Я отшутилась.
Гномы весьма не любят темных эльфов.
Эту расу больных на голову садистов никто не любит, если уж говорить откровенно, просто гномы чаще всего с ними сталкиваются. Причем, в замкнутых помещениям, под землей, где на узкой дороге ну никак не разойтись.
Постепенно пиво и закуска подошли к концу, гномы поблагодарили меня за компанию и пообещали явиться завтра утром – закончить с дистилляторами, а я опять вернулась к работе. Никогда так не делайте. Подходить к алхимическому столу после алкоголя или сильно не выспавшейся – чревато, хорошо еще, что я не смешиваю ничего взрывающегося.
Когда перед глазами от горящих спиртовок уже плыли цветные огоньки, а голова нещадно болела от усталости, духоты и выветривающегося алкоголя, пришел мистрэ Клиф. И лицо его сияло надеждой.
– Мэтресса! Простите, но выглядите вы… краше хоронят. Давайте выйдем в сад? Немного воздуха пойдет вам на пользу.
«На пользу нам пойдет большой стакан коньяка. И четырнадцатичасовой сон», – усмехнулся Лусус.
«И симпатичный парень, чтобы расслабиться», – добавил Шепот.
Я отмахнулась от обоих. До ужаса однообразные советы у плодов моей шизофрении, надо сказать.
– Подождите немного, мистрэ, я почти закончила. Сейчас только смесь докипит положенное.
Адепт богини милосердия посмотрел на три кружки на столе, но ничего не сказал и присел на стул в углу, аккуратно подобрав полы мантии.
– Гномы были?
– Ага.
– Понятно. Что бы они ни собирали, получается оборудование для пивоварни.
Я усмехнулась. Мне нравились гномы. Конкретикой во взглядах и основательным подходом ко всему. И да, гномы любили пиво. Это стало расхожим стереотипом и поводом для множества анекдотов и баек. Впрочем, в глаза такие вещи, разумеется, не говорят. Только гном имеет право прикалываться над гномами.
К тому же «гном» – это общее название нескольких родственных народов, та же история, как с эльфами. Гномы, это – собственно, сами гномы, дварфы, цверги и карлики. Кроме некоторых морфологических различий у каждой ветви есть своя специализация, первые – прирожденные рудокопы и торговцы, дварфы – инженеры, изобретатели и лучшие из всей своей расы бойцы. Цверги – гениальные ювелиры, именно их любовь в золоту и драгоценным камням настолько сильна, что стала стереотипом при описании всех подгорных обитателей, но и подобной красоты создать не может больше никто, а секреты мастерства для них куда ценнее жизни. Карлики же – поголовно «каменные» или «металлические» шаманы. Конечно, все они живут вместе и практически нераздельны. Например, взять самую дорогую отцовскую огнестрельную пару: руду добыли гномы, сработали оружие – дварфы, украсили цверги, а карлики зачаровали на точность и надежность. В итоге стоят эти револьверы, как стальной мост с золотыми опорами.
Но, так или иначе, все подгорные ребята обожают пиво.
– Мистрэ, – полюбопытствовала я, закрывая коробочки и флаконы, – вы никогда не задумывались, как вообще наша Ойкумена не скатилась в пучину межнациональных конфликтов?
Во взгляде молодого настоятеля промелькнул острый интерес любителя философских бесед.
– По сути, государства создают только люди. Те же подгорные королевства гномов – просто огромные города-дворцы, никто к ним не лезет, а им в большинстве своем не слишком комфортно на поверхности. Вот и получается, что делить нечего.
– Агорафобия?
– Не совсем… У них просто есть отдел мозга отвечающий за что-то вроде эхо-локации, слышали такой термин?
– Серьезно? – изумилась я. – Как летучие мыши?
– Почти, но гораздо сложнее, они каким-то образом чувствуют не только полости, но даже руду в породе. А люди…
– Люди – агрессивнее. Но соваться в подземные дворцы – чистое самоубийство, так что статус-кво сохраняется.
– Вы не любите людей? – усмехнулся Клифф.
– Да не то чтобы… Я не делаю различий.
– Интересно услышать подобное от эльфа.
– Я не эльф, только на четверть, – в тысячный раз покачала я головой, – и если говорить честно, то больше всего мне нравятся орки. В плане общего менталитета.
Настоятель выразил неподдельное изумление подобной точке зрения.
– Вы меня разыгрываете, мэтресса?
– Нет, – я сняла с огня котелок, больше всего напоминающий сосуд для варки кофе, – если честно, самое психически здоровое общество. Ни социального расслоения, ни излишеств. Вы никогда не увидите старого орка, а знаете почему?
– Воюют много, – пожал плечами мистик, подавая мне полотенце, пока я споласкивала руки после работы.
– Не угадали, – улыбнулась я, – они просто не стареют, они растут до конца жизни. Ни морщин, ни сопутствующих болезней, представляете? А после смерти – гарантированное перерождение в каком-то из миров, так уж устроили их боги. Благо, миров по их верованиям – бесконечное множество.
– Воинственные дикари, не боящиеся смерти, это… страшновато.
– Так, я все. Пойдемте, подышим воздухом. Кажется, за зданием гильдии был вполне симпатичный сад.
– Да-да, идемте, мэтресса.
– А орки – никак не дикари, – покачала я головой, – Они нашли для себя ответы на вопросы, которые мучают всех остальных. Вроде, «зачем мы живем».
– И зачем они живут? – улыбнулся невольно мистик, отвечая на мою улыбку.
– Потому что это весело. И здорово. Никто не любит жизнь так, как орки.
– Зато люди изобретают массу всего нового. Я бы сказал, что человечество двигает прогресс! Простите за пафос, мэтресса.
– Зеленокожие берут от прогресса только то, что им нужно, – пожала я плечами, – например в их школах дети учатся чертить простенькое огнестрельное оружие. Представляете? Не гномское, конечно, и даже не хорошие реплики, но этому учатся все. И представляете, что будет через пару поколений, если у них найдется толковый вождь?
Он промолчал, и не проронил ни слова, пока мы не обогнули мраморное здание и не вошли в неприметную калитку в ограде, ведущую во внутренний двор гильдии. В саду при гильдии магов Клиф вежливо предложил мне опереться на его локоть и повел в сторону видневшихся оранжерей. Что бы ни хотел он обсудить, прелюдии закончились. Кстати, молодой настоятель изрядно волновался и все время теребил край рукава своей мантии. Что ж, сейчас все узнаем. Хорошо, хоть дождь временно перестал, правда, лужи все так же хлюпали под ногами.
– Мне бесконечно интересно разговаривать с вами, но давайте перейдем к делам. Сначала про ребят, которых мы начали лечить. Всем четверым стало лучше, – улыбнулся мистрэ, – начальный эффект проявляется от двух до пяти часов. Жар спал, а девочка даже пришла в себя.
– Это отличная новость, – мы присели на деревянную, потемневшую от времени и влаги скамью в тени разросшейся старой груши.
Легкий ветерок шевелил пушистые волосы мистика, делая его невообразимо милым. Судьба у меня в этой поездке сталкиваться с мужчинами младше меня.
– Что мне нужно засвидетельствовать, чтобы подтвердить результат, мэтресса?
– Подпишите бумаги у метра Сэрри. Я не помню, что именно, в гильдии должны знать точно.
– Вы заключали сделку с герцогом?
– Кажется, да, – кивнула я, – административными вопросами меня не нагружали.
Клиф немного замялся. Эмпатически я чувствовала все нарастающую тревогу и неуверенность, причины которых не понимала. Ну не считая распространения самой страшной болезни тысячелетия, конечно. Но к этому обстоятельству молодой настоятель должен был уже привыкнуть.
– Мэтресса… – начал мистик немного неуверенно.
В этот момент мне за шиворот упала с груши здоровенная капля, и вдруг ужасно захотелось пропустить все этапы вежливости, перейти к делу, а потом как можно скорее добраться до горячей ванны.
– Зовите меня Крис.
– Это какое-то звание? Или обращение?
Я искренне рассмеялась, впервые с того момента, как мы въехали в этот проклятый город.
– Это имя. Сокращенно от Кристины.
– А. О, – он улыбнулся, – простите, я не подумал. Мое имя Салли. От Салливана.
– Давай на «ты», Салли? – предложила я. – Мы сейчас вообще не в той ситуации, чтобы разводить церемонии.
Он снова замялся и чуть покраснел.
– Вы знаете… Дело в том… Я не дворянин, – признался он и с некоторым вызовом посмотрел мне в глаза.
И чего он ожидал? Какой, интересно, реакции? Высокомерия? «О, ну тогда другое дело! Вести беседы накоротке я согласна – минимум с герцогом!» – так что ли?
– И? – подняла я бровь. – Какая мне разница, есть ли драгоценные перстни у твоего отца? Я ж не вор.
Он невольно улыбнулся, еще не совсем уверенный, как реагировать:
– Не слишком уважаешь традиции, да?
– Не те, которые мне мешают.
Небо залилось закатным багрянцем, пробивавшимся сквозь свинцовые тучи: тревожный цвет. Я еще вчера обратила внимание на этот оттенок. Я машинально принюхалась, ожидая уловить сладковатый металлический запах крови, но в вечернем воздухе струился только аромат свежей зелени, да цветов. А вот птицы все так же молчали. Странно. Шелест листьев, журчание воды в фонтане, а птичьего пения нет.
«Не к добру», – буркнул Лусус.
«Да ладно, – отмахнулась я, – лекарство действует, добьем дозы и домой, главное – добрались».
«Поверь мне, своей интуиции».
«И мне, – вклинился Шепот, – своей циничной практичности».
– Я хотел с тобой поговорить, – прервал мою внутреннюю беседу Салли, – вернее посоветоваться. Тут происходит кое-что весьма неприятное. А ты – человек со стороны, и явно не замешана ни в чем…
«А что я говорил!» – возопил Лусус.
– Продолжай, – предложила я Салли, одновременно мысленно велев заткнуться внутреннему голосу под номером один.
Но настоятель, видимо, по сложившейся привычке пустил дело кружным путем.
– Я сначала хотел поговорить с виконтом Селеретто, все-таки, он – мужчина, военный… Но потом передумал, когда увидел, что решения здесь ты принимаешь. К тому же, ехали вы вместе, а… повреждений у тебя больше, это бывает или у жертвы, или у того, кто первым не боится влезть в проблемы…