает. Я пока начну смешивать остальное.
– Вы, верно… устали с дороги? – участливо спросил мистрэ Клиф, разглядывая все ту же залитую кровью рубашку и мои разбитые губы. – Сложно было сюда добраться?
– Терпимо, – дернула я уголком рта, хотя на самом деле, больше всего на свете мне хотелось домой, есть и спать.
– Могу я навестить вас вечером? – чуть помявшись, спросил парень. – Расскажу, как действует ваш элексир?
– Разумеется. Мы поселимся в комнатах при гильдии. Заглядывайте.
– Спасибо, мэтресса. Виконт.
Мы попрощались и двинулись обратно, а адепт Маахве, видимо все-таки решил пообедать. Что ж, нам следовало брать с него пример. Эти несколько дней будут долгими и утомительными.
– Я наблюдал за тобой. У тебя совсем нет чувств? – проговорил молчащий все это время Лео. – Ни один мускул на лице не дрогнул, когда ты выбирала.
– Кому бы помогло, если бы я начала дергаться? – парировала я безразлично, насколько могла.
– Мне, – буркнул он, – я бы меньше сомневался, что ты еще человек.
Я вздохнула. Что-то все-таки надо делать. С ним.
– Сейчас мы пообедаем в гильдии, потом мне нужно несколько часов на первую партию. А потом просто необходимо будет отдохнуть. Алхимия – точная наука и не терпит дрожащих рук. Давай посидим вечером, выпьем? Это – достаточно человеческое желание?
– Хорошо, – кивнул виконт, помедлив секунду, – мне это, пожалуй, тоже нужно.
Мимо снова проехала труповозка. До госпиталя добирались не все…
Я провозилась до самого заката, колдуя над ретортами и ступками. Лаборатория была не плохая. Далеко не лучшая, из того что я видела, но вполне сносная. Под нее маги выделили половину первого уровня подвала, хорошо, что мне местные выдали мантию, иначе в тонкой рубашке я бы точно уже зубами лязгала от холода. Серые камни пола и стен, никакой отделки, даже в комнате, где хранились книги и свитки. Удивительная беспечность, учитывая, что зимой в сезон дождей тут должно быть довольно сыро. Неплохие перегонные кубы, вполне приличный дистиллятор. Вообще, их три, но два сломаны, с ними возится, переругиваясь, пара мрачных гномов. Мы не мешаем друг другу, даже наоборот, с некоторых пор я очень не люблю оставаться одна.
Я считаю капли и щепотки, они ковыряются в медных трубках и клапанах. Через некоторое время бородачи разругались окончательно, и для примирения решили перекусить. Я покосилась равнодушно на вытащенную из котомки еду, и с куда большим интересом – на баклагу со светлым пивом. Гномы – братья, мастер Корри и мастер Строн – усмехнулись в рыжие бороды и пригласили присоединиться. А заодно познакомиться и найти нам всем чашки. Я пожала плечами, укрылась вуалью и совершила набег на кухню, откуда стащила три кружки и кусок сыра. После первой – за знакомство, стандартного вопроса по поводу моей расовой принадлежности и «а чё это у тебя лицо разбито?» беседа пошла веселее. Говорливые и шумные, собутыльники оказались прекрасным источником сплетен. Гномы выполняли последний заказ в городе, после чего они намеревались уйти какими-то «своими путями». Проклят, мол, город – столько бед на его правителя свалилось. Сначала заболел маленький сын, по слухам, а может, герцог его подменил на кого-то, Бездна его знает. Но вот уже полгода Аргенси практически не выходит из своего дворца на холме в южной части города, отделенной двумя рукавами реки. Разве что стражей как-то руководит, да налоги собирает. Но так как свято место пусто не бывает, центральный город поделили несколько банд, как лужи после дождя появились какие-то подвальчики и притончики, где можно достать что угодно: от девочки на ночь, до запрещенного артефакта. Владельцу города было решительно наплевать. Так что не удивительно, что началась некрочума, а удивительно, что огонь с неба не пролился. Так что после заката ходить по улицам нужно очень-очень осторожно. Но мне-то с моей тенью, конечно, такое не страшно! Хотя, вообще-то это – магия дроу, что само по себе противно природе. И любопытно, откуда это у меня она вообще?